Глава 6
Девять граммов вежливости

К субботе погода выровнялась: дождь перестал моросить, облака растаяли, выглянуло солнце, и уже не было необходимости надевать теплую кофту или плащ. Валерия этим переменам сильно обрадовалась, ей все же удалось похудеть на два с половиной килограмма, и теперь она испытывала острую потребность в обтягивающей одежде.

– Я красотка, – сообщила она, вертясь перед зеркалом в ярко-розовом купальнике, усыпанном блестящими стразами. Больше часа Лера перетрясала шкафы и мерила все подряд, желая насладиться своими успехами в полной мере. – Мне не нравятся слишком тощие. Ну, такие, как ты. У женщины должна быть фигура.

Но насладиться триумфом у моей двоюродной сестры не получилось, Эдита Павловна увидела Леру, расхаживающую по дому в купальнике, и сказала, что ее терпение скоро лопнет. «Однажды я отправлю тебя в монастырь, Валерия, – серьезно произнесла бабушка. – Возможно, это единственный способ тебя образумить».

В монастырь Лера категорически не хотела, поэтому, выпустив на свободу ряд длинных проклятий, с перепугу надела серый брючный костюм, белую блузку и в таком непривычном виде спустилась к раннему обеду. Эдита Павловна подарила ей одобрительный взгляд и сообщила, что никогда не сомневалась в том, что даже мысли о Господе могут сделать человека лучше. В голосе сквозила ирония, но все же по лицу бабушки пролетела тень удовольствия.

Обед получился ранний, так как нам предстояла поездка к Абакшиным. Меня ждал замечательный сад неведомой Веры Григорьевны, и, если следовать бабушкиному сценарию, познакомить меня с ним должен был Максим Матвеев. Я собиралась достойно вынести эту экскурсию, демонстрируя абсолютное равнодушие к происходящему. Еще на вечере «Браво-Бис» я обрекла планы Эдиты Павловны на полный и безоговорочный провал, оставалось лишь соблюдать приличия и радоваться своим тайным мечтам, обещающим счастье.

Бабушка очень долго изучала мой гардероб и запретила ехать в брюках, хотя я собиралась поступить именно так.

– Почему я не могу сама решить, в чем ехать? – спросила я, намереваясь добиться хоть каких-нибудь прав в этом вопросе.

– Потому что тебе нужна помощь, – терпеливо ответила Эдита Павловна.

– Не нужна, – упрямо возразила я.

– Ты наденешь ожерелье, а к нему не так просто подобрать наряд.

Меня ожидала еще одна встреча с символом дома Ланье, и я гадала, каким образом бабушка успокоит Валерию на этот раз. Лера тоже собиралась в гости, а значит, на горизонте маячил очередной скандал – она хотела носить ожерелье и считала, что ее права в данном вопросе весьма ущемлены. Но свершилось два чуда: первое – бабушка разрешила мне надеть серое платье, и второе – Лера, увидев меня, не проронила ни звука, лишь презрительно смерила взглядом и гордо отвернулась. Из чего напрашивался только один вывод: Эдита Павловна поговорила с ней наедине, сказав, что эта тема раз и навсегда закрыта, и в качестве компенсации выполнила заветное желание Валерии. Какое, я узнала довольно скоро.

– А мне купят машину, – тихо с улыбкой сообщила Лера, когда мы выехали из Москвы. – Очень красивую. Бабушка меня больше всех любит, понятно?

Я никогда не мечтала о любви Эдиты Павловны и сильно сомневалась, способна ли она любить вообще, поэтому данное известие не затронуло ни одну из струн моей души. Можно было только порадоваться, что на некоторое время Лера успокоится и перестанет ревновать.

Кора ехала впереди нас на своей машине, тетя находилась в мрачном расположении духа, и я не знала, что стало тому виной.

