И снова поиск. Но номер слева от Элисон занимала одна известная британская журналистка, и притвориться ею Лиза никак не могла. А вот в номер шестьсот шестнадцать через три часа после прибытия Элисон в «Лозанн-Палас» заселилась некая Карла Каллен. «Так, ну, ну», – и Андрей в два клика «мыши» развернул к себе скан разворота паспорта Карлы и подался вперед, изучая ее фотографию. После чего прищелкнул пальцами и довольно хмыкнул. Черные волосы, тонкий хищный нос и словно прорисованные углем черты… Но сомнений не возникало. Это была Лиза.

«Ну что? Привет, маска Лизы-брюнетки под номером три».

Ощущая законное удовлетворение от того факта, что, несмотря на весь свой ум, женские хитрости и неженскую изобретательность дочь Домбровского все же попалась, Исаев уже через секунду прямо-таки с удовольствием читал разворот ее немецкого псевдо-паспорта:

«Имя, фамилия: Карла Каллен.

Гражданство: Германия.

Родилась: ХХ. ХХ. 19ХХ.

Цвет глаз: черный.

Рост: 168.

Адрес, где проживает: Вильгельмштрассе, Шпандау, Берлин».

Но ее личные данные Андрея не особо интересовали. Все поддельное, кроме роста и того, что она, по всей вероятности, хорошо знает немецкий язык. Но на паспортном снимке Лиза-брюнетка выглядела поживее. Так что, недолго думая, Исаев снял копию с фотографии немецкого паспорта Лизы, перевел фотоснимок в формат фоторобота, вернулся в систему «Блешерет» и запустил новый поиск. Через девять секунд алгоритм Интерпола нашел ее. Причем, не то чтобы в совсем неожиданном месте, но при выходе из дамской комнаты. Исаев сверил время на записи и убедился, что Элисон входила туда в своем качестве, а через двадцать минут оттуда возвращалась уже Лиза-брюнетка.

«Расчудесно, – усмехнулся Андрей. – Итак, у нас начинает прорисовываться закономерность. И заключается она в том, что наша умная девочка весьма осторожна, но не боится идти на риск. Это раз. Два. Она использует только такие образы, которые можно легко изменить подручными средствами. И три: если не знать ее фамилии в поддельных паспортах или систему, по которой она подбирает ник, то ее практически невозможно поймать. Но самое интересное даже не в этом, а в том, что это имя, вернее, эту фамилию, Каллен, я уже где-то слышал. И было это несколько лет назад, то ли при просмотре какого-то сериала, то ли при обсуждении фильма, но точно в приложении к мелкой».

Подумав, Андрей еще раз перевел взгляд на часы. Двенадцать ноль две. По идее, «мелкая» должна быть сейчас на занятиях в академии. И, мысленно перекрестившись («Сергевна, душа моя, только не подведи»), Исаев нажал на вызов.

«Мелкая» или, лучше сказать, младшая сестра сразу же взяла трубку:

– Андрей, ты в себе? У меня лекция, вообще-то, – вместо «привет» прошипела она.

И Исаев тут же представил ее себе. Выше среднего роста, миловидная, с модной стрижкой девчонка, которая была на девять с хвостиком лет моложе его, которой Андрей и дядь Саша заменили рано умершего отца, и которая c девятнадцати лет всей одежде на свете предпочитала узкие джинсовые юбки.

Но в целом она и Андрей были очень похожи. Одинаковый разрез глаз и взгляд на принципиально-важные вещи. Одинаковый, временами властный характер. Общее для них понимание, что такое родная кровь и семья. У них совпадали даже родинка у виска и форма узких ладоней.

– Привет. Диана, у меня к тебе только один вопрос, – начал Андрей.

– О господибожемой, ну хорошо, подожди, я сейчас попробую отпроситься. – И совсем другим тоном: – Герман Романович, простите, я на минуточку выйду?

После чего в телефоне послышался раскатистый бас:

– Конечно, Исаева. Ну как можно вам отказать? – потом чей-то смешок и невнятная ремарка, далее Дианино ироничное: «Пасечников, а ты бы помолчал, хорошо?». Затем звук ее быстрых шагов, хлопок двери и наконец:

– Говори.

– Диана, только один вопрос: откуда я знаю фамилию Каллен?

– Так, быстро и честно: во что ты у меня снова вляпался?

«Начинается…»

– Ни во что.

Топтунов, которых приставил к ней брат, Диана пока не заметила. Иначе не слезла бы с Андрея еще неделю назад, пытаясь получить у него ответ на вопрос: «Во что именно?»

– Ты что, опять какое-то запутанное дело ведешь? – зато мгновенно предположила сестра.

– Предположим, – осторожно отозвался Исаев.

– Ах, предположим? – Легкая пауза. – Ну, понятно. А Вовка Петров в этом деле с тобой?

Вообще-то у Дианы давно был любимый бойфренд, но Вовке она доверяла.

– Да, со мной, – Андрей не заметил, как поморщился.

Ровно та ситуация, когда ты знаешь, что твой зам и сестра всего лишь дружат. Но как-то странно, что «мелкая», повзрослев, теперь пытается опекать тебя.

– С тобой? Тогда хорошо, – между тем выдохнула Диана.

– Так что насчет фамилии Каллен? – напомнил Андрей.

– А насчет фамилии, то я не имею ни малейшего представления, откуда ты ее знаешь. Ты таких книг не читаешь и не читал, но для меня это главный герой одной очень хорошей истории.

«Хорошими историями» Исаева-младшая считала романы, фэнтези, истории о попаданцах в другие миры и всю ту, с ее слов, «клевую продукцию о вампирах», которую Андрей называл про себя не иначе, как бульварное чтиво.

– Да? Как интересно… А, поконкретней, это что за герой? – тем не менее, закидывая удочку, вежливо поинтересовался он.

– Эдвард Каллен? А это вампир…

«Опять нелюдь какой-то».

– … главный герой саги «Сумерки». Эту серию книг английская писательница Стефани Майер написала. И кстати, если бы ты тогда пошел со мной на этот, между прочим, любимый мной фильм, – напомнила о грехах брата сестра, – то он бы тебе точно понравился. И ты бы знал тогда, что Каллен – это сильный, стойкий, хороший…

«Ого! Так, так…»

– … книжный персонаж, который способен читать мысли людей и считает, что убийствам нет оправдания.

«Вот оно! Так, и что же у нас получается? А получается, что фамилия Каллен была взята Лизой из девичьего романа… – И тут у Исаева выстрелило. – Так, стоп. Стоять. А что, если в других масках Лизы тоже может быть скрытый смысл?»

И Андрею был понятен подобный подход. Сходу выдумать «хороший» ник сложно. А если довериться только фантазии, то он окажется либо слишком простым, либо вычурным. Вот почему проще брать уже готовые имена. Исаев и сам при последней поездке в Прагу использовал имя Дмитрий Никитин, поскольку когда-то в детстве его обыграл в шахматы этот мальчишка.

– Так, у тебя все? – тем временем вмешалась в ход его размышлений Диана. – Кстати, тебе от мамы привет. Но ты, пожалуйста, ей сам позвони, только набери уже завтра. Сегодня она на даче. Ну все, пока.

– Подожди. Последний вопрос.

– Так ты же сначала сказал, что он у тебя только один? – насмешливо осведомилась сестрица.

– Слушай, – пропустил мимо ушей ее ремарку Андрей, – а фамилия Грейсон тебе ни о чем таком книжном не говорит?

– Говорит. Но вообще-то, это фамилия вашей Алисы.

Диана виделась с Элисон десяток раз, но тесной дружбы между ними так и не возникло. Так, чисто приятельские отношения, когда ты неплохо знаешь компанию брата, где все намного старше тебя, а тебе – всего двадцать плюс, и у тебя свои увлечения.

– Я знаю, что это фамилия Элисон, – в свой черед встрял в мысли сестры Андрей. – Я у тебя о другом спрашиваю.

– Да поняла я, поняла. Значит, так… – Диана замешкалась, раздумывая, как преподнести ему это. – Ну, в общем… – придумав, безмятежным тоном начала она, – есть такая книжная героиня, Ана, но не Грейсон, а Грей. И это из… из… – тяжкий вздох, когда ты все еще не уверена, выдавать ли такое, – короче, это главная героиня из… – («Ладно, на.») – «Пятидесяти оттенков серого».

Пауза, долгая и неприятная, когда ты понимаешь, что все-таки влипла, и – «на тебе!» от старшего брата:

– Диана, ты что, и ТАКОЕ читаешь?!

В ответ она мазанула себя большим пальцем по верхней губе и сердито прищурилась:

– Так, а что тут такого?

– Что «такого»?!!

Дело в том, что в свое время добравшись в «Пятидесяти…» до второй главы Исаев больше этот роман в руках не держал, но специфика творчества данной писательницы его навсегда «впечатлила».

– Я тебе устрою «что тут такого»! Все матери расскажу, – пригрозил Андрей.

– Ага. Ну, в таком случае спешу напомнить тебе, что я – совершеннолетняя. И в отличие от тебя с твоими девушками, я с таким количеством мальчиков никогда не крутила, – в ответ бодро наехала на него Исаева-младшая.

– Чего, чего? – ощутив справедливый укол, Андрей даже выпрямился.

– А еще я хочу напомнить тебе, что ты, между прочим, выдернул меня с важной лекции. И если Романыч влепит мне «неуд» за сессию, то я тоже знаю, что рассказать нашей маме.

– Ах ты…

– Ну, ну?

– Значит так. После лекций – живо, бегом в «Альфу» ко мне!

– Это еще зачем?

В планах Дианы были посиделки с бойфрендом.

– Затем. Будешь кое-какие списки вместе со мной просматривать.

– Какие списки?

– Приедешь, увидишь «какие».

Просто к тому времени Андрей уже понял, как появляются книжные маски Лизы. Сестра помолчала, после чего заинтересованно:

– А Вовка Петров в «Альфе» будет?

– Нет, Вовки Петрова здесь не будет. Тут будем только ты и я, – отрезал Исаев.

– Ну ладно, ладно, – угадав, что ей светит в ответ на очередную просьбу: «Андрюшечка, а подкинь мне, пожалуйста, еще десятку взаймы», если она сейчас не сдаст позиций, пошла на мировую Диана. – Хорошо, не волнуйся, не злись на меня, я к тебе приеду. Да, Ире привет от меня передай!..

А вот Иру Исаева-младшая правда любила. Больше того, считала, что брату с той несказанно повезло. Но в целом: ну не лиса?

– … А еще я тебя очень люблю!

И это тоже была чистейшая правда. Тем не менее, Исаев вздохнул:

– Ты из меня веревки вьешь?

«Ну да, их из тебя совьешь».

– Нет, не вью. Ну все, чмок, чмок. Я пошла на лекцию. – И Диана, ловко избежав продолжения неприятного разговора о «Пятидесяти…», тут же бросила трубку.

Так и не закончив процесс воспитания младшей сестры, Андрей устроил себе небольшой перерыв, а заодно отправил Петрова до конца рабочего дня разбираться со складом в Братеево. Вернувшись с обеда, Андрей набрал Ире («Привет, как дела?.. Да, тебе от Дианы привет… Так какие у нас планы на вечер?») и, завершив с ней разговор, уже с совершенно другим настроением просмотрел входящую почту. Ответил на кое-какие письма сам, кое-что перепулил подчиненным. После чего Исаев поднялся, дошел до двери кабинета, запер ее до щелчка, вернулся к столу и с административным логином снова вошел в систему аэропортов Москвы, анализируя общий поток пассажиров, прибывших в столицу за двадцать четыре часа до того, как Ваня наткнулся на подступах к его дому на Лизу.

Единственное, что Андрей сделал сразу – это отсек от списка прилетевших в Москву детей моложе пятнадцати лет. Элисон с ее ростом не смогла бы достоверно сыграть подростка. Но список все равно получился огромным. И просеивать его можно было если не до бесконечности, то, по крайней мере, с неделю. Так что взвесив все «за» и «против», Исаев решил рискнуть и исключил из него женщин с детьми («дочь Домбровского подставит под раздачу ребенка? Ну нет.»); семейные пары (подготовка подобных пар требует отработки легенды, а также напарника, которого, как уже понял Андрей, у Лизы не было); мужчин возрастом от тридцати и старше (опять же рост и телосложение Лизы) плюс женщин с фамилиями вроде «Давиташвили-Багрицкая» (чересчур привлекает внимание, да и слишком напыщенно).

В итоге, список сократился до тысячи двухсот человек. Распечатав его на принтере, Исаев положил список на стол и, идя сверху вниз, принялся читать, а, лучше сказать, пропускать через себя каждую фамилию в нем, пока где-то на середине пути не наткнулся на Мину Мюррей, прилетевшую в Москву рейсом из Берна. И тут Андрея кольнуло. Берн – это фактическая столица Швейцарии. И хотя в тот день из Берна в Москву прилетело еще двадцать семь человек, главным было то, что Мина, а вернее, Вингельмина Мюррей фигурировала в романе Брэма Стокера «Дракула». Причем экранизировался этот роман раз пятнадцать, но, как самый стильный и внешне эффектный, во времена детства Лизы прославился фильм, снятый Френсисом Фордом Коппола, где главные роли исполняли Гэри Олдмен и Вайнона Райдер, воплощавшая на экране ту самую Мину.

Андрей выпрямился в кресле, раздумывая: «Она – не она? А с другой стороны, чем черт не шутит?» И, введя в строку поиска: «Идентификация: Мюррей, Мина. Вылетела в Москву ХХ апреля. Рейс 425, место 15А», Исаев отправил запрос в систему видеозаписей того аэропорта, где и подчерпнул эту фамилию, то есть в «Шереметьево».

Пара-тройка минут, и в монитор хлынули кадры и фотографии. Посадочный талон Мины Мюррей, скан ее паспорта, опять же немецкого. («То есть Лиза – Элисон – Карла Каллен – предполагаемая Мина Мюррей хорошо знает немецкий язык, о чем не знает Домбровский?» – не без ехидства подумал Исаев.) Здесь было также с десяток снимков Мюррей, снятых камерами наблюдения в вестибюлях «Шереметьево», когда эта «фройляйн» уже приземлилась в Москве, и … («Опля, нате вам!» – впервые за день искренне развеселился Андрей) перед вами – девушка с фоторобота Вани. Причем практически в чистом виде, если не считать кардинально менявших ее слегка кривоватого носа, алых губ и ярко-синих глаз.

И хотя, откровенно говоря, веселого было мало, Лиза не уставала если не покорять Исаева, то уж радовать – это точно. Ну, а дальше – дело техники. Раскусив, наконец, ее логику перемещений по странам, Исаев прокрутил в голове карту близлежащих к центру Москвы крупных отелей, где, как и в крупных аэропортах, было проще скрыться. Выбрав «Фор сизонз», два подходящих к случаю «Арарата» и «Шератон» на Тверской, Андрей начал планомерно, одну за другой, вскрывать системы бронирования номеров этих гостиниц. По его расчету, Лизе не было смысла регистрироваться на рейс под одной внешностью и фамилией, а затем заселяться в отель под другими. Просто всегда существует риск, что ты можешь оказаться в гостинице с теми, той или с тем, с кем ты летел в одном самолете.

Через полчаса с хвостиком карточка Лизы-Мины была найдена в «Шератоне». Фройляйн Мюррей заселилась в номер за восемь часов до того, как Андрей получил от Лизы письмо с индульгенциями для чеха, и из которого спустя пять часов после передачи письма она выписалась, чтобы взять такси и отправиться в «Шереметьево». Откуда, кстати, вылетела в Измир. А это – так, на минуточку! – бывший греческий город Смирна, расположенный на побережье Эгейского моря, и от Афин и Салоников Измир отделяет всего ничего.

Так была найдена еще одна маска Лизы. Вместе с двумя другими (Элисон – Карла) их уже получалось три, и здесь можно было бы остановиться. Но Исаев уже закусил удила. К тому же у него в мозгах гвоздем засела фраза, которую ему не так давно сказал Одинцов насчет того, что на похоронах в Салониках ничего такого не случилось. Но Андрей-то понимал, что как раз «случилось». Просто есть такая вещь, как дочерний или сыновий долг. В свое время Андрей и Диана проводили за черту жизни отца, и Лиза, какой бы она ни была, наверняка сделала то же для матери.

И вот тут можно было обратиться к тому же Олегу или Нико и с их помощью достать список людей, пришедших на похороны Лидии. Но грек явно играл в свою игру, Одинцов все равно слил бы эту просьбу Домбровскому. И хотя разговаривать с бывшим шефом после недавнего скандала в «Альфе» было не комильфо, Исаев наплевал на условности и, предварительно пожелав себе терпения, позвонил Домбровскому.

Тот на удивление быстро взял трубку:

– Привет. Я тебя слушаю.

«Попросить, что ли, у него прощения за то мое выступление? – промелькнуло в голове у Андрея. – А с другой стороны, своих слов я все равно назад не возьму, так что извинения не имеют значения».

– Добрый день, – в итоге равнодушно поздоровался он. – Максим Валентинович, у вас есть список тех, кто был на похоронах вашей бывшей супруги?

– Есть. А тебе он зачем? Лизы… – Домбровский запнулся, затем вздохнул, – там все равно не было. Или ты думаешь, что, будь она там, я бы ее не узнал?

Но такое ощущение, что Домбровский солгал. Вернее, не столько солгал, сколько не сказал то, что чувствовал: Лиза там была.

Повисла пауза. Исаев молчал, показывая, что не хочет вдаваться в очередную полемику и все, что ему нужно, это всего лишь список.

