Читать книгу «@ Аватар/@Селфи» онлайн полностью📖 — Юлии Ковальковой — MyBook.
image
cover





– А.… астагъфиру-Ллах, уа атубу иляйхи, – начал робко читать по памяти Абдулбаис. – Прошу прощение у Аллаха и приношу Ему своё покаяние…

Он не успел договорить, когда Сахт размахнулся и вонзил нож в песок рядом с его лицом.

– Иншалла. Всё в руках Аллаха, – произнес Сахт и встал. Раздался один общий выдох, и воцарилось безмолвие.

– Послушный мальчик? «Послушный тебе», Саид? – в общей тишине издевательски расхохоталась Карен. Она наклонилась к Саиду и прошептала ему на ухо: – Убей его, брат. Потому что этот мальчик никогда тебе не подчинится… Поверь, я знаю, о чём говорю. – Карен поднялась и ушла. А Саид остался сидеть и смотреть, как зрители почтительным молчанием приветствуют его, учителя, и его лучшего ученика, покидающего арену в одиночестве.

Вечером того же дня в гостиной Вакаса Хази накрывали на стол. Но сам Вакас торопливо спустился в подвальную комнату, где его уже ждали Саид и Сахт, стоявший на коленях.

– Чуть позже тебя ждёт награда, – разглядывая подростка, сообщил ему сухим, как зыбучий песок, голосом Саид. – Но сначала ты, Сахт, примешь своё наказание.

Мальчик покорно кивнул. Впрочем, мальчик давно уже одинаково бесстрастно переносил страх, пытку, боль, ужас, любовь женщин и даже миг, когда они доставляли ему удовольствие. Но в этот раз Саид удивил подростка: из маленькой жаровни он достал раскалённое клеймо на длинной деревянной ручке. Глядя на пылающее красным железо Вакас оттёр струящийся по его лицу пот.

– А можно, я это сделаю? – Вакас искательно заглянул в лицо Саида.

– Ты? Ну что ж, давай ты. – Саид с явным облегчением бросил клеймо на жаровню и отошёл. Занявший его место Вакас осторожно ухватил клеймо за безопасную ручку, зашёл мальчику за спину, примерился и прижал железо к детской спине. Отвратительно зашипела кожа и кровь, сворачивающиеся под смертельным жаром. Плоть лопнула, запахло палёным мясом. Клеймо впилось в спину мальчика, и между лопаток Сахта расцвела красно-чёрным арабская цифра «7». Мальчик выгнулся от непереносимой боли и перехватил напряженный взгляд Саида.

– Теперь тебе понятно, кто твой хозяин? – спросил Саид.

– Молчи, если хочешь жить. – Этот шёпот Вакаса было последним, что услышал Сахт перед тем, как потерять сознание.

Очнулся он через сутки.

– Ты как? – прошептал Вакас, меняя ему повязку.

– Нормально. – Мальчик дёрнулся, когда пальцы Вакаса задели его обугленную плоть.

– Потерпи, мой маленький, мой красивый мальчик.

Сахт закрыл глаза, послушно кивнул и расслабился.

– Малыш, ты правда меня любишь? – Вакас наклонился к мальчику и ласково погладил его по голове.

– Да, я тебя люблю, – впервые признался мальчик. И он не лгал. Всем хорошим, и всем плохим Сахт был обязан Саиду. Мальчик знал, что Саиду он нравится. Но Саид никогда не говорил ему о том, что он любит его. А Вакас говорил всегда, даже когда бил его…

Прошло полтора месяца. Ожог Сахта затянулся, но так и не зажил до конца. В один из дней Саид Кхан решил навестить мальчика.

– Хочу с тобой поговорить… Итак, почему ты не убил противника? – дружелюбно начал Саид Кхан, присаживаясь к подростку на постель. Мальчик покусал губы, подумал.

– Вы не отдавали мне такой приказ, господин, – наконец произнёс он.

– Нет, отдавал. Ты знал, что если ты выиграешь, то должен убить Абдулбаиса. Так почему же ты этого не сделал? Кто – или что тебя тогда остановило? – Подросток попробовал пожать плечами, но зашипел от боли. – Итак? – не отступал Саид. – Кто велел тебе нарушить мое приказание? Вакас?

В это мгновение в комнату ввалился насмерть перепуганный Вакас Хази.

