«Кажется, я знаю, как мне найти этого Маркетолога», – повеселел Кейд. Воплощение задуманного стоило денег, грозило обернуться фиаско, но могло и решить проблему Даниэля буквально в считанные часы. Даниэль ухмыльнулся и нажал на кнопку интеркома: он звонил своему секретарю, которую называл Леной, а ее коллеги – исключительно Леночкой.

У Лены в секретариате царил форменный бедлам: стол девушки был взять в кольцо галдящими сотрудниками, которые пытались одновременно получить у нее личный телефон главы Росреестра, уяснить часы работы Москомархитектуры и пригласить ее на обед, чтобы узнать все последние сплетни и новости из жизни Большого Босса.

– Босс звонит, – прозвучал в общем шуме звонкий голос Лены.

Девушка сделала страшные глаза и показала на мигающий сигнал интеркома. Сотрудники немедленно закрыли рты и сделали почтительные лица.

Между тем Лена подняла трубку.

– Yes, Daniel? – вежливо спросила она.

– Лена, меня ни для кого нет и не будет. Собери проекты и принеси мне их завтра утром, – по – русски скомандовал Кейд. На русском он говорил быстро, чисто, почти без акцента.

– Хорошо, – отрапортовала Леночка.

Положив трубку, девушка глубоко вздохнула.

– Сдавайте документы мне, – нехотя сказала она.

Сотрудники тут же счастливо заулыбались.

Общение с Большим Боссом, который был по уши завален собственной работой, но при этом всегда находил время впиться, как клещ, во все детали других проектов, было той ещё радостью в «Кейд-Москва». Обрадованные сослуживцы тут же выстроились в произвольную очередь к секретарю, а несчастная Лена, махнув рукой на обед, начала принимать документы.

В это самое время довольный Босс Лены и остальных двухсот пятидесяти трёх душ, которые на него работали, принял свою любимую позу: съехал в кресле вниз и вытянул вперед свои длинные ноги. Охваченный азартом погони и злорадным предвкушением скорой победы, Даниэль открыл Facebook и разыскал там страницу Маркетолога. Выудив пост, написанный женщиной месяц назад (тема была посвящена отбору исполнителей через Интернет), Кейд прогнал текст на принтере и приступил к работе.

«Научитесь правильно формулировать свой запрос в поисковых системах», – прочитал Кейд.

Быстро разобравшись с тонкостями поиска в «Яндекс» и Google, Даниэль набрал в поисковой строке русского поисковика фразу «детективное агентство+идентификация+социальные сети». «Поисковик немедленно дал перечень детективных агентств, которые предоставляли подобные услуги. Далее, следуя посту Маркетолога, Даниэль выделил пять первых фирм, упоминаемых на самой первой странице, после чего перешёл в Google и прочитал отзывы по работе этих фирм – и те положительные, что сами агентства опубликовали о себе, и те отрицательные, что были в социальных сетях, а также на некоторых малоизвестных ресурсах Рунета. Эти тайные сайты хранили так называемое «чёрное досье» – проще говоря, компрометирующие материалы на фирмы. Через десять минут по решению Кейда два агентства покинули пятёрку лидеров.

Теперь оставалось только три фирмы.

«Если для вас дорого нанять профессионала, подождите, пока вы не наймете любителя», – прочитал Кейд в инструкции Маркетолога и немедленно распрощался с еще одним детективным агентством, не в состоянии найти нужной информации на веб-сайте, сделанным неизвестно как давно и кое-как.

«Те, кто работают в Интернете, знают, как подавать материал. Заказчик должен стать героем ваших историй. На меньшее он не согласен», – Кейд продекламировал про себя совет Ирины Александровой и начал штудировать сайты двух оставшихся агентств.

Распрощавшись с первым из них по причине плохо изложенных мыслей и большого количества грамматических ошибок, Даниэль перешел к детективно-охранному предприятию «Альфа» и сразу же понял, что нашел своего исполнителя. Простой и изящный дизайн веб – витрины порадовал глаз, а поиск по функциональным страницам доставил удовольствие. Отзывов было немного, но все они говорили о том, что «Альфа» имеет дело только с солидными заказчиками, авантюрами не занимается (к таковым Кейд относил слежку за неверными супругами) и умеет надёжно хранить тайны своих клиентов. Правда, на пристрастный вкус Даниэля, название агентства «подкачало» своей банальностью, но, прочитав краткую справку о владельце бизнеса и рассмотрев логотип агентства, Даниэль изменил своё мнение.

Логотипом «Альфы» служила устремлённая вверх комета, окруженная тремя звездами. В центр кометы была вписана греческая буква «α» – альфа. Кейд хорошо знал, что «альфой» обозначают начало, и что так астрономы называют самую яркую звезду в созвездии. К тому же генерального директора агентства звали Александр Фадеев.