– Хорошо, – наконец сдался Домбровский, – я его тебе перешлю. Кстати, так, чисто для справки: его составил этот твой Никас. Личный имейл у тебя какой?

Андрей продиктовал.

– Лови. И ты… – Домбровский замялся, – короче, так. Ты знаешь, Исаев, что извиняться не в моих правилах. Но давай договоримся вот о чем. Во-первых, я тебе все-таки говорю: «Извини, Андрей». Я тогда погорячился. Во-вторых, если я снова услышу от тебя обвинение, что я не люблю свою дочь, то прости меня еще раз, но я дам тебе в морду. И в-третьих, если я могу тебе чем-то помочь, то объясни мне, чем. Итак, говори. Я тебя слушаю.

«Ч-чего?» – в этот момент ошарашенный Исаев чуть не свалился со стула. И это говорит ему – кто? Домбровский, сухарь и педант? А с другой стороны, если вдуматься, этот «сухарь» пошел на должностное преступление, чтобы достать тебе административный пароль и этим прикрыть тебе тыл.

– Максим Валентинович, вы меня удивляете, – откашлявшись, признался Андрей. – И, честно, спасибо. Вы тоже зла на меня не держите.

– Я не буду на тебя зла держать, когда ты мне дочь найдешь, – невесело усмехнулся Домбровский. – Кстати, ты мне не расскажешь, когда это произойдет?

«Как только она и Алекс приедут из Питера. Тогда я сам с ней поговорю, узнаю, кого она так боится, и вместе с Алексом попробую ее убедить, чтобы она перестала играть в прятки и вернулась к вам».

– Давайте так. Я думаю, вы увидитесь с Лизой на днях, – в итоге пообещал Андрей.

– На днях? Хорошо… – Судя по шороху в трубке и щелчку зажигалки, Домбровский прикурил сигарету. – Так, а тебе-то чем помочь? – выдыхая дымок, продолжил он. – Только луну с неба не проси и не говори мне ничего про этого своего чеха.

– Включая спасибо за то, что вы выпустили его из СИЗО? – закинул Исаев удочку.

– Включая спасибо за то, что я вообще его выпустил. Потому что… – глубокая затяжка и выдох Домбровского, после которого он, по всей видимости, разогнал дым рукой, – и это без шуток, Андрей, я с него шкуру спущу, если он только рискнет подойти к моей дочери.

«Мда… А жаль! Но в принципе, прогнозируемо. Хотя bro вообще-то рискнул не то что к ней подойти, а увезти ее в Питер. Или она его туда увезла? Впрочем, какая разница, кто кого туда вытащил. Жаль, что у нас с вами сейчас не получатся мирные переговоры на этот счет».

– Так еще раз, чем тебе-то помочь? – напомнил о себе бывший шеф.

– Сейчас, я думаю, – предупредил Андрей.

– Думай, думай. Только не долго. У меня через десять минут совещание.

И Исаев решился, выплеснул то, что давно не давало ему покоя:

– Максим Валентинович, в Лондоне сейчас находится одна девушка. Ее зовут Наталья Терентьева.

– Терентьева? – Домбровский внезапно хмыкнул. – А, ну, ну. И что Терентьева?

– Да ничего. Но я хотел бы приставить к ней охрану. Но через «Альфу», боюсь, это не получится. Скажите, а вы не можете это сделать? Только незаметно.

– Незаметно? Так, уже интересно. А что, в «Альфе» ресурсы закончились? Или эта Терентьева может по затылку тебе настучать за такую заботу о ней?

«Так. Он в курсе моего бывшего романа с Наташкой», – Андрей помрачнел.

– Забудьте, Максим Валентинович! – отчеканил он.

– Да нет, почему… Погоди, не галди. – Растеклась еще одна пауза. Домбровский о чем-то раздумывал, потом, видимо, с кем-то проконсультировался, раз поставил Андрея на «холд». И, наконец: – Значит, смотри, какая штука, Исаев. Ее данные у меня есть. Но боюсь, что с ее охраной я, как лицо официальное и поэтому действующее только в своей юрисдикции, помочь тебе не смогу. Но я могу лично проследить за ее безопасностью. Тебя это устроит?

«Не очень. Но это лучше, чем ничего».

– Хорошо, я согласен, – в итоге сказал Андрей.

– Тогда договорились. Ну что? Звони, когда будут новости. Хотя, сам понимаешь, я жду от тебя только одну новость – о Лизе.

– Я позвоню вам на днях.

– Звони. Я буду ждать. Ну все, пока, – и Домбровский нажал на «отбой».