Первый – это зарплата. Поскольку я новичок, мне не дают полноценную нагрузку, да и ставка невысока. Но я не жалуюсь. К счастью, Егор у меня из тех мужчин, которые никогда не позволяют своим девушкам оплачивать счета. Я хоть и за равноправие полов, но некоторые старомодные традиции, такие, как эта, например, меня вполне устраивают. Все же мужчина-добытчик – это сексуально. И еще это даёт чувство безопасности, защищенности. Я могу заниматься любимым делом и не бояться, что когда рожу детей, им придется голодать.

Ну а второй минус в моей работе – это Ринат. Наш управляющий.

Правильно говорят, что в бочке с медом всегда найдется ложка дегтя. В «Банзае» подобрался отличный, очень дружный коллектив. Но вот Ринат… Мало того, что он сам по себе человек неприятный, так еще и настойчиво оказывает мне знаки внимания.

Я, как попугай, постоянно твержу ему, что несвободна и счастлива в отношениях. Но кажется, нашему управляющему вообще нет никакого дела до того, что я говорю.

К счастью, наши с ним смены совпадают довольно редко. Сегодня в клубе я его не встречаю. И ничего больше не омрачает моего дня.

К Вике приезжаю ровно к пяти, как мы и договаривались. Подруга встречает меня на пороге уже одетая, накрашенная, порывисто обнимает:

– Спасибо, зая, не знаю, что бы я без тебя делала! Ты мой спаситель!

– Да брось, Вик, – отмахиваюсь я. – Я обожаю Милку, ты же знаешь.

И маленькая бандитка, услышав своё имя, тут же появляется в прихожей. Топает босыми ножками мне навстречу, лопочет что-то на своём. Я подхватываю ее на руки и начинаю беспорядочно покрывать поцелуями.

– Привет, моя сладенькая, моя маленькая девчушка, моя печенюшка… – Между поцелуями перечисляю все ласковые слова, которые только приходят на ум.

– Знаю, знаю, – улыбается Вика, с умилением глядя на нас. – Когда вы с Егором уже своим бэбиком обзаведетесь? Представь, как здорово – подрастут, будут вместе играть.

От её слов в груди начинает слегка покалывать – подруга будто в воду глядит.

– Как только так сразу, – неестественно улыбаюсь, вспоминая утренний разговор с врачом.

– Ну все, я побежала, зай, а то еще в магаз хотела по пути заскочить. Целую-целую, не скучайте тут без меня!

Вика посылает своей дочурке воздушный поцелуй и поспешно скрывается за дверью, пока малышка ничего не успела понять.

Мы с Милой прекрасно проводим время. Я смотрю на неё и пытаюсь представить, что скоро у меня может быть вот такая же кнопка. От этих мыслей переполняет восторг. И я уже искренне не понимаю, из-за чего переживала утром. Дети – это счастье. Разве может быть иначе?

По дороге от Вики заезжаю в супермаркет купить свежие овощи. Раз уж приготовление ужина в честь приезда Глеба отменяется, решаю просто сделать себе салат. Но в итоге набираю полную корзину. Прогуливаясь между стеллажами, вспоминаю, что в доме закончился бальзамический уксус, одноразовые салфетки, ополаскиватель для белья… В конце концов, кое-как несу пакеты до машины.

Уже подъезжая к дому, набираю по громкой связи Егора.

– Привет, милый. Как прошла встреча с китайцами?

– Контракт подписан! – довольно отзывается он.

– Поздравляю! – искренне радуюсь я. – Я в тебе ни капельки не сомневалась!

– Спасибо, малыш. Ну а ты? Как к врачу съездила?

– Ох, как бы тебе сказать… – вздыхаю я, старательно выкручивая руль вправо на очередном перекрестке. – Таблетки, которые я пила, особо не помогли. Образования в груди продолжают разрастаться.

– И что теперь делать?

– Что-что… Врач говорит, рожать, – усмехаюсь я.

– Что делать? – переспрашивает голос любимого с ударением на слове «что».

– Я хотела дома с тобой поговорить об этом. Но тебе, наверное, сегодня некогда будет. Вы же с Глебом запланировали вечеринку.

