III. Aquarium

Лето 2018 года было особенным. Москва превратилась в тот самый Вавилон. Дождливый серый июнь и – карнавал. Промокший город искрился от какой-то прямо новогодней радости, серьёзно. Новогодняя ночь, продлившаяся целый месяц. Атмосфера грандиозной тусовки, предчувствие волшебства. Я ощущала, что происходит нечто необыкновенное, несмотря на то что ничего не понимаю в футболе и за всю жизнь ни разу не посмотрела ни одного матча (в отличие от папы и Тёмы, заядлых фанатов). Для меня это китайская азбука: не врубаюсь абсолютно, по каким правилам здоровенные мужики часами гоняют мяч по лужайке, кто из них выполняет какую функцию, что такое инсайд, офсайд, рабона, дриблинг и так далее.

Мне нравилось, что люди со всего земного шара набиваются в московское метро, гуляют по улицам в необычных костюмах. Известные мужики в кокошниках тут отдыхают в сторонке: я видела не только викингов, мачо в пончо и сомбреро и папуасские (или бразильские?) двухметровые головные уборы из перьев, но и костюм папы римского, Тутанхамона и Сфинкса, китайского дракона (сразу трое фанатов), японского императора, Чебурашки, беременной мячом кенгуру; в качестве головного убора – Эйфелева башня, двуглавый орёл, японский бог, саркофаг, танк Т-34… Разноголосая пёстрая толпа скачет по городу, незнакомые люди с разных частей света вдруг начинают тусоваться вместе в кафешках и скверах, веселиться до утра, до упаду. Яська чуть ли не каждый день ездила в фан-зону тусить. У неё завелись друзья из Перу, Бразилии, Австралии, Австрии, Индонезии, Турции, Папуа – Новой Гвинеи, Хорватии, Норвегии, Голландии, Арабских Эмиратов, Кореи, Франции, Мадагаскара, Уругвая, Англии, Германии, Италии и Швеции. На это способна только Яська… Я гораздо лучшее неё знаю инглиш, но жутко комплексую на нём разговаривать, сразу дурой себе кажусь. Я даже в метро шарахалась от людей, спрашивающих: «А ю рашн? Ай нид хелп». А Яське по барабану, она может общаться, даже если собеседник вообще не знает инглиш и русский, тупо на пальцах.

Яська активно общалась, открывала новые горизонты, а я уехала на дачу читать книжки в гамаке, слушать музыку, делать наброски в скетчбуке, а также собирать ягоды, окучивать грядки и поливать цветы. На даче у мамы включается древний крестьянский инстинкт – пахать, сеять и выращивать урожай. Вроде бы всё можно купить в супермаркете, а человека тянет к земле. Меня не очень тянет, но деваться некуда, приходится возделывать пашню. Была бы моя воля, я бы выращивала только цветы, а сады мне больше нравятся дикие, свободные от ландшафтных дизайнов, которые выглядят естественнее и душевнее.

В нашей квартире начался ремонт (об этом чуть позже), и папа поселился с нами на даче, теперь он вставал на работу в полшестого утра, а возвращался к одиннадцати. Июль для него прошёл в адском режиме, хорошо, что в августе отпуск. Внедорожник, кажется, никуда не уезжал, что странно: обычно всякие рекламные компании оплачивают блогерам путешествия (из серии «Залезь на Пизанскую башню в наших кроссовках Adidas»). Но для этого ему пришлось бы раскрыть свою тайну и продаться с потрохами, а он не такой. Впрочем, кое-какие продукты с изображением Внедорожника уже появились, но он к ним не имел отношения, я уверена.

Футбол Внедорожник никак не комментировал, но на финальном матче «Франция – Хорватия» он засветился на крыше «Лужников», сидел на самом краю, свесив ноги в круглую дырку в центре крыши, там же крыша полуоткрытая. Народ, конечно, заснял, но быстро переключился на сам матч и «милицейское шоу» Pussy Riot, так что никто не заметил, как Внедорожник появился и когда исчез. Мелькнул, как тень, и пропал.

Тем летом случился не только чемпионат, но и наводнение. Этот исторический потоп даже вызвал из недр мирового океана нашего Ктулху – моего старшего братца Арса (Арсения по паспорту). Он предпочитает жить не с нами, а в общаге МГУ, в ГЗ (главном здании). Типа, ему ехать далеко и никакой личной свободы. Он учится на почвоведа, и никто из нашей семьи не понимает, зачем ему эта почва и что он планирует делать после получения диплома, который уже не за горами. Арс бывает у нас только по праздникам, как алкоголь. Он обычно успевает за несколько часов понизить градус моей самооценки до нуля по Фаренгейту и никак не может распрощаться со своими садистскими штучками, например, «перекрывает кислород в случае газовой атаки» (цитата) мне и Тёме: зажимает жертве нос и рот и ждёт, когда мы дрыгаться начнём и мычать. Хорошо хоть, перестал меня переворачивать вверх ногами, а Тёму до сих пор поднимает за ноги и раскачивает. У Арса это называется «вестибулярный тренажёр» или «маятник Фуко». Удивительно, что Арс приехал на потоп, обычно он проводит лето на практике и в дурацких походах. Не понимаю, какое удовольствие месяц мыться в речках-вонючках, валяться на земле среди отвратных насекомых, жрать консервы из Чебурашки, часами топать по жаре с потным рюкзаком или карабкаться на лысую гору.

