Глава 8

Ночь уже ступила мягкой бесшумной лапой на землю, нашептывая сладкие сны людям, уставшим от прошедшего дня. Воспитанницы пансиона святой Кладетты мирно посапывали в своих постелях. Только одна не позволяла дремоте завладеть собой: она лежала, распахнув глаза, и глядела в потолок, подсвеченный лунным светом, лившимся в спальню через окно. Чутко прислушиваясь ко всем звукам, девушка выжидала момент, когда сможет приступить к выполнению своего замысла.

Наконец затих последний шорох, и Тина Лоет, откинув одеяло, одним плавным движением поднялась с кровати. Оглядевшись, она направилась к дверям, стараясь ступать беззвучно, чтобы никто из ее новых подруг не смог увидеть бегства графской внучки. Тина уже почти добралась до двери, когда скрипнула половица, и Лери подняла голову, сонно щурясь.

– Ты куда? – хрипло спросила девушка.

– В уборную, спи, – прошептала мадемуазель Лоет.

Лери кивнула и уронила голову на подушку, тут же вновь уплывая в негу. Дождавшись, когда подруга уснет покрепче, Тина открыла дверь и выскользнула в коридор. Здесь она, вновь остановившись, прислушалась. Но пансион спал, и дежурный воспитатель тоже. В этих стенах никогда и ничего не происходило, потому его обитатели не ждали никаких потрясений, побегов и несчастий. Это вполне устраивало мадемуазель Лоет.

Она добралась до гардеробной, зажгла прихваченную из спальни свечу и направилась к отведенному ей небольшому шкафу. Тина выудила свой дорожный саквояж, прибывший с девушкой еще из Кайтена, открыла его и вытащила фальшивое дно, под которым хранились одежда Сверчка и заплечный мешок. Да, она все это прихватила с собой, собираясь сбежать от деда, если жить с ним будет невыносимо. Но до вчерашнего дня даже не думала воплощать свой план в жизнь, решив быть послушной и порадовать родителей, чтобы скорей вернуться домой, честно глядя им в глаза. Однако дерзкая дама вновь нанесла удар, и время заветного тайника пришло.

Быстро переодевшись, Тина посмотрела на свои ноги, понимая, что босиком далеко не уйдет, а туфельки воспитанницы как-то совсем не сочетаются с мальчишеской одеждой. Девушка нахмурилась, раздумывая, что делать с обувью, но вскоре просияла, вспомнив, что в шкафчиках воспитанниц имеются сапожки на осень и на зиму. Мадемуазель Лоет тут же подошла к шкафчику Лери, чей размер ноги был таким же, что и у Тины. Оценив вид осенней обуви, Тина осталась удовлетворена, решив, что на первое время сойдет, а в дороге она раздобудет легкие башмаки.

Девушка убрала сапоги в заплечный мешок, положила в него платок, в который завязала деньги, вырученные за посредничество, после добыла из недр шкафа сухари и бутыль с водой, приготовленные еще днем, благо повара оставляли для воспитанниц подсушенный хлеб на случай, если те проголодаются. Затем в мешок последовал кусок сыра. Его Тина выпросила у господина Торна. Старший повар не стал исключением, пав под чарами коварной девицы, подружившейся с ним еще в первые дни пребывания в пансионе. Господин Торн тайно давал девушке сладости, которые они с сокурсницами уничтожали, когда оставались одни. Так что выпросить кусок сыра было несложно.

Последним, что осталось сделать, было снять поганый браслет. Добыв из тайника в саквояже самое ценное – нож, который ей подарил Самель, девушка подошла к окну, поставила на подоконник свечу и еще раз осмотрела отвратительное украшение. Открывался он миниатюрным ключиком, скважина для него была такой маленькой, что мадемуазель Лоет забеспокоилась, что острие не влезет в нее.

– Шпилька, – прошептала девушка и кинулась обратно к шкафу Лери, где та держала маленькую шкатулку с заколками и шпильками.

Выбрав подходящую, Тина вернулась к окну, поджала губы и вставила кончик шпильки в скважину для ключа. Не паникуя и не спеша, девушка попробовала открыть браслет, вспоминая науку одного уличного воришки, однажды решившего рассказать ей и Сверчку о своем способе заработка. Дело было так. Они с Эмилом играли ножичком, когда услышали крики. Оказалось, что за тщедушным мужчиной гонятся трое здоровых мужиков. Сверчок коротко свистнул, привлекая внимание убегавшего. Тина сдвинула доску в заборе, за которым сидели приятели, и воришка юркнул в лаз. Друзья помогли ему уйти от погони и вывели на окраину, где показали заброшенный сарай – в нем вор отсиживался, пока заживала его рана, полученная от разгневанных преследователей. Тина и Сверчок приносили мужчине бинты, лекарства и еду. А в благодарность он открыл им несколько секретов своей профессии. Сейчас-то эта наука и пригодилась юной девице.

– Задавись, Марк, – осклабилась она, когда браслет, звякнув, упал на подоконник. – Чтобы ты сдох вместе со своим герцогом, сучий потрох.

Затем Тина подобрала унизительное украшение, завернула его в заготовленное послание для деда и убрала свою посылку в саквояж, зная, что его обязательно отдадут его сиятельству. Закончив подготовку, девушка закинула на спину заплечный мешок, задула свечу и открыла окно. Водосточная труба проходила невдалеке от окна, и просто так до нее добраться было невозможно. Тина заведомо знала, что придется идти по карнизу, поэтому и убрала сапоги в мешок.

Страха не было: где только не лазила за свою короткую жизнь мадемуазель Лоет, в какие только щели они со Сверчком не совали носы. Поэтому Тина легко выбралась из окна и ступила на узкий карниз. Можно, конечно было попробовать выйти через дверь, но! Существовала опасность столкнуться с кем-нибудь из воспитателей. К тому же будка, где сидели ночные сторожа, находилась недалеко от выхода из пансиона, а входную дверь в здание на ночь запирали на ключ.

– Дерьмо, – коротко выругалась Тина, когда ее рука соскользнула с лепнины, украшавшей стену.

Сердце подпрыгнуло к горлу, но девушка сохранила равновесие и, выдохнув, продолжила свое осторожное движение к водосточной трубе. Вскоре пальцы ее нащупали рельеф чешуи на «теле дракона». Тина уцепилась за трубу, подтягивая к ней тело, и наконец полезла вниз.

– Уф, – вздохнула она, почувствовав под ногами влажную траву.

Девушка подняла голову, оценивая проделанную работу, хмыкнула и поспешила к калитке. В саду, скрытая деревьями и кустами, Тина обулась и уже не останавливалась, пока не оказалась за пределами пансиона. Здесь она немного растерялась, не зная, куда идти дальше.

– Там ворота, дорога и Пиррет, – прошептала она.

В городе можно было раздобыть башмаки и сесть в дорожный экипаж, чтобы убраться подальше. Тина знала, что ей придется пересаживаться несколько раз, чтобы добраться до Кайтена. По ее расчетам, денег должно было хватить; это несказанно радовало. Девушка поправила заплечный мешок, сунула за голенище сапожка нож и бодро пустилась в путь.

Однако спустя час, когда запал схлынул и ножки мадемуазель Лоет шли уже не так резво, Тина начала прислушиваться к ночной тишине. Постепенно ей становилось не по себе. Вроде и луна светила, вроде и дорога шла вдали от леса, и человеческие поселения застыли черными тенями не близко, и ни души не было рядом, но мистический страх все более овладевал девушкой.

Не к месту она начала вспоминать жуткие истории, которые ей рассказывали нянюшка и Сверчок. Тина поежилась и оглянулась, боясь увидеть за спиной черного карлика с горящими красными глазами, но дорога была все так же пустынна, и кроме беглянки никто не спешил по ней в столь неурочный час.

– Так и в штаны наложить можно, – нервно хохотнула Тина, нахмурилась, подбадривая себя, и поспешила дальше.

Где-то закричала ночная птица, мелькнула чья-то тень, заухала сова, из-под ноги выскочил камешек, а в голове зазвучал приглушенный голос Сверчка:

– Ты знаешь легенду о Черном Страннике? Не знаешь?! Тогда слушай! – торжественно провозгласил Сверчок, сверкая глазищами. – Ходит по дорогам Черный Странник. Говорят, когда-то давно, так давно, что даже этого места уже не осталось, остановился странник на придорожном постоялом дворе. Странник этот вез деньги, чтобы выкупить брата из плена у своего врага. Выпив, странник рассказал хозяину постоялого двора свою историю, и ночью этот гад, который хозяин, со своими людьми убил странника и забрал деньги. Мертвеца вывезли в лес и бросили там. Всевышний очень разозлился, и, когда злодеи вернулись, все подворье ушло под землю, вместе с хозяином и его подручными. А через три дня Странник встал и вышел на дорогу. Брат-то его так и остался в плену. А говорят, Странник очень его любил и хотел спасти. Вот и ходит теперь по дорогам, ищет тот постоялый двор, чтобы вернуть деньги и спасти брата. Так-то он никого не трогает, но если встретит кого, то непременно подойдет, чтобы спросить, где найти пропавший постоялый двор. И как только его видят, так замертво все и падают, потому что страшный он. Черный весь, глаза огнем горят, черви по гнилому мясу ползают, и смрад такой стоит, что, если и не от страха помрешь, то задохнешься точно.