– Да, я домой заезжать не буду, Насть. Мы с Глебом в восемь в «Гоголе» встречаемся, я сразу из офиса поеду, чтобы туда-сюда не мотаться. Но ты расскажи так, вкратце, что там за нетрадиционную медицину тебе навязывают?

Я смеюсь. Слегка нервно, потому что совсем не такой реакции от Егора ожидала.

Хотя сама виновата. Кто меня за язык тянул вот так, по телефону, ему сообщать? Тем более, в шутливой форме. Неудивительно, что он не воспринял эту информацию всерьез.

– Нет, Егор, это вполне нормальный совет при моем диагнозе. Я гуглила. Всё из-за нестабильного гормонального фона. Беременность действительно может решить эту проблему лучше любых лекарств.

– Уверена?

– Да.

– Что ж… Понятно. Это, конечно, неожиданно.

– Да, я тоже так же сказала врачу, – сухо отвечаю я.

– Значит, надо рожать, – подытоживает он ровным голосом, в котором я не слышу ни капли энтузиазма.

– Ты, по-моему, не очень рад такой перспективе? – невесело усмехаюсь.

– Ну ты что, с чего ты взяла? Просто неожиданно все так.

– Да уж…

– Малыш, давай, не грузись там. Все будет хорошо. Завтра мы обо всем поговорим. Ладно?

– Угу.

– Мы с Глебом, скорее всего, поздно будем, не жди нас. Ложись спать.

– Угу.

– А ну-ка улыбнись?

Эта его фраза всегда действует на меня безотказно. Как бы тоскливо ни было на душе, стоит ему сказать «улыбнись», и я начинаю улыбаться. Даже сквозь слезы.

Вот и сейчас мои губы против воли растягиваются в разные стороны, и свинцовая тяжесть в груди отступает.

– Хорошего вам с Глебом вечера, – искренне желаю ему. – Целую тебя.

– И я тебя целую.

Сбрасываю звонок и снова кручу руль вправо, преодолевая последний поворот перед въездом на территорию поселка. Подъезжаю к уже ставшему родным коттеджу. Когда его автоматические ворота услужливо отползают в сторону, пропуская меня, сердце в груди предательски ёкает. У двери в гараж припаркован тот самый внедорожник, на котором утром уезжал Глеб.

Он, выходит, дома?

Паркую «Камаро» возле джипа, забираю пакеты с покупками из багажника и на негнущихся ногах шагаю к дому. Пытаюсь унять неуместное волнение по поводу возможного присутствия там Глеба, но ничего не выходит. Мысль о том, что мы с ним снова останемся наедине, доставляет дискомфорт.

Храбрюсь, толкаю входную дверь и едва не сталкиваюсь с ним на пороге. Неловко ойкаю, отступаю назад. Моё волнение многократно усиливается, щеки начинают полыхать.

На нем уже другая рубашка, в руке – ключи от машины.

– Глеб, привет! – натянуто улыбаюсь ему. – Уже уезжаешь?

– Да, собирался ехать. Давай помогу. – Он забирает пакеты у меня из рук. – Куда отнести?

– На кухню.

Мы перемещаемся на кухню, Глеб ставит пакеты на стол и разворачивается ко мне.

– Ты зачем такие тяжелые сумки носишь? Есть же доставка из магазинов.

– Да, есть. Но мне больше нравится самой бродить между прилавками, всё разглядывать перед покупкой, – скромно улыбаюсь я. – Наверное, я немного шопоголик.

– Тогда бери с собой Егора. Тяжести не надо таскать.

Мне хочется сказать ему, что не такие уж они и тяжелые, и потом, я ведь спортсменка, не сломаюсь от двух пакетов с продуктами. Но под его строгим взглядом язык будто к нёбу прилипает, и вместо всех этих слов я произношу короткое:

– Хорошо.

Он ничего не отвечает. Продолжает стоять напротив и смотреть на меня, пауза начинает затягиваться.