– Не я.… то есть я, Саид, хотел предложить тебе чай, – пролепетал Вакас. Глаза Сахта вспыхнули, и Вакас немедленно прикусил язык. «Вот так трусы и выдают себя», – усмехнулся про себя Саид. Он посмотрел на подростка, еще не научившегося лгать, потом смерил взглядом трусливого взрослого, обманом забравшего себе сердце этого мальчика. И Саид ощутил горячее желание сжать глотку Вакаса и медленно, по капле, выдавить из неё весь воздух, а вместе с ним и всю его никчемную жизнь.

В тот миг Саид принял решение.

– В общем так, Сахт, – Саид поднялся. – Ты через месяц отправишься со мной в тренировочный лагерь в Вазиристане. Там ты долечишь спину, потом пройдешь трехнедельный курс «Даура-а-Аам». Поймешь, наконец, что такое истинный ислам в моём понимании. Далее ты обучишься применению оружия: автомат Калашникова, автоматическая винтовка, ручной пулемёт «INSAS» и наша штурмовая винтовка «G2». Ещё пистолеты и взрывчатка. После этого отправишься на курс, доступный только избранным.

– Он-то уедет. А как же я без него? – пискнул Вакас. Саид прищурился:

– А у тебя, Вакас, есть ровно месяц на то, чтобы как следует попрощаться с воспитанником. Напоминаю: лица не трогать. А вот спина Сахта – если твой «любимый мальчик», конечно, к этому готов – она в полном твоём распоряжении… Смотри, хозяин, не облажайся. – Саид странно усмехнулся, смерил Вакаса загадочным взглядом и ушёл.

А Сахта ждали мучения. Теперь Вакас по нескольку раз в день проверял, как заживает рубцующийся шрам мальчика. Но рана гноилась, и тогда Вакас брал в руки нож, чтобы вскрыть её. На четвертый день мальчик не выдержал.

– Перестань, я больше не могу, – прошептал Сахт, еле ворочая изгрызенными в кровь губами. Ответом ему стал сильнейший удар, обрушившийся ему на голову. Оглушённый мальчик дёрнулся. Вакас посмотрел на гибкое тело Сахта, и вдруг представил себе всё, о чем он только мечтал. О том, как это было бы, если б этот мальчик, такой красивый и такой желанный, был бы с ним рядом. А еще лучше – под ним. Или – стоя на коленях, позади него. И какие вещи можно было бы сотворить с его золотистым телом. И как боль – эта непереносимая мука в синих глазах – стала бы прекрасной спутницей их разделённой страсти.

Лицо Вакаса Хази налилось кровью, дыхание разорвалось, а потом стало тяжёлым. Не контролируя себя, мужчина пнул мальчика. Сахт скорчился, а Вакас пережил настоящий пароксизм страсти. Мужчина пошатнулся и, хрипло застонав, приготовился снова ударить подростка.

– Пожалуйста, не надо, хозяин, – взмолился мальчик, пытаясь отползти в угол. – Ты же любишь меня.

– Люблю? Кого? Тебя? – от неожиданности Вакас пришёл в чувство. – Люблю «тебя»? – презрительно переспросил он. Потом захохотал: – Да что ты знаешь о любви, ты, грязь под моими ногами? Ты же спал с женщинами и не сохранил своей чистоты… Крысёныш, дрянь. О, я бы показал тебе всю силу своей любви, если бы только смог хотя бы один раз – всего один-единственный раз – добраться до тебя… Ах, если бы только не Саид. Если бы только не этот чёртов Саид! Ну, ничего… Я, Chua, рассчитаюсь с тобой по-другому. Подай мне нож. За неимением лучшего я подправлю цифру «7» на твоей спине. На счастье, на удачу, на долгую память вырежу тебе еще одну семёрку… Ты встанешь, или нет? – разозлившись, Вакас снова пнул мальчика. – Встань, я тебе приказываю! – торжествуя, заорал он.

И мальчик выполнил приказ. Теперь он стоял, пошатываясь.

– Ну и чего ты ждёшь, волчонок? Где мой нож? – презрительно скривив губы, Вакас шагнул к мальчику и в первый раз в жизни ударил его по лицу. Лицо мальчика исказилось, пушистые ресницы дрогнули, и подросток ответил:

– Вот твой нож. Держи его крепче, хозяин…

Вакас не сразу почувствовал удар, надвое распоровший ему живот. Произошло неизбежное: услышав непрощаемые слова, идеальная машина сломалась. Психика подростка выставила вперед свой последний щит: вечный инстинкт жизни. Мальчик вышел из повиновения. Он размахнулся, и острая сталь ещё раз вонзилась в живот хозяина. Потом ещё раз и ещё. Нанеся семь ударов, мальчик отступил назад, склонил к плечу голову и улыбнулся, наблюдая, как обезумевший от страха мужчина выкатил белки и грузно осел на ковер. Как чёрная кровь залила красную миску с финиками, и как, подбирая свои кишки, Вакас закричал от ужаса. Очнувшись от крика, мальчик моргнул и сделал неуверенный шаг к хозяину.

