Глава вторая

На выходе Дари поджидали уже трое: ресса, сторожившая под дверью, чтобы отконвоировать его обратно, и Ретен с Валентом, которых она успела перехватить в коридоре – те как раз закончили на сегодня опрос свидетелей. Пепел попытался с ходу вытрясти у них какие-нибудь сведения, но не выгорело, вместо этого в палату, и потом в постель его загоняли уже втроем. А разговаривать начали не раньше, чем укутали в одеяло чуть ли не по самые брови.

– Н-да уж, – хмыкнул Ретен, оценив получившуюся красоту. – Ранговые косы тебе теперь долго не грозят.

– Не поверишь, ресс, но я уже в курсе, – отбрехнулся Пепел без особого задора. И высунул нос, чтобы хотя бы дышать.

– Не сомневаюсь. Первым делом небось к зеркалу побежал?

– Вижу, папенька, ты в этом большой спец. Тоже приходилось?

Ретен намеки демонстративно проигнорировал:

– И небось о девушках при этом думал?

– Не угадал, папенька. О девушке. Разница существенная.

– Глупый ты, Эрдари, – хмыкнула Эрс, усаживаясь на стоявшую у противоположной стены пустую кровать. Рядом тут же примостился Валент и потихоньку завладел рукой рессы, чего та как бы не заметила. – Не знаешь, что барышни такое как раз ценят.

– Скорее уж просто молодой, – не согласился Штопор, осторожно переплетая с Эрс пальцы: вывих его конечно беспокоил, но не настолько, чтобы не хотелось уделить внимание даме.

– Не-а, – решительно отмел обвинения Дари. – Ошибаетесь оба. Будем считать, я не дурак и не зелень, а просто еще сонный – настойки, что в меня влили, хватило бы на десяток таких кадетов. – И вдруг резко сменил тон: – Ресса Эрселин, а оно потом так и останется?

Та остро на него глянула и задавила усмешку, ответив в итоге спокойно и обстоятельно:

– Нет, рубца не будет. Не должно, по крайней мере. Но пару месяцев выглядеть оно будет не слишком хорошо, и лишь потом начнет потихоньку сходить.

Ладно, пару месяцев Пепел готов был потерпеть. И даже пару лет, пока снова не отрастет хвост. Не на заднице, естественно, а на голове – достойное украшение истинного ресса, в которое, согласно статусу, как раз и положено было вплетать ранговые косы. Но прав Ретен, не видать ему пока тех кос, как…

И вдруг замер, почувствовав себя странно. Словно кто-то легонько гладил его по голове, но изнутри. Ощущения оказались не то чтобы неприятными, но какими-то лишними, и Дари внезапно сообразил, что это значит:

– Ресса Эрселин, вы меня, что, как Шоргуа сейчас утешаете?

Хотел было еще и бровь заломить, но лишь скривился: больно. А вот у нее лицо стало… интересным, за секунду сменив сразу несколько выражений.

– Эрдари, откуда?.. Как?..

Ретен оценил эту пантомиму быстро и правильно:

– Хочешь сказать, она пытается давить тебя своим даром? Как менталист? А ты это чувствуешь?

– Угу. И весьма отчетливо, я бы сказал. – Пепел снова выразительно поморщился, но теперь стараясь сделать это аккуратно и только одной половиной лица.

– Стоп! – вмешался Валент. При желании он умел становиться не только незаметным, но и напротив – весьма внушительным. Настолько, что игнорировать его не получалось никак и ни у кого. – Объясните.

– Ресса Эрселин, – бесцветным голосом начал Ретен. – Получается, господину Валенту вы о своем даре ничего не рассказали?

– Ворон, – тот не дал своей даме даже слово вставить, – не считай нас за идиотов. Разумеется, я в курсе. Но дар у Эрс слабый и весьма специфический, его даже ментальным не назовешь…

– Подожди, Дени. – Ресса сжала руку Штопора, подкрепляя свою просьбу не вмешиваться, а Пепел вдруг сообразил, что до сих пор понятия не имел, как зовут Валента. Дени, значит? Ну-ну. Интересно, а как это будет полностью? Впрочем, потом. Сейчас обсуждались слишком занятные вещи, чтобы отвлекаться.