– Ты голодный? Есть будешь? – Я подхожу к столу и принимаюсь суетливо доставать покупки из пакетов, только чтобы нарушить эту тишину. – Егор сказал, вы сегодня поужинаете в «Гоголе», поэтому я не планировала готовить ничего существенного. Но могу по-быстренькому что-нибудь сделать для тебя.

– Спасибо, Настя. Я тороплюсь.

– Егор говорил, вы в восемь встречаетесь? Ты успеешь съесть салат.

Не знаю, зачем говорю ему это. Откуда во мне взялось такое навязчивое гостеприимство? Ведь на самом деле очень хочу, чтобы он быстрее уехал. И вздохнуть уже спокойно.

К великому облегчению, Глеб все же не поддается на уговоры.

– Мне до восьми еще нужно успеть заехать посмотреть квартиру. Не хочу заставлять Егора ждать.

– Какую квартиру?

– В аренду, – поясняет он. – Вообще планирую купить себе жилье в скором времени, но поиски могут затянуться. Поэтому пока поживу на съемной, чтобы вас с Егором не стеснять.

– Ты нас вовсе не стесняешь, в доме полно места! – И снова я делаю это. Говорю то, что не хочу говорить.

Мне будет значительно спокойнее, если Глеб съедет на съемную квартиру. Но совесть не позволяет промолчать. Это ведь и его дом тоже. Если так разобраться – это я здесь гость, а не он.

– Мне привычнее одному, – негромко произносит Глеб.

– Ты… У тебя никого нет? – зачем-то задаю я совершенно бестактный вопрос. Из-за этого дурацкого мандража рядом с Глебом, голова категорически отказывается соображать быстро. – Не нашел себе девушку?

– Нет. Не нашел.

Я понятия не имею, что на это сказать. Но и молчать как-то совсем глупо. Зачем я спросила его о таком? Что он теперь подумает? Судорожно придумываю, как выкрутиться из неловкой ситуации. Хочу как-то оправдать своё неуместное любопытство, но вместо этого только усугубляю положение:

– Хочешь, познакомлю тебя со своей коллегой из тренажерного зала? Она очень хорошая девушка и красавица…

Брови Глеба удивленно ползут вверх, заставляя меня замолчать.

– Это лишнее, Настя, – усмехается он.

– Извини… – сконфуженно произношу я.

– Ладно, я поеду. Время не ждет.

Старший Орлов разворачивается и идет к выходу из кухни.

– Хорошо вам с Егором… отдохнуть, – смущенно произношу ему в спину.

– Спасибо, – бросает он мне.

Уходит. И вскоре я слышу, как хлопает входная дверь.

Выдыхаю и прикладываю прохладные ладони к пылающим щекам.

Господи, какая я дура. Какой дьявол в меня вселился? Зачем я несла эту околесицу? И почему меня каждый раз так колбасит после разговора с ним?

Чтобы успокоиться, начинаю торопливо хватать со стола продукты и раскладывать их по полкам холодильника. Мою овощи, режу салат.

Так стыдно за себя мне давно уже не было.

Ссыпаю нарезанные овощи с разделочной доски в глубокую стеклянную чашку, сбрызгиваю бальзамическим уксусом. Этот бальзамический уксус – просто волшебная штука, с ним любое блюдо как по взмаху волшебной палочки превращается в гастрономическое произведение искусства. Поливаю оливковым маслом, перемешиваю, посыпаю сверху тертым пармезаном.

Беру всю эту красоту и несу на второй этаж, в комнату с домашним кинотеатром. Ненавижу есть в одиночестве. Поэтому какой-нибудь интересный фильм станет моей компанией на сегодняшний ужин.

С аппетитом поглощаю свой роскошный салат, смотрю обалденную французскую комедию и постоянно ловлю себя на том, что все еще испытываю неловкость из-за того, что ляпнула Глебу на кухне.

Это уже начинает раздражать. В конце концов, ничего такого страшного я ему не сказала. Выдай я что-то подобное кому угодно другому, уже бы думать давно забыла. Какая мне разница, как я теперь выгляжу в его глазах?

Однако никакие доводы не помогают. Я досматриваю фильм, принимаю душ, ложусь в постель и все еще корю себя за длинный язык.