Весьма поучительная история

Оглядываясь назад, я понимаю, что Альмире суждено было умереть в тот день. И только ангел-хранитель – наш анестезиолог Наиль Нуриевич Гутов – совершив практически невозможное, спас ей жизнь.

Альмира уже давно была пациенткой нашего центра, но не моей, она наблюдалась у Халиды Гусмановны. Родила после первого ЭКО сыночка, пришла за вторым. Доктору не понравился рубец после кесарева сечения, и она отправила ее на гистероскопию – проверить надежность рубца. Все оказалось вполне стандартно, ничего необычного. Да и в тот день ничего не предвещало беды. Обычный наркоз, обычная гистероскопия. Перед операцией стандартные вопросы:

– Не ели? Не пили? Аллергия на лекарства?

– Нет, нет, все в порядке.

Операция прошла без каких-либо особенностей. Ушел оперирующий гинеколог. Операционные медсестры убирают инструменты. И тут у пациентки начинается рвота. И происходит то, чего боятся все анестезиологи в мире: заброс рвотных масс в дыхательные пути и спазм гортани. Альмира перестает дышать.

Сколько человек может не дышать? Минуты две-три. Максимум пять. Потом наступают необратимые изменения в головном мозге и смерть. То есть, время на реанимационные мероприятия весьма ограничено. Меня в операционной не было. Я смотрела потом по видео действия опербригады и восхищалась собранностью, деловой хваткой и быстротой реакции всего персонала. Но главным героем был, конечно, Наиль Нуриевич.

Первые секунды он разжимал Альмире зубы – на фоне случившегося кошмара у нее произошел тризм лицевой мускулатуры, и рот разжать стало невозможно. Но он справился. Попытка интубации не удалась из-за выраженного ларигоспазма. Наиль Нуриевич проводит необходимые манипуляции и одновременно диктует медсестре-анестезиологу, что вколоть в вену. Вторая медсестра подает инструменты. Третья звонит в «скорую помощь» – нужен реанимобиль, вдруг не получится самим откачать. А время-то идет. Лицо пациентки уже посинело. Интубировать невозможно. Представляете себе весь ужас обстановки – совершенно здоровая молодая женщина практически умирает на ваших глазах.

Наиль Нуриевич принимает решение наложить трахеостому, то есть сделать разрез на шее и через трахею подать кислород. Еще минута, а наложил он ее практически мгновенно, и Альмира спасена! Минут через пятнадцать приехал реанимобиль, в принципе уже и не нужный. Добрались они реально быстро, но если бы не трахеостома, то все равно бесповоротно поздно.

Наиль Нуриевич решает все-таки перевезти Альмиру на реанимобиле в многопрофильную больницу, так как нужно провести бронхоскопию – проверить, не попали ли рвотные массы в бронхи, и убрать их, если вдруг все-таки попали. Спасибо коллегам, сразу приняли, все сделали в лучшем виде. Кстати, в бронхи, слава богу, ничего не попало. Позвонили мне потом:

– Ну, скажи спасибо своему анестезиологу. Если б не его действия – потеряли пациентку. А тетка твоя поела перед операцией, сама призналась, как проснулась. Говорить не может пока, кивает…

Мой старший сын в тот период проходил ординатуру по анестезиологии-реаниматологии и рассказал мне, как восхищались нашим Наилем Нуриевичем коллеги.

– Мам, ты пойми! Ведь сейчас анестезиологи не умеют накладывать трахеостому. Нас этому даже не учат. Такое только хирурги делают.

Представляете профессионализм Наиля Нуриевича! Герой! А какой скромный! После случившегося он попросил нас вновь запретить пациентам пить воду за два часа до наркоза, а есть (даже йогурт, даже питьевой, потому что он – не вода, он – еда!) за шесть часов всегда было запрещено. Я еще с ним спорила:

– Наиль Нуриевич, ну как же так? Ваша анестезиологическая ассоциация сама решила, что за два часа до наркоза пить воду можно.

– Юлия Юрьевна, от жажды за шесть часов никто еще не умер, а от осложнений при наркозе может.