– Враки это все, – ответила тогда Тина.

– А вот и не враки! – оскорбился Сверчок. – Встретишь его как-нибудь ночью, тогда и посмотрим, какие враки.

Мадемуазель Лоет передернула плечами и крутанулась на месте, проверяя, нет ли рядом Черного Странника. Когда же его встречать, как не сейчас? Помянув недобрым словом своего друга, Тина ускорила шаг, стараясь больше не прислушиваться и не смотреть по сторонам. Она даже начала напевать любимую песню папеньки. Некоторое время песня очень даже помогала, но вскоре девушка стала вновь прислушиваться, распевая все тише, пока совсем не замолчала.

Неожиданно до нее донесся шорох, и сердечко Тины отчаянно забилось от нового витка ее страхов.

– Враки, все враки, – уговаривала она себя. – Никакого Черного Странника не существует. Сверчок все придумал, врун несчастный.

Снова послышался шорох. Тина гулко сглотнула, скосила глаза и увидела…

– Мама! – взвизгнула девушка и припустила со всех ног, подвывая от суеверного ужаса, охватившего ее от взгляда на… – Дьявол меня дери! Это же моя тень! – истерично выкрикнула мадемуазель Лоет и расхохоталась.

Вот бы Сверчок поиздевался над ней, узнай он, что подруга испугалась собственной тени и пыталась от нее убежать! Отдышавшись и немного успокоившись, Тина вновь запела папенькину лихую песню. И думать она теперь старалась исключительно о папеньке и о маменьке. Вспоминала их проделки с Эмилом. Потом подумала о его сиятельстве, решая, как быстро он получит ее посылку и сможет защитить Ланса – за него Тина очень переживала. Потом ее мысли перебрались на мозгляка Марка и его покровителя. Гнев окончательно рассеял страх, и теперь мадемуазель Лоет шла, сердито чеканя шаг и представляя, как она вспарывает глотку кузена от уха до уха, как ее учил Самель.

Девушка так увлеклась своими мстительными фантазиями, что не заметила, как добралась до Пиррета. Небо как раз начало светлеть, и до рассвета осталось совсем немного. Только сейчас Тина поняла, насколько она устала и как сильно хочет спать. Однако позволить себе такой роскоши мадемуазель Лоет пока не могла, потому приблизилась к городу, миновала его окраину и решила дождаться, когда откроется сапожная лавка, чтобы купить башмаки. Еще очень хотелось горячего завтрака и скорей нырнуть в дорожный экипаж, чтобы там подремать.

Девушка побродила по городку, отыскивая торговый квартал, а когда увидела лавку, над входом в которую висел жестяной сапог, удовлетворенно вздохнула и уселась на землю, прислонившись спиной к стене лавки. Дремота накатывала все сильней, но мадемуазель Лоет упорно сопротивлялась ей. Она развязала свой мешок, погрызла сухари, запила водой и снова откинулась назад, тихо запев еще одну песню, которую услышала от Самеля. Песня эта была совсем уж неприличной, и великан, обнаружив неожиданного слушателя, погрозил Тине пальцем, велев ей сейчас же забыть слова, но этого оказалось достаточно, чтобы песня запомнилась мадемуазель с одного раза. Чем яростней запрещают, тем больше хочется повторять.

Песня звучала все тише, голова девушки склонялась все ниже, и последние слова стали неразборчивым бормотанием. В этой схватке мадемуазель Лоет проиграла…

– А ну вставай! – сильные пальцы вцепились в ухо самого первого посетителя лавки, рывком поднимая его с земли. – Щенок беспризорный, а ну убирайся и не распугивай мне посетителей.

Испуганная Тина часто заморгала, пытаясь понять происходящее. Ухо горело, зад тоже, потому что сапожник отвесил ей пинка, откинув в сторону. Мадемуазель Лоет обиженно шмыгнула носом, утерла его тыльной стороной ладони, оставляя на лице пыль, в которой испачкалась рука, сползшая во сне с колен, и теперь, взлохмаченная, заспанная и неумытая, она очень напоминала миловидного паренька лет тринадцати-четырнадцати.

– Дяденька, так я же вас ждал, – пробубнила она. – Мне башмаки надо!

– Пошел вон, щенок, – рявкнул сапожник, снимая с двери лавки замок. – Ишь, чего удумал. Башмаки ему, а еще чего?

– Так я же за деньги! – возмутилась Тина. – Я же не попрошайничаю, я покупаю!

– Покупаешь? – сапожник почесал в затылке. – Покажи деньги.

– Ищи дурака, – пренебрежительно хмыкнула Тина. – Я тебе деньги, а ты меня взашей погонишь? Деньги есть, – весомо закончила она.

Мужчина усмехнулся, глядя на нагловатого паренька.

– Недоверчивый?