– Ретенауи, я всего лишь хотела успокоить парня. Нет, даже не так… Не хотела! Это вышло само и от усталости. По привычке.

– Ну и привычки у вас, ресса, – буркнул Ретен, но напряжение заметно спало: Эрс не лукавила. Он это точно знал.

– Да! Именно так я и успокаиваю пациентов в случае необходимости, – оправдываться она и не думала, скорее уж наоборот, это больше напоминало вызов.

– Не тот случай, – влез Пепел. – Необходимости не было.

– Уже поняла. Но как? Как ты мог меня почувствовать?

– Не знаю, – покаялся Дари. И тоже вполне честно.

– Возможно, это дар? – осторожно предположила она. – Среди наших, в смысле, в роду Шоргуа такое бывало.

– Значит, так, – попытался приподняться Пепел, но быстро передумал и улегся обратно. – Если кто еще не в курсе, то я – пророк. Очень и очень слабый. И да, именно по этой причине скрывать мне нечего.

Последнее уточнение было и впрямь важным – у рессов темы, связанные с личным даром, мягко говоря, не обсуждались. Разве что среди своих или под клятвой неразглашения. Но сейчас речь шла о безопасности Пепла – слабый дар и его обладатели не интересовали вообще никого и ни в каком качестве. Особенно возможных заложников.

– И что же тогда получается? – Эрс это послание наверняка считала, но благоразумно предпочла тему не заострять. – У тебя два дара, что ли? Пророка и наш? Но так не бывает.

– Не бывает, – согласился Пепел и задумчиво почесал нос. – Но до меня никто из рессов и усилитель не жрал два раза подряд. Может, сии чудеса из-за него? На Фэл… в смысле, на кадета Фаэлин Фаон те кристаллы тоже, помнится, подействовали весьма занятно.

– Ты сейчас про зелье, над которым бился в академии? Неужто сделал? – Для Валента это стало новостью, в отличие от остальных: те об этом уже знали.

– Сделал, – подтвердил ему Ретен. – Только получилось не совсем то, что принимаете вы. Вернее, совсем не то. Действует не на интуицию, а прямо на дар.

– Тоже усиливает?

– Вроде да. Эрдари, чего молчишь?

– Выполняю ваши распоряжения, папенька, – ядовито отозвался тот из-под одеяла. – Держу рот на замке.

– Можешь пока не выполнять. Рассказывай давай. Все.

– Все не стану, – буркнул Пепел. – О том, как бедненький Равеслаут мучился со своей десяткой нюха, вы и без того наверняка в курсе. Расскажу главное.

И рассказал. Сначала про то, как за три года опытов в лаборатории Шант Эли нащупал-таки правильный путь и сделал свои кристаллы, от которых у старой крови уже не случалось немедленного летального исхода, как от усилителя ищеек; потом как они с Фаэлин Фаон, кадетом факультета военной медицины, по очереди опробовали их на себе; а под конец и о том, как господин Зерант, наставник по химии, придумал целую интригу, рассчитывая примазаться к результатам удачливых кадетов. В общем, на всякий случай и впрямь рассказал все. Потому как не понимал точно, что именно присутствующие уже знают, а что нет и в каком объеме, вот и показалось – так будет проще. Ретен не перебивал и не подгонял, а значит, тоже счел такой подход правильным.

– Я знаю, как должен работать нормальный усилитель, – выдал он в итоге, покосившись на Ретена. – Мне Лаис говорила – жена вот его и тоже ищейка, с интуицией почти на максимум, как и у вас, господин декан. Восемнадцать по шкале.

Валент кивнул, давая понять, что он в курсе. И насчет жены, и насчет почти максимума.

– Так вот, – продолжил Пепел, – ничего подобного из того, что она рассказывала: никакого смещения в плане восприятия чувств. Запахи не висели передо мной цветными занавесками, а звуки не казались ни солеными, ни шершавыми.

На этот раз Штопор хмыкнул, значит, и правда понимал, о чем речь, и тоже под усилителем начинал путать уши с глазами, а то и с носом.

– А я под своими кристаллами получал просто картинки. Видения. Выходит, усиливался как раз мой мелкий пророк, и то временно. Но ограничилось ли оно только этим – одни боги и знают, по-настоящему серьезные испытания еще даже не начались.

Валент сделал знак помолчать и на пару секунд замер, чуть скосив глаза в сторону. Пепел башку мог прозакладывать, что сейчас перед ним сидел уже не декан, а ищейка. С нюхом по максимуму и без всяких «почти» – на чистую двадцатку.

– Думаешь, – отмер тот наконец, – что как раз после этого зелья у тебя в голове и перемкнуло? Так, что теперь ты чуешь, когда кто-то еще пытается там покопаться?

– Точно, – не стал спорить Дари. – И надеюсь, больше ничего. Не перемкнуло, в смысле. Было бы обидно слететь с катушек во цвете лет.

– А есть признаки? – нехорошо оживился Штопор.

– Тьфу на вас! В смысле, простите, господин декан, но нету. Вроде.

– Значит, и не будет теперь. Расслабься. И давай пока обойдемся в нашем общении без деканов, здесь оно не всегда может быть к месту.

– Ладно, – согласился Пепел сразу по обоим пунктам. – И еще нюанс… Со мной все эти реакции могут оказаться не слишком типичными.

– В том смысле, – перебил его Ретен, – что ты полукровка? И дар у тебя тоже может оказаться на самом деле не таким, как у чистого ресса?

– Именно! Из-за той доли отцовой крови, что делает меня еще и лордом. А там даров не бывает по определению.

– Н-да… Главное, и сравнить ведь не с кем, других таких нет, – и вдруг сбился на полуслове, увидев, как дернулась Эрс. – Простите, ресса.

Прощение им было за что просить. Прежде чем начинать разговор, Ретену стоило вспомнить, что метисом был и сын Эрселин тоже. А лишилась она его и по их вине тоже.

– Сдается, папенька, пришло твое время приносить рессе повинную голову, – нарушил неловкую паузу Пепел.

– Хочешь сказать, что сам уже? – удивился Ретен.– Приносил?

– Уже, – кивнул он. – Вот только ресса от столь сомнительного подарка отказалась. Я прощен.

Кажется, Ретен и вправду задумался, не встать ли на колено прямо и здесь и сейчас – оттягивать неприятное он сроду не умел, но сделать что-либо просто не успел – вмешалась сама Эрс:

– Эрдари, – развернулась она так, чтобы оказаться с Пеплом глаза в глаза, – тогда я сказала тебе, что должна не прощать, а благодарить, но сделать это пока не готова.

– Я помню, – кивнул он еще раз.

– А сейчас готова, – Эрс продолжала держать его взглядом. – Благодарю.

И тут же обернулась к Ретенауи.

– И вас благодарю, сиятельный ресс, – формула обращения была подчеркнуто традиционной, ей явно не хотелось, чтобы в этом вопросе оставались хоть какие-то неясности. – Когда в той конторе убивали измененного, моего сына давно уже не было. Спасибо, что вы окончательно прекратили… это.

Ретен медленно кивнул, принимая благодарность, потому что точно знал: Эрселин не лукавила. Соврать ему было невозможно – тот самый дар, что так тщательно скрывал он сам. Дар безошибочно чуять правду.

На минуту в палате повисла гулкая тишина, за которую в памяти не умевшего забывать Дари разом пронеслись события той страшной ночи. Когда измененный сначала сорвался, залив кровью контору поверенных, а потом уже сам Пепел разворотил ему спину, вогнав в нее полную револьверную обойму.

В тот момент Эрдари не знал, чей это сын. А если б и знал – разницы все равно бы не было. Потому что Эрс права: измененные – это уже не люди, не чьи-то там дети. Это твари. Сделанные из искалечных рессов с одной-единственной целью – не рассуждая рвать глотки по первому же слову своих хозяев. Страшно рвать! Пепел видел. Сам.

Но больше их делать не будут – Ретен об этом позаботился. Все бумаги уничтожены. Все! Так что благодарность ресс сейчас принимал с полным на то правом.

Вот только Эрселин…

Тишина в палате с каждой секундой становилась все звонче. Было ощущение, что сейчас лопнет какая-то до предела натянутая струна и станет совсем плохо. А как это прекратить, Пепел не понимал: шуточки тут явно не годились.

Но все-таки обошлось – им всем очень и очень повезло. Сначала вроде бы без причины насторожился Валент: выпустил из рук пальцы Эрс и начал вставать. А потом дверь в палату без стука распахнулась, и на пороге показался запыхавшийся санитар.

