– Как наши будущие дети, – подхватил её восхищенный тон супруг.

Солнечные лучики нежно окутывали светлые лепестки, придавая им силу и жизнь. Ветерок оживлял зелёные стебли, заставляя их легонько качаться, соприкасаясь друг с другом. Звучно стрекотали неутомимые цикады.

Супруги не торопились вернуться в дом. Наслаждаясь гармонией и покоем, муж и жена безмолвно молились воздвигшему окружающее великолепие Творцу.

Через год на этом же самом месте Афанасия вкушала радость приближающегося лета вместе с маленьким сыном Иоанном.

А ещё через два года на свет появилась дочь Мария.

Однажды, в то время, когда умолкает детский гомон и нарастает протяжное пение сверчка, супруги отдыхали от ежедневных трудов в тишине осеннего сада при свете зажженных факелов.

Андроник обнял жену, словно желая защитить от настойчивых набегов прохладного ветерка.

– Афанасия, вот уже несколько недель у меня на сердце лежит один замысел. Хотел бы обсудить его с тобой.

– Да, мой господин, слушаю тебя.

– Жена, взгляни, как милостив к нам Господь! Он исполнил все наши чаяния, дал нам прекрасных детей. Наш дом – полная чаша, нас любят и почитают горожане. Невозможно и представить себе больших даров. Давай же и мы отблагодарим Бога.

– Прекрасное желание! Но как мы это сделаем? Мой господин, что мы можем ещё добавить? Мы соблюдаем все посты. Помогаем бедным, заботимся о больных и нищих, принимаем странствующих. Молимся, посещаем богослужения…

– Дорогая моя супруга, есть ещё нечто, что мы могли бы принести в дар Богу.

– И что же это?

– Давай воздержимся от брачного сожительства. Пусть наши добродетели увенчаются плотской чистотой. Будем молиться, благодарить Христа, вести богоугодную жизнь, блюсти заповеди, установленные Господом.

– Хорошо, мой господин. Да будет так, – Афанасия без колебания приняла предложение мужа.

Тщательно исполняя намеченное, супруги прожили в чистоте и молитве десять лет.

V

Десять лет спустя

Остроконечный месяц заглядывал в полураскрытое окошко спальной комнаты Афанасии. Вот уже больше часа женщина не могла сомкнуть глаз. Этой ночью она несколько раз вставала на молитву. Её сердце не находило покоя. Пару часов назад Афанасия видела странный сон.

Хозяйка дома очутилась в том самом саду, в котором когда-то они вместе с Андроником увидели две великолепные лилии.

Белые цветы сияли в лучах солнца, источая приятный армат. Но недолго женщина наслаждалась идиллией, вскоре поднялась буря, налетел ураган, повредил деревья, погнул кустарники, мощным порывом сломал стебли белоснежных лилий. В саду не осталось живого места – всё разрушилось, искорёжилось, засохло и умерло в сумерках наступившей ночи. Затем на пару мгновений установилась звенящая тишина.

И вот на небосводе засияло новое солнце. Остатки прежнего сада исчезли, и на его месте выросло множество цветов разной окраски и формы. Они радостно тянулись к солнцу, распространяя вокруг себя необычайный аромат.

Афанасия в тревоге присела на край кровати в ожидании первых лучей рассвета. С восходом солнца она увидит Андроника и, до того, как они отправятся в церковь на службу, расскажет ему о необычайном сновидении. Через полчаса женщина ещё раз усердно помолилась, прибралась и направилась к супругу.

Мужчина внимательно выслушал жену, ничего не ответил, только крепко обнял супругу, стараясь успокоить и приободрить. В сознании Андроника отчётливо всплыли слова пророка Исайи, озвученные преподобным Симеоном: «Говорит Господь: Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои».

– Афанасия, дорогая, пойдём на службу. Будем просить милости у Господа.

– Верно, пойдём! Только дай мне пару минут, я проведаю деток. Не могу покинуть дом, не увидев их мирные личика.

