3 глава

Я медленно обернулась, но ещё до того, как сделала это, уже точно знала – там он. Словно кожей ощутила или каким-то внезапно проявившимся внутри меня шестым чувством. На пороге действительно стоял он. Одет во все чёрное, в широкие спортивные брюки и толстовку, неизменный хмурый взгляд исподлобья, словно рентгеновским лучом пронизывающий насквозь до неприятного озноба на коже. Определённо, я бы лучше ещё раз пообщалась с мерзким Карой, чем с этим вот… головорезом. Именно такую ассоциацию вызывал во мне этот грозный человек. Он поднял голову вверх, внимательно осмотрев плоды моих трудов, после чего снова перевёл свой убийственный взгляд на меня и негромко произнёс:

– Убери.

И я впервые услышала его голос. Низкий, с хрипотцой. Он пробирал меня до костей, не хуже страшного взгляда. Первым порывом было немедленно выполнить приказ, но все же зов природы оказался сильнее страха. Набрала в лёгкие побольше воздуха и, нечеловеческими усилиями заставляя себя смотреть ему прямо в глаза, сдавленно произнесла:

– Мне нужно в туалет.

Он никак не отреагировал. Просто продолжал испепелять меня своими страшными глазами, от которых невыносимо хотелось спрятаться – зажмуриться или даже вжать голову в плечи. Но я боролась с собой как могла, с завидным упорством выдерживая его взгляд и смотря в ответ даже с подобием некоего вызова.

– Я сказал, убери это, – спокойно повторил незнакомец, доводя меня до глухого отчаяния.

Низ живота невыносимо тянуло и резало, и все происходящее сейчас напоминало какую-то изощренную пытку. Я прерывисто выдохнула и опустила глаза.

– Пожалуйста…

Я готова была умолять. Встать на колени и умолять. Даже целовать ему ноги, если потребуется, терпеть дальше было уже выше моих сил.

Но, к счастью, умолять мне не пришлось. Он вдруг отступил на шаг назад, снова распахнул дверь моей камеры и кивком головы предложил мне проследовать в открывшийся взору мрачный коридор.

– Идём.

Дважды приглашать меня не пришлось. Я тут же спрыгнула со стола и даже не обуваясь посеменила в указанном направлении.

От радости внезапной удаче и быстрой ходьбы скручивающий спазм внизу живота немного отступил, и я смогла разглядеть пространство за пределами моей камеры, вот только оно мало чем от неё отличалось. Такие же обшарпанные стены, ни окон, ни дверей, лишь длинный коридор, освещённый тусклым светом единственного круглого плафона под потолком и упирающийся в обветшалую бетонную лестницу.

«Головорез» шёл позади меня, не держал и даже не пытался запугать предостережениями от побега, но и без того я бы не рискнула пробовать. Даже если допустить мысль, что этот человек меня не догонит и не убьёт в ту же секунду, все равно глупо было бы дергаться, не зная всей обстановки.

Мы поднялись по лестнице на два пролета вверх и наконец оказались в просторном помещении с окнами, которые на этот раз являлись источником ещё более тусклого, едва отличного от полной темноты, света. Попытки разглядеть что-либо за ними ни к чему не привели – на улице стояла темнота, и все что мне удалось увидеть, это размытые очертания то ли деревьев, то ли каких-то низких построек. Само же помещение было почти пустым, кое-где стояла потрёпанная старая мебель, покрытая слоем пыли и паутиной. В этом я убедилась, когда провела рукой по одной из целого ряда пустующих настенных полок.

Мы пересекли этот зал и попали в ещё один узкий коридор, на этот раз уже с рядом из трех обычных, немного ветхих на вид дверей.

Мужчина теперь шёл впереди меня и даже не оглядывался, словно совсем не опасался, что я могу сбежать. И что-то подсказывало мне: такая железобетонная уверенность в нем не может быть беспочвенной.

Он распахнул передо мной одну из этих дверей, зажег свет и пропустил внутрь. За ней оказалось просторное помещение с несколькими унитазами и старинной душевой кабиной, отгороженной от остального пространства стеной из плотного темно-зеленого стекла, составленного из множества одинаковых по размеру квадратов в форме мозаики.

Мои босые ноги обожгло холодом – пол здесь был выложен керамической плиткой, такой древней, что не угадывался даже ее изначальный цвет.

Похититель вошёл вслед за мной и плотно закрыл за собой дверь. Я растерянно оглянулась на него и не поверила своим глазам – опираясь спиной на стену, он стоял, сунув руки в карманы, словно приготовился ждать.