– Sahih? – осторожно позвал мальчик. – Что с вами, хозяин?

– Не подходи, – слабея, Вакас лёг у его ног. – Саид… он всё-таки у меня выиграл… А ты… уходи, Саба… ты, чёртов копт. Карен мне говорила. – Глаза Вакаса на мгновение сфокусировались на потрясённом лице подростка. – Да, я помню твое настоящее имя… Тебя зовут… Саба… Эль-Каед, и ты… не мусульманин… Ты – копт. И вот… теперь… ты… живи… вечно… с этим… моим… подарком. Живи – и будь… ты проклят… как и вся эта любовь. – С этими словами Вакас умер. А мальчик, обретший своё имя, упал перед ним на колени. Он стиснул в объятиях и прижал к себе труп человека, с которым жил долгих девять лет, которого он любил и которому бесконечно верил. Корчась в рыданиях, маленький убийца оплакивал свою жертву так, как не плакал никогда. Шли секунды. Минуты падали в бездну. Наконец, слёзы мальчика иссякли. Саба вытер глаза тыльной стороной ладони, задумчиво лизнул правый кулак, костяшки которого сочились кровью. Наклонился – и одним движением подхватил нож, которым зарезал Вакаса. Мальчик равнодушно отвернулся от мёртвого тела. Настороженно, как обходящий западню волк, подросток выбрался из дома. Дойдя до первой же лужи, мальчик отмыл в ней руки и нож. Как смог, отстирал кровь с одежды. А потом поднялся и медленно пошёл вперёд, не оглядываясь и не разбирая дороги.

Прошёл ровно месяц. 25 апреля 1995 года в кабинете главного врача городской больницы Лахора встретились двое мужчин. Одним из них был молодой пакистанец, проходивший практику в госпитале. Другого звали Рамадан Эль-Каед, и он разыскивал Саба долгих девять лет. Поиск Рамадана завершился, когда двумя днями ранее он и Рамзи нашли голубоглазую Карен. Два урока наследника рода Эль-Каед – и Карен Кхан призналась, где её младший брат Саид прятал подростка. Последнее, что увидела Карен перед тем, как Рамадан перерезал ей горло, были мертвые глаза её брата, безмолвно и до конца, вынесшего все три пытки.

– Мне нужен мальчик, который недавно пришёл к вам, – сидя на стуле, сухо объявил врачу Рамадан. – У мальчика синий, насыщенный цвет радужной оболочки глаза. Вокруг радужки ярко-выраженный ободок тёмно-синего цвета. У мальчика золотистая кожа и светло-русые волосы. Четыре маленьких родинки над левым надбровьем. Мальчика зовут Саба. Или, по-вашему, Сахт.

– А – кто вы этому мальчику? – насторожился доктор.

– Я? – усмехнулся Рамадан. – Ну, скажем так: я – его ближайший родственник. Я знаю, что Саба находится здесь, у вас. Позовите его. Я хочу забрать мальчика.

Поёжившись под требовательным взглядом золотых глаз, врач неохотно кивнул. Да, этот мальчик был у него, но отдавать подростка такому человеку, как Рамадан, врач не спешил: от Рамадана исходила угроза.

– Вы знаете, что мальчик немой? – подумав, спросил доктор.

– Немой? – изумился Рамадан.

– А еще у него не русые, а белые волосы.

– Ну и что? Волосы могли выгореть на солнце, – пожал плечами Рамадан. – А вот с чего вы решили, что мальчик – немой?

– Ну, когда я спросил, как его зовут, то мальчик мне не ответил. Он слышит, но не говорит. И мальчик написал своё имя. И это имя я чуть позже прочитал у него на спине.

– В каком смысле «вы прочитали»? – Рамадан даже опешил.

– А у мальчика на спине идеально выжжена цифра «семь», – врач горестно усмехнулся, наблюдая за окаменевшим лицом побледневшего Рамадана.

«Как вы, его родственник, могли допустить, чтобы с ребёнком случилось такое?» – хотел спросить доктор, но вместо этого произнёс: – Не представляю, какие нелюди сделали это.

– Вы считаете, Саба поэтому не разговаривает? – подумав, спросил Рамадан.

– Да, – уверенно кивнул врач. – Это – последствия шока. Как врач, я могу вам сказать, что такое поведение – последствие травм, перенесённых ребёнком. Судя по всему, мальчик видел что-то страшное… Тут в Лахоре месяц назад было совершено преступление. Убийство. Полиция ищет человека, который зарезал весьма уважаемого человека. Воткнул ему нож в живот, и выпустил ему кишки. Этот убийца – настоящий зверь. – Доктор вздрогнул. – И я думаю, что этот мальчик мог быть жертвой того же нелюдя, потому что ребёнка явно пытали… Но, к сожалению, провести полный медицинский осмотр мальчика я так и не смог, потому что мальчик добровольно никому не позволяет дотронуться до себя, – признался доктор. – Вы бы видели, как мы нож у него отбирали, – и врач грустно махнул рукой, – ничего не могли с ним поделать, пока не вкололи мальчику лошадиную дозу успокоительного… Как вы могли допустить, чтобы такое случилось с ребёнком? – всё-таки не удержался врач. – Я уже и в полицию заявил, там обещали разобраться. Жду их завтра.

Это было именно то, чего опасался Рамадан.

– Ах, вы в полицию заявили, – с насмешливой прохладцей протянул Рамадан. – Кстати, насчет полиции. У меня как раз с собой документы из полицейского отделения Лахора, включая разрешение на вывоз мальчика из Пакистана. Здесь же мой паспорт гражданина Египта, а вот это – официальный запрос из нашего посольства, утверждённый соответствующей организацией вашей стрнаы. Это всё, что вам надо, чтобы вернуть мне ребёнка?

– Да, это всё, – растерялся доктор. – Но, может быть, вы всё-таки оставите мальчика здесь? Хотя бы на время? Ему надо подлечиться, – сделал последнюю попытку отбить ребёнка молодой врач.

– У меня билет на самолет, на двоих. Вы мне компенсируете стоимость билетов в Александрию? Или мне лучше обратится за компенсацией в полицию? – Спрашивая это, Рамадан бил наверняка. Перелёт из Пакистана в Египет стоил дорого, и у молодого врача явно не было таких денег. К тому же на руках у Рамадана были все документы, подтверждающие его права на ребёнка, не говоря уж о поддержке полиции, которую Рамадан тоже явно держал на кармане.

– Ну, хорошо, – неохотно согласился врач. – Я приведу к вам Саба.

– Уж сделайте такое одолжение.

Доктор ушёл. Ожидая мальчика, Рамадан сидел, смотрел в окно и задумчиво хрустел пальцами. Когда мальчик переступил порог кабинета, Рамадан не услышал его: подросток двигался тише собственной тени.

– Вот, это Саба, – объявил врач. Рамадан повернулся на стуле. Мальчик, которого он искал, стоял, опустив голову. Окинув подростка внимательным взором, Рамадан отметил, что Саба вырос, вытянулся и возмужал. Под тонкой кожей мальчика перекатывались мускулы, хоть тело оставалось по-прежнему тонким и стройным. Зато над левой бровью, как и в детстве, цвели все те же родинки-точки. Расположение родинок напоминало навершие креста. Рамадан улыбнулся воспоминаниям и протянул мальчику руку. В ответ Саба медленно попятился назад и исподлобья, совершенно по-волчьи, взглянул на мужчину.

«А вот взгляд изменился, – отметил Рамадан и вздохнул: в глазах подростка больше не было солнца. – Ничего, со временем всё образуется, – утешил себя Рамадан. – В конце концов, Саба ещё совсем мальчик. Детям свойственно быстро забывать о плохом», – опрометчиво решил Рамадан и легко поднялся со стула.

– Да, это Саба, – подтвердил он. – Только у него такие глаза. Ba’iai. Спасибо и прощайте. А ты, Саба, следуй за мной. – Рамадан открыл дверь, выпуская подростка.

– Прощайте… И да поможет вам Аллах найти путь к сердцу этого ребёнка, – тихо прошептал доктор. Он, врач от Бога, хорошо знал, какой долгий и трудный путь ещё предстояло пройти Рамадану.

Через десять часов того же дня, сделав пересадку в Кувейте, Рамадан привёз Саба в Александрию. Всю дорогу мальчик молчал, но послушно выполнял все указания Рамадана.

– Ты не устал? – раз пять спросил Рамадан. Мальчик пять раз отрицательно покачал головой. – Есть или пить хочешь? – Мальчик два раза равнодушно согласно кивнул.

– Хочешь купить что-нибудь? Тут сувениры и игрушки, – сделал последнюю попытку разговорить подростка Рамадан, указав на пёстрые магазины с надписью «Duty Free». Мальчик один раз отрицательно покачал головой. Во второй раз – просто отвернулся. Наконец, такси, взятое в «Burj Al Arab» доставило Рамадана и Саба в Рамлех. Рамадан приветливо распахнул калитку родного дома.