За рулем нашей машины сидел Тим. Я ловила его короткие взгляды в вытянутом зеркале заднего вида и думала о… м-м… О том, что мне уже давно восемнадцать лет, и рано или поздно произойдет то… Короче, я думала об интимных отношениях, которые случаются между мужчиной и женщиной. Опыта у меня не было никакого, но он наверняка имелся у Тима… Должна я волноваться на этот счет или нет? Хочу ли я этого?.. На повороте я покосилась на Леру и задалась бессмысленным вопросом: а есть ли у нее такой опыт? Нет, я не собиралась советоваться с сестрой – ни за что на свете! Но мысли толкали друг друга, и я разнервничалась.

Если мы с Тимом все же поедем за город ночью, то… Внутри все сжималось и болело.

Наши отношения длились совсем недолго, но никто же не знает, когда положено случиться тому или иному событию. Наступает момент, когда исчезают сомнения и ты устремляешься вперед – навстречу неизведанному.

«Если бы кто-нибудь подслушал мои мысли, то, наверное, покрутил бы пальцем у виска», – решила я и на этом успокоилась.

– У Абакшиных будет Шелаев, – ровно произнесла Эдита Павловна, точно желала привести всех присутствующих в боевую готовность.

* * *

По-видимому, Клим приехал давно. Он расхаживал по огромной комнате, держа в руках бокал с виски или коньяком, и рассматривал картины на стенах. Небольшие круглые столики, покрытые оранжевыми скатертями, тянулись вдоль левой стены, на них стояли напитки и немного тарелок с маленькими пирожными. Правая сторона представляла собой мягкую зону с широкими креслами и диванами. Я попыталась сосредоточиться на интерьере, но это не получилось.

Увидев нашу процессию, Клим чуть приподнял бокал и кивком поздоровался. Эдита Павловна немного наклонила голову, выпрямилась и направилась к хозяйке дома. Если бы можно было взвесить вежливость, которой она одарила Шелаева, то она бы весила примерно столько же, сколько маленькая, но смертоносная пуля.

Я последовала за бабушкой, Корой и Валерией, однако, встретившись взглядом с Климом, почему-то не поторопилась отвести глаз. Острое желание уловить его настроение и даже прочитать мысли замедлило мои шаги и сковало тело.

Неужели он совсем не боится Эдиту Павловну?

Не боится – это твердо и нерушимо.

Но она все же способна изменить его жизнь в худшую сторону…

Шелаев сунул свободную руку в карман светлых брюк, сделал глоток и посмотрел на вновь прибывших. Нас разделяло около пятнадцати метров, но мне казалось, будто он стоит совсем близко.

– Вера Григорьевна, я привезла вам своих девочек… – донесся до меня голос Эдиты Павловны.

Хозяйка дома – невысокая полная женщина лет пятидесяти – проявила к нам неподдельный интерес и, кажется, осталась довольна увиденным. Меня она изучила с особой тщательностью, точно я была этажеркой, которую она собиралась купить, Лере же досталось немного меньше внимания.

– У вас замечательные внучки, – сделала вывод Вера Григорьевна и, нарочно понизив голос, так, чтобы мы ее обязательно услышали, многозначительно сообщила Эдите Павловне: – А мои-то мальчики тоже выросли… Да, да, – добавила она громко и весело, – у меня два сына, и сейчас я вас с ними познакомлю.

Бабушка сдержанно улыбнулась, наверное, в ее планы не входило такое родство. Лера схватила меня за локоть и прошептала:

– Какая я молодец, что похудела.

Кора сделала шаг вперед, оглядела свысока зал и спросила:

– Марк еще рисует? Это его картины?

– О да, – выдохнула Вера Григорьевна, переполненная материнской гордостью. – Он пишет! Только в наше время не ценят талант… – Она махнула рукой. – Но однажды Марка узнает весь мир, я в этом нисколько не сомневаюсь.

– Безусловно, – без тени эмоций ответила Кора, подошла к одной из картин, потратила пару секунд на изучение и направилась дальше. Трое мужчин, стоящих неподалеку, проводили ее продолжительными и заинтересованными взглядами.

– Это алое платье я потом заберу у мамы, – пообещала Лера.

– Оно для тебя слишком длинное, – автоматически ответила я, глядя вслед удаляющейся роскошной тете.

– Ничего, подошью.

– Сама? – нарочно уточнила я.

– Какая же ты дура, – грубо ответила Лера, но в этот момент она увидела двух сыновей Веры Григорьевны и мгновенно забыла обо мне.

Два высоких, одинаково сложенных молодых человека подошли к нам и остановились рядом с хозяйкой дома. Между ними была небольшая разница в возрасте, наверное, год-полтора…

– Марк, как ты вырос, – улыбнулась бабушка, глядя на старшего сына Веры Григорьевны. – Я бы ни за что тебя не узнала.

– Это случилось против моей воли, – бархатным голосом ответил он.

– Вениамин, – бабушка посмотрела на второго молодого человека. – А чем занимаешься ты?

– Учусь на юриста. – Он сразу смутился, будто только что разболтал сокровенную тайну.

– Мои внучки – Анастасия и Валерия, – представила нас Эдита Павловна.

Внешность Марка можно было назвать заметной, яркой, он явно уделял себе много внимания. Тонкие черты лица, несколько капризный рот, ухоженные волосы чуть ли не до плеч, тончайшая вязаная безрукавка бежевого цвета, брюки, напоминающие брюки танцора.

Вениамин отличался от брата и вызвал у меня симпатию. Его застенчивость понравилась мне куда больше самодовольства Марка.

– Уж так и быть, – вновь дернула меня за локоть Лера, – мой старший, а твой младший.

Она выплыла на передний план и игриво улыбнулась Марку.

– Это твои картины? Здорово рисуешь. Я еще не успела все рассмотреть, но… Мне понравились с белым конем и с маками.

– Они старые.

– Ну и что, зато красивые.

Леру не так-то просто было сбить с намеченного пути. Имея большой опыт кокетства, привычно копируя мать, она вела себя уверенно, свободно и иногда даже производила впечатление. Но надолго ее никогда не хватало…

– Оставим молодежь в покое, пусть развлекаются, – улыбнулась Вера Григорьевна и повела Эдиту Павловну к окну и мягким коричневым диванам. Я заметила, что бабушка не поворачивает голову в ту сторону, где находится Шелаев, а ее смех несколько раз прозвучал на тон выше обычного.

Мне не хотелось проводить время в обществе Леры, поэтому я довольно быстро отделилась от их компании. Стараясь держаться подальше и от Коры, я устроилась в плетеном кресле на веранде и тихо-спокойно сидела, поглядывая на бескрайний, ухоженный сад Веры Григорьевны. Аккуратные дорожки тянулись и влево, и вправо, подстриженные кусты имели круглую, квадратную и треугольную формы, различные цветы пестрели со всех сторон.

Гостей было не очень много, я почти никого не знала и, наверное, именно поэтому чувствовала себя хорошо. Отсутствие Максима Матвеева тоже расценивалось как плюс, но я знала: он приедет, раз обещал.

«Может, пойти самой посмотреть сад? А потом я скажу, что розы и пионы мне уже не интересны».

Посчитав идею отличной, я торопливо поднялась и бодро зашагала по каменной дорожке в глубь сада. Эдита Павловна отправила Тима по каким-то важным делам в Москву, и я не стала ему звонить, но набрала номер Симки и поболтала с ней о пустяках. Отыскав рядом с маленьким искусственным водоемом скамейку, я села и стала вдыхать навязчивый аромат лилий. Пожалуй, их было слишком много, в таком количестве они как-то теряли свою красоту. Желтые, розовые, белые, красные, почти черные, наверняка эти цветы являлись гордостью хозяйки и восхищали всех.

Через пять минут я поймала себя на мысли, что кого-то жду, и это меня развеселило. Я представила себя прекрасной принцессой, заблудившейся в лабиринте злого, страшного тролля. Сейчас появится принц и…

– Не замерзла? – раздался ровный голос Шелаева.

Я обернулась и с едким сарказмом подумала: «Нет, не всегда к прекрасным принцессам приходят принцы, иногда к ним проявляют интерес тролли…»

Не дожидаясь ответа, Клим подошел к скамейке, сел и положил ногу на ногу. Достал сигарету, закурил, выпустив сероватые клубы дыма. Я почувствовала, как напрягаются мышцы, как замирает душа, а мысли начинают расползаться в разные стороны.

– Нет, – спокойно ответила я и принялась подчеркнуто смотреть прямо.

– Сердишься? – спросил он, словно мы были закадычными друзьями и пару дней назад повздорили из-за ерунды.

Такой мягкий тон и вопрос могли вызвать только одну вполне оправданную реакцию – мне захотелось развернуться и изумиться: «Что?!» Но Шелаев, сам того не ведая (или ведая), уже научил меня сдерживать свои порывы, иногда думалось, я в состоянии справиться с любой игрой, но, к сожалению, практика показывала, что это далеко не так…

– Нет.

– А я бы на твоем месте сердился.

– Мне все равно.

– Почему же? – Клим повернул голову ко мне и улыбнулся.

Я автоматически искала подвох в каждом его слове и движении и оттого напрягалась еще больше.

– Вы сделали столько зла, что одним больше, одним меньше… – легко ответила я (о, как же тяжело мне давалась эта легкость!). – Думаю, вы и сами понимаете.

– Надо же, – его улыбка стала шире, – никогда не думал, что причиняю зло тебе. Может, перечислишь все мои грехи, а я для себя что-то и пойму.

Клим дразнил меня, посмеивался, но раз уж разговор пошел в таком русле, то следовало его продолжать на ноте светско-дружеской беседы. Я собиралась сказать о Тафте, но почему-то начала совсем с другого:

– Благодаря вашей изобретательности Эдита Павловна считает, что кольцо мне подарил Максим Матвеев.

– Ну и что? – Он пожал плечами. – Это устраивает абсолютно всех.

– Да? – усмехнулась я. – И теперь бабушка хочет… – Слова застряли в горле, я вдохнула, выдохнула и продолжила: – Эдита Павловна считает, что Матвеев проявил заинтересованность и…

– Она тебя замуж, что ли, за него выдает?

– Да, – ответила я.

Шелаев затушил сигарету, бессовестно бросил ее в сторону бордовых лилий Веры Григорьевны и с иронией произнес:

– Бедный Макс.

Клим положил руку на спинку скамейки, и его пальцы коснулись моего плеча. Я демонстративно отсела – сказочные принцессы не водят дружбу с троллями.

– Ты нервничаешь из-за Матвеева? – спросил он.

«Вообще-то обычно я нервничаю из-за вас», – слова уже соскакивали с языка, но я все же их ловко поймала и спрятала подальше.

Шелаев подбирался к моей душе, я это вдруг почувствовала очень остро. Его вопрос, взгляд, рука…

– Конечно, нет, – с вызовом произнесла я, и тон разговора изменился на противоположный. Не в силах больше сидеть, я поднялась и скрестила руки на груди. В глазах Клима поблескивала обидная насмешка, и я стала злиться. Не нужно было говорить про Матвеева, это же еще один повод посмеяться надо мной. – Зачем вы пришли сюда?

– Хотел побыть с тобой наедине, – просто ответил он, щурясь. – Это так редко случается.

– Я никогда больше не буду с вами наедине. Пожалуйста, запомните это.

Он улыбнулся, опустил ногу и сказал:

– Каждый раз, когда ты говоришь «никогда», ты даешь мне надежду, потому что еще ни одно твое «никогда» не сбылось, Анастасия. Ни одно.

Правота Шелаева меня расстроила, но я сдаваться не собиралась. Убрав руки за спину, я ответила почти равнодушно:

– Значит, пришло время сбываться моим «никогда».

– Нет, такое время вообще не наступит.

– Вы ошибаетесь.

– Это легко проверить.

– Вы ошибаетесь, – настойчиво повторила я и «мило» улыбнулась.

– Ты хотя бы иногда по мне скучаешь? – Клим заглянул мне в глаза.

– Нет!