Теперь о потопе. Мы почти не знакомы с соседями по лестничной клетке (кроме Евы) и уж тем более – с соседями по подъезду или по двору. Хотя кое-какие лица примелькались возле лифта. Но самых ярких персонажей – соседей, живущих над нами, на последнем, семнадцатом, этаже, не знать невозможно. Это местный чудик Даня, о котором я уже говорила, лет восемнадцати на вид, и его бабка, длинная худая тётка с лошадиной мордой. Мама, кажется, ей немного завидует – ни одного лишнего килограмма, если б ещё лицо было симпатичное. Даня вообще-то тихий сумасшедший, но этот потоп… Во второй половине июня мы сидели на даче, вдруг маме позвонила неизвестная женщина, которая, оказывается, живёт под нами, на пятнадцатом этаже, и сообщила, что у них капает с потолка. Мама позвонила папе на работу и долго ругалась, почему он не может срочно приехать, а папа должен был что-то экстренно доделать и потом собирался на матч «Россия – Испания». Ни цунами, ни извержение вулкана, ни Рагнарёк не смогли бы заставить его пропустить этот матч и потерять дорогущий билет, за который мама его пилила потом ещё полгода. Мама позвонила хозяйке, оказалось, хозяйка уехала к престарелым родителям в Крым. Пришлось маме ехать самой. Она почему-то решила, что нас с Тёмой нельзя оставить одних на даче, иначе случится непоправимое (сразу приступ мнительности накрыл), так что мы были вынуждены гнать вместе с ней полтора часа до Москвы.

Мы открыли дверь и зависли. С потолка шёл дождь… «Так, – сказала мама. – Великолепно. Причина не в нас. Интересно, что устроил идиот? Я вот как чувствовала, говорила же отцу, что не стоит эту квартиру чёртову снимать с такими соседями». У двери Дани-чудика стояла соседка снизу, уже вызвавшая аварийку, аварийка перекрыла воду во всём подъезде, и постепенно у квартиры виновников собралась целая толпа, но никто не открывал. Алевтина, бабка Дани, ехала с работы с другого конца города, такси зависло в пробке. «Как можно оставлять психбольного одного? – ругалась соседка с пятнадцатого. – Он весь дом подорвёт однажды, все на воздух взлетим! Ладно вода, а если газ взорвёт? Сама не справляется, пусть хоть сиделку, там, или няню нанимает».

В тот знаменательный день я узнала, что под нами живёт не только звонившая маме Валентина Николаевна, бывшая крановщица и нынешняя пенсионерка и борец за справедливость, но и некие Анна и Пётр, у которых недавно родилась дочка Тася, на тринадцатом – дальнобойщик Иван, только что вернувшийся из рейса, а ещё ниже – многодетная Ирина Борисовна, которая занимает аж две квартиры сразу, потому что её выводок в одну уже не помещается. Ещё ниже, на одиннадцатом, – рыжая хозяйка трёх чихуахуа, а на семнадцатом не только Даня этот, но и дед-ветеран, три студента и пять узбеков, которые оказались по совместительству нашими дворниками. Интересно, где эти люди скрывались в течение пяти лет? Не могли же они материализоваться только сегодня! С одной стороны, мир, конечно, «сжался до размеров футбольного мяча» и я легко могу поболтать в любой момент с человеком из Австралии или с Южного полюса, с другой – мене, текел, упарсин, мы сосчитаны, взвешены и разделены, и бесконечно далеки даже от соседей и родственников. Знак «Дорожные работы», два человечка стоят спиной друг к другу, один копает в левом нижнем углу треугольника, другой – в правом. Я, например, ни разу не видела своего двоюродного брата и в Сети не могла его найти, может, он шифруется под ником?

Ну что же, теперь мы все вместе, познакомились и ждём бабку Алевтину с лошадиным фейсом. «А если мальчику плохо стало?» – сказал вдруг дед-ветеран. Многодетная Ирина Борисовна сразу предложила вызвать скорую и полицию, но бывшая крановщица Валентина разразилась новой порцией гнева:

– Да что с этим кретином случиться может? Кран небось не закрыл и гулять ушёл.

– Он что, может гулять один? Он ориентируется в районе? – удивилась хозяйка чихуахуа и нервно захлопала наращёнными ресницами «Голливудский объём».

– Может, может. Во дворе вон сидит же. Велосипед у него есть, он вроде метро боится, автобусы тоже не очень переносит, а на велосипеде ездит. Сейчас он дома может сидеть, но если ему моча в голову стукнет, не откроет, тем более шумим. «Ушёл в себя, вернусь послезавтра».

– Какой кошмар. А случись что с бабкой, куда он денется? – запереживала мама. – Психушка? Интернат?

– Я откуда знаю? – сказала Валентина. – Ну, он себя обслуживает как-то. В магазин, правда, не ходит, но на кой ему магазин? «Утконос» им всё привозит. Уже знают его, оставляют сумки за дверями и уходят, иначе не выйдет. Когда Алевтина дома, проще, конечно.

– А мать где? И отец.

– Отец их сто лет назад бросил, а потом мать вышла второй раз замуж, любовь там у неё, не до странного ребёнка, я тоже её понять могу, тут на всю жизнь обуза, а девка молодая, она его лет в девятнадцать родила. Ну, потом мать в Питер переехала, родила от нового мужа двух девочек, нормальных. Раз в год приезжает, сдался ей этот. Видимо, там муж поставил условие: я или он.