Я с ним согласилась, и вы, мои дорогие, не обижайтесь на анестезиологов, если они, услышав, что вы попили или, не дай бог, поели, снимают вас с операционного стола. Может быть, этим они спасают вашу жизнь. И еще – что очень важно! – не скрывайте, если умудрились нарушить условия подготовки к наркозу. Просто иногда случается, что пациенты клянутся, что вот ни-ни, а потом рвота. После спрашиваем пациентку:

– Ну как же так? Вы ж поемши…

– И что такого? Что же мне, голодать? Вот прошлый раз я тоже ела, и ничего.

Ох, мои дорогие, раз на раз не приходится. Береженого БОГ БЕРЕЖЕТ.

P. S. Продолжение следует…

Продолжение весьма поучительной истории, которая уже не поучительная, а печальная

Только мы выдохнули, что все обошлось, как на прием к Дмитрию Сергеевичу (директору нашего центра) приходит мама Альмиры. С претензией. С адвокатом. С угрозой пойти в суд. Дмитрий Сергеевич аж рот разинул:

– Вам не кажется, что мы вашей дочери жизнь спасли?

– Вы, конечно, жизнь спасли. Спасибо вашему анестезиологу! Но сами же довели мою дочь до такого состояния!

– Вы о чем?

– Дали ей наркоз, а гинеколог долго не приходила. Моя дочь стала просыпаться, и тогда ей дали еще один наркоз, и от передозировки все и случилось. И вообще, ей никакую операцию не сделали!

– С чего вы так решили?

– Моя дочь так говорит!

– Но это же неправда. Хотите, я вам видео с операции покажу?

– Не нужно мне никакого видео, я верю только своей дочери!

И непрошибаемо стоит на своем. Причем мама – медработник. Но ничего и слышать не хочет. Загубили ее дочь, и все тут.

Дмитрий Сергеевич совсем расстроился. Очень же неприятно.

– Да как же так? Что же это с людьми творится? Я уже не говорю о благодарности, какая тут благодарность, но чтобы вот так – с ног на голову все перевернуть, и выставить нас виноватыми… Просто не понимаю. Что за фантазии такие?

А я, услышав его рассказ о намечающемся судебном деле, не стала расстраиваться, наоборот принялась его успокаивать, напомнив об истории, когда-то произошедшей со мной. А дело было так…

После окончания института, сдав последний госэкзамен, стою на остановке, жду автобус, есть хочу нестерпимо, а рядом лоточница продает беляши, и они пахну-у-ут! Не могу устоять, покупаю и с кайфом съедаю. Проходит два часа, начинаются рвота и нестерпимые боли в животе. Все понятно, отравилась. Вечером все продолжается. Мама теребит моего мужа:

– Дим, посмотри ее, может аппендицит?

– Да ну тебя, мать, какой аппендицит? Ясно же, отравилась.

Еще часа через два:

– Дим, ну посмотри ее, может все-таки аппендицит?

И мой хирург с только что полученным красным дипломом решает меня посмотреть. И… таки аппендицит. Руки в ноги, едем в Республиканскую больницу, где мой муж подрабатывал медбратом в реанимации, там нас приняли без проблем. Боли уже просто невыносимые. Дежурный хирург (ныне покойный Николай Васильевич Пешков) сразу отправляет меня в операционную. Переодеваюсь, иду, и вдруг боли проходят. Вот совсем ничего не болит. Бегу к нему обратно:

– Николай Васильевич, не болит ничего, может, не надо оперировать?

– Хорошо, как скажешь.

А сам в усы смеется. Я потом уже прочитала, что когда воспаление переходит в гангренозную стадию, боли могут пройти, отмирают нервные окончания. В общем, легла на операционный стол в сомнениях – надо или не надо оперировать. А когда проснулась после наркоза, то вспомнила разговор двух хирургов:

– Не надо ее оперировать. Нет у нее аппендицита.

– Да. Давайте не будем.