««А» и «Л» – первые буквы имени Александр». «Ф» и «А»» – первые буквы фамилии Фадеев. Я прошёл этот тест», – улыбнулся Даниэль.

Теперь ему оставалось сочинить подходящее письмо и направить запрос в агентство. В поисках вдохновения Даниэль посмотрел на аватар Маркетолога, подумал несколько секунд и ухмыльнулся. Умный мужчина, которого и на кривых не объедешь, открыл почтовое приложение, скопировал почтовый адрес генерального директора агентства в свою личную почту и быстро напечатал письмо следующего содержания:

«От: daniel.cade@gmail.com

Кому: А.И Фадеев, «Альфа» (SIMBAD@alpha.com)

Уважаемый господин Фадеев,

Меня интересует женщина по имени Ирина Александрова. Она Маркетолог из социальных сетей. Вся информация о ней, которой я располагаю в настоящее время, прилагается. В ближайшее же время мне необходима встреча с Вами и обсуждение контракта на подключение ресурсов Вашей компании на идентификацию «Маркетолога». Детали при встрече.

Это – срочно.

Заранее благодарю,

С уважением,

Даниэль Кэйд,

Генеральный директор, ООО «Кейд-Москва»».

«До встречи, Маркетолог», – ехидно подумал Даниэль и нажал на кнопку «отправить».

Взгляд Кейда снова упал на часы, и Даниэль схватился за голову. Одним движением мужчина сгрёб со стола ключи от машины, похлопал себя по схватил куртку и выскочил из кабинета.

Услышав его стремительные шаги, сотрудники, чирикающие в «секретарской», порскнули из кабинета Леночки как испуганные воробьи.

– Лена, я уезжаю. Сегодня не вернусь. Договор с «НОРДСТРЭМ» ты передашь Максу. Меня не беспокоить, – отрубил Кейд на ходу, минуя стол Лены.

– Э-э, простите, Даниэль, но вам тут звонят. Какая-то женщина. Представилась Мив-Шер, она говорит, что это срочно, и.. – начала объяснять Лена.

– И это – всё! – отрезал Даниэль и исчез в дверях. Кейд прекрасно знал, что кто ему звонит. Но Мив-Шер Эль-Каед очень давно не играла в жизни сына ровно никакой роли.

@

Конец 70-х – начало 80-х г.г., за тридцать лет

до описываемых событий.

Рамлех, Александрия.

Египет.

Давным-давно жил на свете один мудрец, который захотел узнать, сколько человечество прожило без войн. Недолго думая, философ начал считать от Рождества Христова. Познав истину, ученый ужаснулся: за две тысячи лет люди обошлись без войн ровно пятьдесят лет. Во все остальные дни у вершителей людских судеб всегда находилась веская причина устроить где-нибудь кровавую баню. Причины были самыми разнообразными, от неприятия религии соседа, до обиды за сто лет назад присвоенный им клочок общей земли.

Примерно так выглядит для непосвященных конфликт между арабами и израильтянами.

Вечной землей преткновения является современная Палестина – древний Ханаан. На эту крошечную территорию еще четыре тысячи лет назад претендовали ханаане, вавилоняне, римляне, византийцы, арабы, турки, французы, британцы и немцы. В конце XIX века арабо-израильский конфликт вышел за пределы Палестины и перерос в открытую борьбу между Израилем и всеми остальными государствами в регионе. Основной сутью конфликта вокруг Палестины являлся простой вопрос: кому принадлежит Иерусалим? Этот вопрос не кажется таким уж простым, если понимать, какое значение отводится этому святому городу в трёх основных религиях: иудаизме, христианстве и исламе.

Начнём по порядку.

Итак, для Израиля Иерусалим всегда олицетворял священный храм Соломона, сына мудрого царя Давида, а также храм Зоровавеля и «а-Котель» – Стену Плача. Это – до сих пор величайшие святыни Израиля. Принцип, утверждённый «Кнессетом» – парламентом свободного государства Израиль, говорит, что «Иерусалим – это вечная и неделимая столица еврейского государства». Именно поэтому ни один израильский лидер никогда не отступится от Иерусалима.

Для христиан Иерусалим – город, связанный с Иисусом. К тому же Иерусалим находится всего в восьми километрах от Вифлеема, где родился Христос. Есть, за что воевать до смерти? Точно, есть: христианская религия так же, как и ислам, высоко чтит мучеников, принявших смерть за веру.

В исламе мученика за веру, родину, честь и семью называют шахидом. Российские мусульмане называют шахидами воинов, павших в Великой Отечественной войне 1941—1945 г. г. В XXI веке слово «шахид» (благодаря очень быстро пишущим журналистам, у которых нет ни секунды свободного времени на изучение того, о чем они вообще пишут) стало синонимом словосочетанию «террорист – смертник». За это мусульмане будут вечно признательны братьям – журналистам. Ведь сами мусульмане называют Иерусалим «Al’Kuds» – в переводе с арабского, «священный город».

А теперь выводы.

Итак, за две тысячи лет духовным главам трех религий так и не удалось договориться между собою об особом статусе Святого города, а для правителей стран считать Иерусалим неприкасаемым тоже почему-то нельзя. Лидерам стран- участниц конфликта постоянно требуются оружие и деньги для поддержки интересов своей страны, а позиции их соседей, поддерживающих противоборствующие стороны, формируется исключительно под влиянием собственных политических выгод.

Умница Насер умело лавировал между соседями и партнёрами почти четырнадцать лет. Упрямец Садат, получивший Египет из рук народа, предпочел действовал иначе. Придя к власти в 1970 году, уже в семьдесят пятом Анвар Садат объявил «инфитах» – политику открытых дверей, после чего его страна начала жить исключительно за счет иностранных вливаний. Для получения займов и дотаций от Международного валютного фонда Садат урезал государственные субсидии на продукты питания и топливо внутри страны. В итоге, в стране выросли цены на товары первой необходимости, и жители Египта немедленно ощутили на себе все «прелести» экономики, привязанной к западному миру. Через два года Садат с удивлением обнаружил, что в его стране начались хлебные бунты. Решение о сокращении субсидий, принятое с подачи МВФ, пришлось отменить. Поздно: к тому времени в Египте назрели внутригосударственные конфликты. Когда оппозиция Садата стала открыто критиковать его действия, а фундаменталисты – проклинать его за очередное поражение в войне с Израилем, президент Садат моментально перешел от слов про демократические свободы к делу и повел масштабные репрессии внутри страны. Первый удар Садат нанес в интеллектуальный костяк Египта.

Первыми в репрессиях погибли египетские ученые, интеллектуалы, военные, врачи, а также представители исламского и православного духовенства. Правление Садата закончилось через одиннадцать лет, 6 октября 1981 года на военном параде в Каире. На Садата устроили покушение, и он был убит. В покушении обвиняли фундаменталистов группировок «Исламский джамаат» и «Египетский исламский джихад», но подозревали, что к убийству Садата приложили руку и «Аль-Мухабарат», и КГБ с «Цахалом». Впрочем, племянник убитого Насера утверждал, что в заговор были вовлечены только Соединенные Штаты.

14 октября 1981 года четвертым президентом Египта стал исламист суннитского толка Хосни Мубарак. На том параде он, бывший выпускник Военной академии имени Фрунзе, был тяжело ранен: от смерти его отделяло ровно десять сантиметров. Именно Мубарак начал постепенное сближение Каира и Кремля. Официальных причин было несколько. Правды не знал никто. И только в узких кругах шептались, что Мубарак так же, как и русский царь, Александр Второй, переживет шесть покушений. Седьмое должно было убить Мубарака и навсегда вернуть Египет обратно под власть «Лэнгли».

В восьмидесятых годах главой семьи Эль-Каед по- прежнему был Рамадан – брат-близнец Мив-Шер, матери Дани. Он был старше своей сестры ровно на два года. В отличие от Мив-Шер, миниатюрной, как статуэтка, изваянная Чипарусом, Рамадан обладал хорошо развитой мускулатурой и волевым, жестким лицом. Как и у Мив – Шер, у Рамадана была капризная линия рта, загадочный разрез янтарных, с медным отливом, глаз и чёрные, вразлет, брови. Они, да ещё и неправдоподобно густые ресницы дарили лицу Рамадана чувственность и выразительность. Рамадан выглядел очень привлекательно и считался бы истинным мусульманином, если бы не одно «но»: Рамадан Эль-Каед был убеждённым холостяком и категорически отказывался жениться.

Когда муж Мив-Шер умер, то согласно законам ислама, его сын Дани должен был поступить под опеку главы семьи, то есть Рамадана. Одиннадцатилетний Дани не возражал. Но если бы Рамадан спросил у племянника, чего хочет сам мальчик, то подросток бы ответил так: «Уехать туда, где я буду счастлив и где обо мне никто не знает».

Увы, Дани возненавидел прекрасную Александрию, потому что здесь он потерял своего любимого отца. Мальчик хотел, чтобы его abu вернулся, и мир снова стал прежним. Когда Дани закрывал глаза, то видел перед собой лицо отца. Когда Дани открывал глаза, то понимал, как сильно скучает по Амиру. Но говорить вслух о подобном для наследника рода Эль-Каед было немыслимо и недостойно. Так Дани научился скрывать свои истинные мысли и чувства. Постепенно мальчик все больше и больше замыкался в себе. Он даже не заметил, как сильно изменилась после похорон его мать, Мив-Шер.

В день, когда Амира предавали земле, двадцативосьмилетняя Мив-Шер Эль-Каед навсегда провожала свою первую привязанность. Стоя у могилы мужа, женщина, не успевшая узнать настоящей любви, встречала свое первое одиночество.

«Лучше б я никогда не знала тебя, Амир, – грустно думала женщина, – сейчас ты поднимаешься в djanat, в рай, а я спускаюсь в ад – djahannam, который должна буду пройти до конца, одна».

Именно в этот момент до слуха Мив-Шер донесся разговор Рамадана и ее сына Дани. Мив-Шер нечаянно услышала имя «Лили Файом», которое произнес ее брат, и вспомнила об одной встрече. Произошла эта встреча год назад, когда Рамадан привел в ее дом неизвестного темноволосого мужчину. Рамадан звал незнакомца Симбад. У Симбада был внимательный взгляд лучистых карих глаз и невероятная улыбка.

«Такой улыбкой с женщиной можно сделать всё», – смущенно решила неоперившаяся Мив-Шер, украдкой разглядывая обаятельного незнакомца. А еще Мив-Шер вспомнила о том, что ее муж Амир пообещал Симбаду беречь Лили Файом, как зеницу ока, и защищать её ребенка.

Мысль о том, что у Амира могла быть связь, от которой на свет появились внебрачный сын или дочь, раскаленным железом вонзилась в мозг юной женщины. В ночь после похорон Амира Мив-Шер так и не смогла заснуть. Обхватив пальцами воспаленный лоб, она ходила взад-вперед по осиротевшей без мужа комнате и снова и снова перебирала в памяти воспоминания и впечатления. Наконец, Мив-Шер вспомнила всё и физически ощутила тот миг, когда уязвленная гордость и ревность сдавили в безжалостном кулаке её кровоточащее сердце. Мив-Шер была совсем юной, когда она родила Дани. Родовые муки продолжались десять отчаянных часов. Жестокие страдания закончились яростным криком младенца и беспамятством матери. Когда Мив-Шер очнулась, то услышала слова, которые окрылили ее и убили: «У тебя мальчик, детка. Здоровый, хорошенький, очень славный мальчик. Но он был слишком большим. Другого ребенка ты уже не сможешь родить. Этот мальчик – твой первый и последний».

Боль от невосполнимой потери мужа, понимание, что Амира уже не воскресить; любовь к единственному, выстраданному ею ребенку, так рано ставшему сиротой; мучительная ревность к счастливой сопернице и обида на неверного мужа за считанные секунды иссушила душу Мив-Шер. Мука впрыснула женщине под кожу яд, который и вернул её к жизни. Мив-Шер была слишком молода и ещё не умела понимать жизнь. Но она уже была матерью и хотела защитить своего единственного сына. А еще Мив-Шер хотела узнать, был ли её муж достоин её любви, или же он предал её.

Ранним утром, осторожно, чтобы не разбудить Дани, Мив-Шер торопливо оделась в хиджаб и попросила двоюродного брата, оставшегося с ней после похорон, посидеть с Дани.

– Куда ты? – испуганно спросил юноша, протирая заспанные глаза и глядя на ранние лихорадочные сборы Мив-Шер.

– Ой, Рамзи, ну не допрашивай ты меня, у меня нет времени на разговоры. Мне нужно побывать в конторе, где я работала по просьбе Рамадана. Присмотри за Дани, он всегда слушается тебя, – торопливо пробормотала Мив-Шер, и, не дожидаясь новых вопросов, выскользнула за двери, как тень, уносимая ветром.

Мив-Шер шла к единственному человеку, который мог ей помочь.

Мужчину, к которому спешила Мив-Шер, звали Дэвидом Александром Кейдом. Тридцатипятилетний Дэвид был англичанином французского происхождения и владел небольшой компанией по проектированию и строительству элитного жилья. Компания называлась «Кейд Девелопмент». В конце семидесятых Дэвид разом потерял пожилых родителей и сгоревшую от рака молодую жену. Тяжело пережив утрату, Дэвид пристроил девятилетнюю дочь в школе-пансионе в Бристоле и в поисках лучшей доли перебрался в солнечную Александрию. Это решение пошло на пользу и ему самому, и во благо его бизнесу.

Обаятельный и обязательный, хорошо знающий нравы Египта, искренне любивший эту странную и завораживающую страну, Дэвид Александр Кейд сумел быстро подписать несколько удачных контрактов на застройку в Каире и Александрии и заработал первую сотню тысяч фунтов. Мив-Шер Эль-Каед проработала переводчицей и секретарем Дэвида Кейда весь прошлый год. Англичанин доверял женщине, и Мив-Шер имела неограниченный доступ к его личной переписке и финансовым документам. Что до Дэвида, то тот сумел быстро поладить с Мив-Шер, а та, в свою очередь, оценила искреннюю щедрость и вежливую заботу англичанина.