– Ресс Ретенауи? Простите, еле вас нашел. Пойдемте скорее, там господин Пимаш очнулся. И очень хочет с вами говорить.

– Да, конечно. – Ретен поднялся.

– И я иду, – шагнул к нему насторожившийся Штопор. Пепел чуть не воочию увидел, как ищейка внутри декана сделала стойку.

Возражать против такой компании было глупо, и оба быстро выскочили из палаты.

– Равеслаут, – задумчиво посмотрела им вслед ресса, – я, пожалуй, тоже пойду. Кое-что сделать надо. А тебе пока лучше поспать.

– Не лезет в меня уже это ваше поспать! Сколько можно?

Но возмущался Дари уже в закрытую дверь.

И чтобы отогнать мысли о том, где и как сейчас давится рыданиями Эрс, постарался переключиться на что-то другое. На то, например, что с катастрофой этой дело и вправду темное. А также весьма серьезное. Иначе ресс с деканом не рванули бы отсюда столь резво.

Он и сам рванул бы вслед за ними с большим удовольствием, да кто ж позволит? Но! Добывать информацию можно разными путями, и вовсе не обязательно скакать за ней по коридорам.

Дари приподнялся, стараясь делать это осторожно, и открыл тумбочку. Вроде бы кое-что оттуда вываливалось, когда он своротил эту мебель… Да, точно. Вот оно.

Мешочек с гадальными рунами, доставшимися от матери, перекочевал на одеяло прямо перед его носом и заставил подумать еще.

Итак. Рейс дирижабля в Сонресорм – неофициальную столицу беловолосых – так и не долетел, а затеянный папенькой Ретенауи визит к рессам так и не состоялся.

Рессы. Старая кровь. Те, кому земли империи принадлежали поколениями и кого лорды вышибли отсюда четыре столетия назад, загнав на самый север. Сон-ре-сорм. «Холмы и долины» в переводе с их почти забытого языка. Немного же тех долин у них сейчас осталось. И не вымерли они подчистую лишь по одной причине: у старой крови не рождалось смесков. Кем бы ни была мать, если отец из беловолосых – ребенок всегда получался рессом. И всегда мальчишкой, если та была не из них. Всегда! Что и позволило этой расе не угаснуть.

Единственным известным ему исключением был он сам, но лишь потому, что отец был как раз таки лордом, а старой крови была его мать, Лиссерине. В таких случаях – да, метисы рождались. Вот только случаи те были редки: слишком ценили своих немногочисленных  женщин беловолосые, чтобы отдавать их лордам. Варан, то бишь лорд Далан Равеслаут, отец Дари, смог заполучить жену лишь потому, что она тогда во главе своего почти угасшего рода и стояла, сама решая, как и за кого ей идти замуж.

«Впрочем, – оборвал сам себя Пепел, – не о том думаю. Не это сейчас важно».

Он в сомнении подхватил мешочек с одеяла и подбросил на руке. Итак, чего он сейчас хочет? Будет ли достаточно просто кинуть руны или… После третьего броска выбрал: или. И растянув тесемки, выудил оттуда пузырек с прозрачными золотистыми кристаллами своего усилителя, а руны отложил – при таком раскладе они ни к чему.

Распечатав флакон, Пепел вытряхнул на ладонь несколько крупинок и опять завис. Сколько? Сколько он готов сейчас принять, чтобы достучаться до своего мелкого пророка и натрясти из него сведений о катастрофе? С учетом того, что когда в первый раз он сожрал всего один, прошло все гораздо тяжелее, чем во второй, когда кристаллов было два. А если взять три? Может, пройдет еще легче? Совсем без последствий?

«Ладно, – решился он. – Не попробуешь – не узнаешь».

И забросил в рот сразу четыре, потянувшись к кружке с водой, стоявшей рядом с постелью.

Не дотянулся. Зато понял, какой же он идиот – уже проваливаясь в небытие, скрюченный дикой судорогой и чувствуя, как лопаются едва подсохшие струпья на ожогах.

– Тва-аю ж!..

Последнее, что запомнил, – как зацепил тумбу и опрокинул ту еще разок. Но грохота уже не услышал.