Когда я окончательно проснулась уже в реанимации (муж к себе в отделение положил), первая мысль: «Слава богу, не оперировали!» Похлопала себя по боку и согнулась от боли. Все-таки оперировали. Как же так? Я же четко разговор помнила. Потом уже поняла, что когда зашивали я, видимо, стала в себя приходить, и услышала их шуточки по поводу того, как я от операции отказывалась. Вот вам и игра подсознания. А аппендицит-то гангренозный оказался, так что спасибо врачам за вовремя сделанную операцию.

К чему я все это рассказывала? А к тому – вспоминая личный опыт, я сразу поняла, что произошло. Ведь Альмира уже просыпалась после операции, когда началась рвота. И в процессе реанимационных мероприятий ее снова усыпили. Поэтому-то, она и подумала, что было два наркоза, а подсознание само дофантазировало, почему такое могло произойти, например: ждали гинеколога, которая не пришла на операцию.

Мужу я сказала:

– Не волнуйся и не расстраивайся! Она сама, как выпишется из больницы, придет. Покажи видео, как все было. Она поймет. А сейчас бесполезно. Надо просто подождать. – Тут я судила по себе, меня никто не смог бы убедить, что операция была, если бы не шрам.

Так, в принципе, и произошло. Только Дмитрий Сергеевич не стал присутствовать при просмотре видео, когда Альмира с мужем пришли к нему после выписки. Тяжелый это просмотр, лишний раз смотреть – нервов не хватит. Когда он через пятнадцать минут вернулся, Альмира в слезах принесла извинения и забрала заявление.

Так что ничего с людьми не случилось. Люди как были хорошими, так и остались, просто жизнь у нас непростая. И подсознание иногда играет с нами шутки…

Почти рождественская сказка

Историю можно было бы назвать иначе, но написала я ее в Рождество, поэтому так и назову – «Рождественская сказка», тем более, речь здесь о чуде, по-другому и не скажешь. А чудеса, как известно, случаются именно под Рождество.

Марину я знала очень давно, так долго, что и не упомнить. ЭКО в Уфе еще и близко не было – только транспортные схемы в другие города. Марина прошла три программы, все без положительного результата, и все как под копирку – сильная фрагментация клеток, несмотря на отличные яичники и очень молодой возраст пациентки. Ни разу ничего не оставалось на заморозку.

Потом стали делать ЭКО в Уфе, и у нас все прошло по старому сценарию: отличный ответ на стимуляцию, много клеток, прекрасное оплодотворение, а потом фрагментация всех эмбрионов, на перенос еле-еле хватало, о заморозке даже не мечтали.

Марина внезапно пропала. Уже потом я узнала, что она несколько лет ходила к психологу, пыталась вытащить себя из бездны отчаяния. Получилось. Пришла с боевым настроем, все еще молода, отличные яичники. Снова ЭКО, ничего нового, к сожалению, опять клятая фрагментация, очень сильная – как всегда у Марины. Но качество в этот раз получше, и у нас впервые есть и эмбрион для переноса в полость матки, и эмбрион на заморозку. Проводим свежий перенос, несмотря на риск гиперстимуляции, и наконец-то – ура! – наступила беременность.

Хорошо помню, как после первого УЗИ Мариночка нацепила на мою руку красную ниточку со словами:

– От души, Юлия Юрьевна! Специально для вас, чтобы вас защищала!

Завязала как-то хитро, и не снимешь. Да я и не против совсем. Пускай висит, не мешает вроде. Привыкла я к ней сразу. Внимания не обращала. Недели через три ниточка вдруг размоталась, ослабла совсем, стала спадать. Ну, я ее и сняла, положила в ящик рабочего стола, думаю – Марина заглянет и повяжет снова, сама и не сумела бы.

Знаете – у плохих новостей есть крылья. Примерно в то время, как развязалась моя веревочка, у Мариночки замерла беременность. Я тогда параллели не провела, потом уже догадалась. Но Марина долго не горевала. Через месяц пришла со словами:

– Есть еще эмбрион, значит, ему суждено родиться!

– Пусть так, моя хорошая!