– Давай, Саба, проходи, – гостеприимно пригласил он. Мальчик сделал свой первый шаг к дому по песчаной дорожке. А Рамадан с удовольствием вздохнул запах тамариска, олеандров и бугенвиллии и счастливо улыбнулся: он очень любил свой дом. Потом Рамадан поискал глазами подростка и отметил, что тот уже стоит на верхних ступенях широкого крыльца и равнодушно ждёт новых указаний. Стараясь подавить накопившееся раздражение, мужчина вздохнул и в два шага преодолел расстояние от калитки до места, на котором застыл Саба.

– Ты не против, если мы кое о чем поговорим? – спросил Рамадан, отпирая дверь дома. Мальчик кивнул.

– Это «да» или «нет»? – едко задал свой следующий вопрос Рамадан.

Мальчик отвёл глаза.

– Молчание – знак согласия, Саба. То есть «да», – процедил Рамадан и толкнул входную дверь. – Проходи прямо, там solar, гостиная. Устраивайся. Я приду через пять минут, и мы… – Рамадан запнулся, увидев, что мальчик, не дослушав его, отправился в указанную комнату.

«Так, всё, хватит. Пора это заканчивать», – решил Рамадан. Переступив порог гостиной, он увидел Саба, в этот раз застывшего столбом ровно на середине комнаты. Мальчик упорно продолжал смотреть вниз. Чертыхнувшись, мужчина со стуком поставил стул напротив упрямого подростка и сел.

– Саба, ты на арабском понимаешь? Ты говорить можешь? – Рамадан старался произносить слова размеренно и спокойно.

Подумав, мальчик утвердительно кивнул.

– Отлично. Второй вопрос: ты меня помнишь?

Саба медленно и отрицательно покачал головой.

– А ты помнишь Александрию, где ты вырос? – постепенно повышая голос, заговорил Рамадан. – Ты помнишь Рамзи? А абуну Марка? Того старика в монастыре, от которого тебя забрали? Ты вообще хоть что-нибудь помнишь про ту жизнь, что была у тебя здесь, а не там, в чёртовом Лахоре? – Рамадан пытался достучаться до подростка любыми средствами, любой ценой. Мальчик холодно покачал головой: он ничего не помнил. – Ладно. Тогда подойди ко мне. – Рамадан почти потерял терпение.

Но, вместо того, чтобы сделать шаг вперёд, мальчик отступил назад.

– Я сказал, подойди ко мне, Саба… Чёрт тебя побери, да подойди же ты ко мне, я не сделаю тебе ничего плохого. Подойди ко мне, я кому говорю! – Рамадан сорвался на крик.

Мальчик побледнел, закусил губу и поднял глаза на мужчину. Взгляды Рамадана и мальчика сцепились, как в поединке. Рамадан зло сузил зрачки. Мальчик стиснул зубы и, не отводя взгляда, медленно завёл левую руку вверх, сгрёб ворот майки, стащил её через голову и отбросил одежду в сторону.

– А.… это еще что? – удивился Рамадан.

Оголив спину, подросток шагнул к мужчине и, по-прежнему глядя в его глаза, встал перед ним на колени. После этого Саба покорно опустил голову вниз. Вот тут-то Рамадан и увидел и ожоги, и «семёрку», что цвела на спине Саба. Рамадан ахнул. В ответ мальчик поднял на Рамадана холодные глаза. Правда, теперь к этому ледяному взгляду примешивались безысходная тоска, страх и лютая ненависть загнанного в ловушку зверя.

«Я готов к пытке, господин. Правда, это будет в последний раз», – пообещал себе мальчик.

– Ты… О господи… Да что же это такое? – выдохнул Рамадан.

Мальчик промолчал, продолжая разглядывать исказившееся лицо мужчины.

– Что с тобой сделали? Что ты делаешь? Говори!.. Да ответь же мне, наконец, – взмолился Рамадан.

– Что я должен сказать, хозяин, чтобы ты не бил меня? – Слова, произнесенные голосом, мёртвым, как лед, упали в звенящую тишину комнаты.

– Боже мой, да что же это… – прошептал Рамадан и рухнул на колени напротив мальчика. Он попытался прижать подростка к себе. Но у Рамадана не вышло: Саба отшатнулся и осел на пятки. Руки мальчика непроизвольно сжались в кулаки. Мальчик явно готовился к драке. Рамадан вздохнул и попытался взять ситуацию под контроль.