VI

В это утро на литургии оба супруга молились особенно усердно. После исповеди и причастия на сердце стало легче. Афанасия, казалось, почти забыла сон. Но яркий образ сломанных и высохших лилий то и дело стремился вновь прокрасться в душу. Муж с женой раздали милостыню и поторопились вернуться домой.

Не успев зайти за ворота своего особняка, супруги увидели бегущую им навстречу служанку:

– Господин, госпожа, простите нас, ради Бога! Не досмотрели! У детей сильный жар, они оба не смогли даже встать к завтраку. Их состояние ухудшается с каждой минутой. Сейчас они оба в бреду.

– Вы отправили за доктором?

– Да, госпожа. Врач должен прийти с минуты на минуту.

Сперва родители поспешили к сыну Иоанну. Перед их очами предстало печальное зрелище. Мальчик, тяжело дыша, непрерывно кашляя, метался по кровати. На лице и шее выступила испарина. Ребёнок никого не узнавал. Слуги толпились вокруг, то и дело норовя приложить ко лбу мальчика холодный компресс.

– Иоанн, сынок, ты меня слышишь? – Афанасия в отчаянии склонилась над ребёнком.

Мальчик пребывал в забытьи.

Схожая картина ожидала супругов и у кровати дочери Марии.

Дождавшись врача и услышав от него неутешительный диагноз «гнилокровие»¹, Андроник, не мешкая, отправился в загородную церковь святого мученика Иулиана, где были похоронены его родители, в надежде глубокой покаянной молитвой сменить гнев Божий на милость. Там он пробыл до утра следующего дня.

В это же время в его городском доме доктор, наблюдая ухудшение состояния детей, предложил пойти на крайнюю меру – провести обильное кровопускание. По его словам, иногда эта процедура оказывалась достаточно действенной. Хотя, нужно признаться, лишь в отдельных, не таких уж и частых, случаях.

К утру измученные болезнью и окончательно ослабленные кровопусканием Иоанн и Мария отошли ко Господу, так и не придя в сознание перед собственной кончиной.

Возвращаясь из загородной церкви, Андроник ещё на подходе к дому услыхал громкий плач. Во дворе толпились люди, их лица выражали скорбь. Проникнув во внутренние покои, мужчина нашёл там рыдающую Афанасию. Жена глухим от горя голосом сообщила, что дети умерли.

Удалившись в свою молитвенную комнату, глава семьи упал на колени перед образом Спасителя. Боль утраты охватила душу, сердце стонало, из глаз катились слёзы, тело ослабло, сникло, потеряло жизненную энергию. Сознание окутывал мрак. Последним усилием воли Андроник обратился ко Христу:

– Господи! Твоя воля, и путь, и жизнь, и смерть. «Наг я вышел из чрева матери своей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!»² В руки Твои, Боже, отдаю боль моей души. Распорядись ею как Хозяин и милосердный Отец.

Мужчина внутренне почувствовал, как Христос утирает слёзы с его лица. Душа оживала, в сердце воцарялось успокоение. Андроник ощутил, что Господь рядом, Он не оставит его детей. Слёзы опять закапали из глаз. Но теперь это уже были слёзы не отчаяния, но надежды и благодарения за безграничное Божие милосердие:

– Господи, упокой души отроков Иоанна и Марии, прости им грехи вольные и невольные, прими их в Своё Царство Небесное!

VII

Афанасия безутешно рыдала без передыха вот уже несколько часов подряд. Женщина отказывалась от пищи и питья. Изредка из её уст доносились слова, полные отчаяния:

– Зачем мне жить? Всё отнято, разорено… О если бы и мне умереть с моими детьми.

До захода солнца Иоанна и Марию похоронили в церкви святого Иулиана, где покоились и их предки.

Андроник сколько мог поддерживал Афанасию, утешая и уговаривая всё отпустить на волю Божию. Но супруга не слышала мужа, боль утраты намертво приковала её сердце к беспросветному царству безысходности и горя.