Делаем криоперенос. И что вы думаете – беременеем! И опять после УЗИ – ниточка красная – достаю из ящика в рабочем столе, даю Марине, мол – завяжи! Завязала.

Ушла моя девочка, встала на учет по беременности. Три месяца ни слуху, ни духу. А я – не поверите – замучалась с этой веревочкой – ослабевает постоянно и все тут, я ее и зубами уже затягиваю, лишь бы не упала. Очень боялась ее потерять. Привиделось, что есть между красной ниточкой и Марининой беременностью какая-то связь. Я почему-то осознала, что если не удержу ее, то и ребенок не удержится. В какой-то момент испугалась, подумала, это что-то ненормальное, неправильное. Но потом появилось какое-то интуитивное чувство, мол, не бойся, Юля, даже если и есть связь, разве от тебя убудет?! В общем, изо всех сил старалась удержать эту ниточку, вплоть до того, что просыпалась ночью, проверяла, просто рехнулась.

А потом вдруг одномоментно – бах – и никаких проблем, сидит, как влитая. Тут и Марина ко мне в гости заглядывает, рассказывает:

– Ох, Юлия Юрьевна! Вы даже не представляете, что со мной было, на сохранении все эти три месяца лежала, отслойка, кровила, чего только не было. Но мы справились. Теперь все хорошо!

А я сижу – ни жива, ни мертва. Как ей объяснить, что я все знаю. Что я все чувствовала. Мистика…

В общем, больше проблем у меня с ниточкой не возникало. Прошло пять с половиной месяцев. И тут вдруг как-то вечером ослабла нить – опять резко. Я бегом к телефону. Пишу Марине, спрашиваю: как дела? Отвечает быстро:

– Все в порядке Юлия Юрьевна! Через десять дней назначено плановое кесарево сечение! Ждем!

– Мариночка, будьте очень осторожны, из города никуда не уезжайте, сумку для роддома соберите. Жду вместе с вами!

Затянула я свою веревочку и спать легла. Утром просыпаюсь – веревочки нет. Начала искать – лежит на полу моя веревочка. А в телефоне сообщение: «Экстренное кесарево, мальчик, 3100/50 см». Аллилуйя! Не нужна больше красная ниточка!

Вот хотите верьте, хотите нет. Какие силы порой помогают нам в исполнении наших желаний? Кто же это знает. То, что мы не можем их почувствовать – не значит, что их нет.

Что это тогда случилось – не знаю. Да и знать не хочу. Знаю только одно и на том твердо стою – дети всегда от Бога! Спасибо, Боже, что помогаешь!

Моя семья

27 февраля – день рождения нашей «Семьи». День рождения нашей клиники – медицинского центра «Семья». Нам тринадцать лет. Так много пройдено, и еще так много предстоит пройти. По человеческим меркам мы еще подростки, по звериным – возраст уже весьма преклонный. Думаю, нечто среднее между тем и этим. В далеком 2009 году, когда мы открылись, в России уже было зарегистрировано 82 центра, сегодня же их более двухсот.

Перелистала раздел «Новости» на нашем сайте. Прослезилась. Хочу поделится и с вами.

Итоги первого года

Первый перенос эмбрионов в Медицинском центре «Семья» состоялся 31 марта 2009 года. Этот «первый шаг» завершился наступлением беременности и рождением здоровой девочки в декабре 2009 года!

Но наши первые детки родились раньше – 21 ноября 2009 года, они родились до положенного срока, так как это была двойня – две замечательные девочки!

К нашей годовщине уже родились 32 ребенка – и мальчики, и девочки (самый крупный наш богатырь 4300).

А еще у нас родилась тройня – два мальчика и девочка, причем такой результат программы мы не ожидали – переносили всего два эмбриона, но один из них раздвоился уже в полости матки женщины, и новорожденные мальчуганы как две капли воды похожи друг на друга.

Эффективность программ ЭКО и ЭКО+ИКСИ в нашем центре за первый год работы составила 45,7 % на перенос и 42,7 % на цикл лечения. И этим стоит гордиться!

А еще мы гордимся тем, что впервые в Башкортостане благодаря программам, проведенным у нас: