– Не бережете вы себя, – сокрушалась я, отправляя в рот золотистый гриб, – вот что значит – меня нет рядом, я теперь и бояться буду оставлять вас надолго одного.
Воронцов кашлял.
– Где простыли-то, позвольте полюбопытствовать, ваша мама не говорила вам, что надо надевать подштанники, так теплее...
– Говорила, – просипел Виктор Иванович.
– Так что же не носите?
– Я убью тебя!
– Не торопитесь, дайте омлет доесть.
Я положила ногу на ногу – теперь я чувствую себя в этом доме уверенно и свободно.
– Ты что здесь делаешь?! – наконец откашлявшись, спросил Воронцов.
– Не поверите: я здесь работаю.
– Кем?
– Горничной, – отвечаю с легкостью.
– Кем?!
– Почему вы так кричите, у вас же горло болит. Горничной, а что, вас это беспокоит?
– Ты как здесь оказалась?
– Поездом.
– Ты как здесь оказалась, я тебя спрашиваю?!
Я заметила, что Воронцов хоть и находился в шоковом состоянии, но все же ему было приятно мое присутствие – и волна удовлетворения словно омыла мое тело. Он скучал.
Неплохие вы вопросы задаете, Виктор Иванович, но не думаете же вы, что я вот сейчас запросто расскажу вам про бриллианты?
– А вы что здесь делаете? – нагло поинтересовалась я.
– Это мой дом! Этот участок я купил пару лет назад.
– Это даже неплохо, это, можно сказать, даже очень удачно... А что ж поближе к Москве не купили? Денег не хватило?
– Поближе к Москве у меня есть еще один дом... а сюда мы приезжали с твоим бывшим начальником Селезневым, мужем моей сестры, я доходчиво объяснил?
– Вполне... Наверное, вы жили в той халупе, что торчит посреди вашего участка, и охотились на здешних кабанов.
– Ты откуда знаешь?
– Женская интуиция, и вообще у меня такое чувство, что весь мир делает это именно здесь...
– Да, мы охотились, голова у тебя всегда хорошо работала, – Воронцов глотнул чая и сморщился, – Селезнев не хотел сносить старый домик в память о своей молодости, но теперь я его снесу, не вписывается он в общую картину.
Сердце мое забилось в удвоенном ритме.
– Не торопитесь, успеете, хотелось бы взглянуть на него, все же это история и память...
– Не волнуйся, насмотришься еще, пока у меня руки до этого не доходят.
Я облегченно вздохнула.
Почему же Селезнев не предупредил обо всем Осикова, а вместо этого нагрузил его картой местности? Наверное, хотел сделать сюрприз старому другу: повез бы его однажды якобы в лес к покосившемуся «шалашу», а потом бы оказалось, что жить они будут во дворце... занятно...
– Может, ты теперь объяснишь, что здесь делаешь? – перебил ход моих мыслей Виктор Иванович. – Хотелось бы услышать подробный и внятный рассказ.
Я хорошенько встряхнула мозги и встала на путь относительного вранья.
– Маме врачи прописали местный климат, нам порекомендовали турбазу у речки, вот мы там и обосновались...
– Так тут еще и твоя эксцентричная родительница! – воскликнул Воронцов.
О да, совсем недавно Виктор Иванович познакомился с моей мамой, и она произвела на него неизгладимое впечатление. Впрочем, иначе и быть не могло. Маман – это маман!
– В каком тоне вы говорите о женщине, которая произвела меня на свет, – я старательно нахмурилась.
– Ладно, не отвлекайся, ври дальше.
– Так вот, мы весьма недурно обустроились в одном из домиков, с нами еще девчонки и двое... очаровательных мужчин.
Одна бровь Воронцова удивленно и вопросительно поползла вверх. Надеюсь, он ревнует.
– Солькин друг и мой будущий отчим, – доходчиво объяснила я.
Воронцов закашлял опять.
Я съела печенье.
– Ты хочешь сказать, что ты здесь совершенно случайно, просто ветер подул в эту сторону? – спросил Виктор Иванович.
– Совершенно случайно, вы абсолютно правы, – подтвердила я его здравую мысль.
– Допустим, – кивнул он, – но, насколько я помню, когда ты отправилась в отпуск, ты была весьма состоятельной особой, что же заставило тебя устроиться в этот дом горничной?
Мысли, мыслишки, где вы? Помогите, спасите, меня почти загнали в угол!
– Вы же знаете, какой у моей мамы характер, мы с ней все время ругаемся, и я, чтобы разрядить как-то обстановку, была вынуждена пойти на этот шаг. Так мы с ней находимся на должном расстоянии.
– А просто поселиться в соседнем с мамой домике в голову не пришло? – улыбался Воронцов.
– Боюсь, что мама этого не поймет и обидится, – улыбнулась я в ответ, – а так – вроде неплохая причина побыть на расстоянии... и к тому же, всем известно, что труд облагораживает человека, я готова стать лучше!
– Я сделаю вид, что поверил в этот сказочный бред, – кивнул Воронцов, – но работать ты здесь не будешь.
Я вскочила – вот это да! Я-то полагала, что бриллианты теперь точно наши.
– Это еще почему?! – моему возмущению не было предела.
Воронцов склонил голову набок и ответил:
– Боюсь, что твоим друзьям будет скучно без тебя, к тому же ты сама сказала, что Мария Андреевна скоро выйдет замуж, тебе надо больше времени проводить с семьей...
Я сжала губы и нацелила гневный взгляд на Воронцова.
– Хотя нет... – еле сдерживая смех, сказал он, – это значит, ты здесь будешь жить и выполнять все мои пожелания... неплохо...
– Чему вы радуетесь?
– Оставайся, думаю, впереди у меня целое море удовольствия, – Воронцов засмеялся.
Ладно, со всем этим мы разберемся потом, главное, я остаюсь, и главное... он рядом... Неплохо.
– А кто это тут с вами проживает, что за дамочка? – тактично поинтересовалась я. Ответа я ждала с нервной дрожью в коленях.
– Сестра Галя.
Улыбка озарила мое лицо. Это правильно, родственные связи надо поддерживать. Какой замечательный день сегодня, просто чудо!
– А нельзя ли эту грымзу, которая пасется сейчас на первом этаже, как-то ликвидировать и сделать меня здесь самой главной? – спросила я, довольно поглядывая на опустевшую тарелку.
– Нельзя, – ехидно улыбаясь, ответил Воронцов, – должен же хоть кто-то заняться твоим воспитанием.
– О! Не думайте, что меня так просто сломить, уверена, она сама скоро напишет заявление об уходе.
– Ты знаешь, это все же невероятно, что ты здесь...
– Еще бы! Вы-то думали, что легко от меня отделались, сами уволились, а я там работай, как хочешь, да еще с каким-то новым и неродным мне начальником. Я вообще не понимаю, куда это вы рванули, вы что, действительно полагаете, будто сможете прожить без меня?
Воронцов допил чай, подошел к окну и поставил кружку на подоконник; ему хотелось что-то сказать, но он сдерживал себя, лишь волнующая улыбка играла на его губах.
– Ну, – не выдержала я, – отвечайте!
– Нет, – наконец сдался он, – я не собирался уходить без тебя, просто не смог отказать себе в маленьком удовольствии...
– Это еще в каком? – на всякий случай я решила начать сердиться.
– Хотел тебя позлить.
– Ничего удивительного, с вашим характером...
– Что? С моим характером! Да ты на себя посмотри, – засмеялся Воронцов, – к тебе в квартиру, наверное, и мухи не залетают, боятся.
– Это вы напрасно, – демонстративно ставя на поднос тарелку, вздохнула я, – да я добрейшей души человек...
– Как я уже сказал – я не собирался уходить без тебя. Думал, вернешься из отпуска, и я предложу тебе должность помощника на своей фирме, хотел тебе сделать такой вот сюрприз.
– Сюрприз? Да у вас мания величия! Можно подумать, работа с вами – это невозможное счастье, – фыркаю и поджимаю губы, – вы же зануда!
– Ты отказываешься?
Вот еще! Хотя скоро у меня вообще будет своя фирма...
– Нет, не отказываюсь, я девушка ответственная и бросить вас на произвол судьбы не могу.
– Просто сознайся, что тебе нравится со мной работать.
– Нравится, особенно если учесть, что я очень давно нигде не работала больше двух-трех недель. Почему-то меня очень быстро всегда увольняют.
– Вот и прекрасно, а теперь ты можешь приступать к своим обязанностям здесь, не буду тебе мешать.
Воронцов опять взял журнал и уткнулся в него. Немного постояв, я направилась к двери.
– Да... Когда надумаешь рассказать правду о том, как ты здесь оказалась и что тут делаешь, буду рад тебя выслушать, – полетело мне в спину.
Особенно приятно было громко хлопнуть дверью после этих слов.
Екатерина Петровна поджидала меня на кухне.
– Ну что? – поинтересовалась она.
– Все прекрасно, – заверила я ее, – Виктор Иванович произвел на меня прекрасное впечатление, и спасибо за омлет, он мне понравился.
Екатерина Петровна недоуменно посмотрела на меня.
– Я сегодня почти ничего не ела, и Виктор Иванович был так добр, что отказался от своего завтрака в мою пользу.
Мне кажется, Екатерину Петровну не обрадовало, что я в полной мере оценила ее стряпню и к тому же снискала расположение нашего общего работодателя.
– Жить я здесь буду с удовольствием, – объявила я, дабы добить ее окончательно.
– Вот Галина Ивановна приедет, устроит она тебе тут такое удовольствие...
– А когда она приедет? – поинтересовалась я, садясь за стол.
– Не знаю, она о своих визитах не предупреждает.
Покосившись на гору фруктов, я вспомнила о своих голодных друзьях и родственниках.
– Виктор Иванович, – сказала я, – разрешил воспользоваться его холодильником и отнести продукты моей семье. У меня, знаете, мама больна, перепады настроения, мигрень и неразделенная любовь, – я постучала пальцем по виску, – ей витамины нужны.
Взяв с отливающего красным деревом буфета красивый пакет, я ловко стала заполнять его яблоками и бананами. Екатерина Петровна оторопело смотрела на происходящее. На этом разгроме я не остановилась и решительно залезла в холодильник, стащив с полок четыре банки консервов, полбатона колбасы, банку сгущенки и почти размороженную курицу. Я решила проявить чудеса скромности и, спрятав все в пакет, закрыла холодильник. Хотя, поверьте мне, я еще могла взять буженину, банку красной икры и десяток яиц вместе с огромной селедкой.
О проекте
О подписке