После совершения обряда погребения женщина не хотела возвращаться домой. Она отправила слуг и с плачем сидела у могилы своих детей. Темнело. В сумерках ночи подкралась прохлада. Афанасия, казалось, ничего не замечала, ни на что не реагировала. Иногда женщина впадала в забытье. Но, очнувшись, продолжала непрестанно плакать и причитать.

Полная луна и яркие звёзды отчётливо освещали прицерковное кладбище. Безутешная страдалица заметила, как среди каменных плит движется фигура монаха. Его отличали лёгкий стан, курчавые недлинные волосы, тёмно-бордовая накидка поверх светлой туники. «Наверное, пришел помолиться об усопших», – Афанасия тяжело вздохнула и вновь погрузилась в собственные переживания.

Тем временем монах приблизился к женщине и строго обратился к ней:

– Сестра, твоя душа полна скорби, зачем ты не оставляешь в покое почивающих здесь?

– Господин, не сердись на меня. Моё сердце сильно болит, потому что я потеряла самое ценное. У меня росли двое деток – сын и дочь, и вот сегодня я их обоих вместе похоронила.

– Сколько лет было твоим детям?

– Двенадцать Иоанну и десять Марии.

– Зачем ты о них плачешь? Разве не знаешь, что Господь призвал их к высшему благу? Уверяю тебя, что подобно тому, как человеческая природа требует пищи, точно также и умершие дети питаются у Христа небесными благами. Они взывают ко Господу: «Судья праведный! Ты лишил нас земных благ, не лиши же небесных!» Тебе, женщина, было бы полезнее, если бы ты плакала не о детях, а о своих грехах.

Слова монаха насквозь пронзили душу Афанасии, она как бы очнулась от страшного сна, в сердце засияла надежда.

– Если мои дети с Господом в его Небесном Царстве, под Его крылом, о чём же мне беспокоиться? Только бы мои грехи не лишили их небесных благ. – Афанасия подняла очи на инока, желая подольше побеседовать с ним.

Но монах удалился.

Женщина отправилась искать его по всей церкви, но так никого и не нашла. Подойдя к привратнику, охранявшему церковные двери, Афанасия спросила его:

– Может, ты видел монаха, который вел беседу со мной?

Привратник отвечал с удивлением:

– Двери наглухо заперты. Сюда никто не входил и никто не выходил отсюда. Тебе померещилось, женщина. Здесь никого не было.

Афанасия вернулась к могилке детей, помолилась Господу об упокоении их душ и, придя в мирное состояние духа, отправилась домой.

VIII

По утру, увидевшись с мужем, супруга рассказала о монахе, который повстречался ей на кладбище. Андроник, не тая удивление, уточнил детали:

– Как выглядел Божий человек?

– Он был молод, лицо без усов и бороды, курчавые волосы, голубая туника, поверх неё тёмно-бордовая накидка.

– Афанасия, ведь ты описала Святого Иулиана! Вне сомнения, это был именно он! Кому, как не ему, укреплять родителей, потерявших детей. Помнишь его историю?

– Да, мой господин.

– Помнишь, какие мучения пришлось терпеть Иулиану в течение года, когда Святого водили по городам Киликийской области и в каждом из них подвергали допросам и жестоким истязаниям?

– Да… Только по великой Божией милости можно было выдержать всё это.

– А помнишь ли ты, как повела себя его мать?

– Она следовала за сыном, куда бы его ни отправляли. Молилась о нём, укрепляла в вере и подвиге. Последние три дня перед кончиной Иулиана его мама провела вместе с ним в темнице, умоляя сына быть твёрдым до конца.

– За это претерпела много зла от язычников. Они отрезали ей ступни ног, и она скончалась от нанесённых ран. А самого Иулиана зашили в мешок, наполненный песком с ядовитыми змеями и скорпионами, и бросили в море. Высока пред Господом смерть мучеников!

Супруги наложили крестное знаменье.

Афанасия в душевном порыве обратилась к мужу:

– Андроник, давай же и мы потерпим за наших детей! Пойдем в монастыри, будем молиться об Иоанне и Марии, оплакивать свои грехи, взывать ко Господу о милости. И тогда Бог, взявший от нас детей, может, сделает нас наиболее приуготованными к служению Ему.

– Хорошо, Афанасия. Только испытай своё намерение в течение недели. Если и после того желание сохранится – раздадим имущество и отправимся в монастыри.

Через семь дней супруги лишь укрепились в мысли покинуть этот бренный мир. Муж и жена тщательно обсудили детали предстоящего важного дела. На следующее утро Андроник позвал к себе в дом управляющего мастерскими Агафия. Тот не заставил себя ждать:

– Господин, можно войти?

– Да, Агафий.

На пороге показался статный мужчина тридцати двух лет. Его лицо выражало почтение. Спустя секунду управляющий склонился в низком поклоне.

Андроник вспомнил, как тринадцать лет назад он взял Агафия в подмастерья. С тех пор ни разу не пожалел об этом. Мужчина проявил себя как ответственный, добросовестный работник, истинный христианин. Несколько лет назад Андроник назначил трудолюбивого мастера управляющим.

– Агафий, я позвал тебя, чтобы дать одно распоряжение.

– Слушаю, мой господин.

– Ты знаешь, в нашей семье случилось горе.

– Мы с Клавдией очень сочувствуем вам. Всю эту неделю вместе с нашими девятью детьми мы усердно молились о вас и усопших.

– Господь да благословит тебя и твою семью. И мы с Афанасией также решили остаток жизни посвятить молитве. Мы желаем оставить этот мир, уйти в монастыри. Намерение твёрдое. Пути назад нет. Я вызвал тебя, чтобы дать распоряжение. За годы службы ты проявил себя как прекрасный работник, подлинный христианин. Никогда к тебе не было нареканий. Всё ладилось в твоих руках, ты хороший мастер и достойный управляющий. И вот моё слово: дом мой и всё моё имущество – мастерские, золото, поля, рабы, скот – всё переходит в твою собственность. В руки твои вручаю наше с Афанасией наследство. Управляй им и распоряжайся во Славу Божию.

Агафий упал на колени:

– Мой господин, как же это? Я не могу принять такую милость. Я не достоин вашего доверия и доброго отношения.

– Агафий, это не милость. Скорее ответственность. Прошу тебя позаботься также о наших престарелых родителях. Не оставляй их в нужде.

– Да, господин.

– Прежде, чем отправится в монастыри, мы с Афанасией хотим посетить святые места, побывать в Иерусалиме, взять благословение святых отцов. Прошу тебя, если с нами в пути случится некое несчастье и ты будешь извещён об этом, раздай имущество нуждающимся, отпусти рабов, а дом наш обрати в больницу для нищих и в приют для странствующих.

– Да, мой господин. Будь уверен, всё сделаю, как ты велишь. Мы всей семьёй будем молиться за вас.

– Добро́, Агафий. И мы с Афанасией не забудем вас в своих молитвах. Не говори пока никому о нашем решении покинуть дом. Я напишу бумагу по имуществу. Отдам некоторые распоряжения. В ближайшее время мы с Афанасией отправимся в путь. Я извещу тебя об этом.

IX

В одну из ночей, когда на небе тускнеют звёзды, а месяц прячется от своей обычной работы во взбитых серых перинах, супруги надели самую простую одежду, взяли еду на первые дни пути, немного денег из своего имущества и, никем не замеченные, вышли из дома. Предав воле Божией свой дальнейший жизненный путь, муж с женой стали совершать подвиг странничества.

Утро следующего дня застало супругов на холме в некотором отдалении от города. Оглянувшись назад, Афанасия окинула взором пробуждающуюся Антиохию, увидала вдали мраморные колонны собственного дома и, внутренне отрешившись от прежних удобств и комфорта, возведя очи на небо, предалась молитве:

– Господи, Боже наш, Ты сказал Аврааму и Сарре: «Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе»³, не оставь и нас в попечительстве Твоём. Призри на нас и путеводительствуй нами в страхе Твоём. Вот мы ради Тебя покинули дом и земные блага. Не лиши же нас Твоего горнего дома и благ Небесных.