– Вы что, будете смотреть? – сам собой сорвался с моих губ взволнованный вопрос.

Он ничего не ответил, скользнул взглядом по тёмному прямоугольнику окна под самым потолком, добраться до которого без посторонней помощи для меня было бы просто нереально, и коротко произнёс:

– У тебя пять минут.

– Этого более чем достаточно, – сухо отозвалась я, внезапно краснея до кончиков ушей.

Без единой эмоции на лице он кивнул и наконец оставил меня наедине с унитазами.

* * *

По дороге обратно я чувствовала себя так, будто заново родилась. Теперь ситуация однозначно уже не казалось такой печальной. По крайней мере, хотя бы у одного из этих людей есть совесть. Ну или что-то на неё похожее, раз он так быстро оценил всю плачевность ситуации и отозвался на мою просьбу. И этого оказалось достаточно, чтобы вселить в меня надежду. Я сразу воспрянула духом и даже осмелела настолько, что решилась с ним заговорить. Может, он сжалится и расскажет мне, зачем они меня похитили и что вообще происходит?

– Могу я задать вопрос?

– Нет.

Он ответил спокойно, без какой-либо интонации в голосе, но для меня это "Нет" прозвучало подобно раскату грома, моментально спустив с небес на землю.

Остаток пути мы прошли в тишине, и когда "головорез" открыл дверь моей камеры, пропуская меня внутрь, уже в пороге я неожиданно для себя самой развернулась, заглянула в его темные глаза и тихо произнесла:

– Спасибо.

Не знаю, откуда взялся этот порыв, дань моему воспитанию, или я действительно была настолько ему благодарна, что не смогла промолчать, хоть и само по себе такое поведение с моей стороны казалось полным абсурдом. Как можно быть благодарной человеку, который лишил тебя свободы, а потом внезапно снизошёл до того, чтобы позволить нормально сходить в туалет? Но тем не менее, вопреки здравому смыслу, благодарность во мне все же была.

Однако похититель на мои слова никак не отреагировал. Так и остался стоять, как неподвижная скала, но, по крайней мере, на этот раз хотя бы не промолчал.

– Убери тряпку с камеры, – сухо приказал он и, кажется, собрался уходить, со скрипом потянув на себя стальную дверь, но я внезапно остановила его.

– А если я снова захочу… в туалет? – Мой голос дрожал, но не задать этот вопрос я просто не могла.

От одной мысли, что мне придётся проживать весь этот кошмар заново, на спине выступал холодный пот.

– Я приду утром.

Сказал и, не дожидаясь ответа, закрыл дверь, на прощание лязгнув два раза замком.

– Спасибо… – прошептала я в пустоту.

Это было странно и совершенно противоречило ситуации, в которой я оказалась, но я стояла и улыбалась, глядя в закрытую перед моим носом дверь.

Стоит лишить человека всего, чтобы он как сумасшедший обрадовался даже простой возможности цивилизованно справлять естественную нужду.

А впереди меня ждала ещё одна непередаваемая по своим ощущениям радость – теперь уж ничего не мешало мне с диким аппетитом наброситься на воду и еду.

Сэндвич был просто огромным, и я смогла осилить его лишь наполовину, при этом полностью утолив свой голод. Пить слишком много не стала, опасаясь, что до утра могу и не дотерпеть. После еды невыносимо захотелось спать, и, помня про то, что мне нужны силы, я легла на свой не самый чистый в мире матрас, закрыла глаза и честно постаралась уснуть.

Если не выпускать наружу и не позволять завладеть сознанием панике и дикому ужасу, что прочно обосновались где-то глубоко в области моей груди, то можно было сказать, я в полном порядке. По ощущениям, время должно было перевалить за полночь, и наверняка меня уже ищут. Эта мысль придавала мне сил. Не знаю, откуда взялась эта уверенность, но я точно знала – меня обязательно найдут. С самого детства я непоколебимо верила в то, что мой отец всесилен. Я знала, он не подведет. Для него нет ничего невозможного, а ради меня он горы свернёт…

* * *

Усталость была невыносимой, но уснуть никак не получалось. Видимо сказывался сильнейший стресс и нервное напряжение. Я просто-напросто не могла расслабиться. Да ещё и лампочка эта ужасно раздражала. Никогда не понимала, как можно спать при включённом свете. Лежала долго, смотрела в потолок, потом отвернулась на бок и, наконец, задремала.

Проснулась резко, внезапно, от отчетливого впечатления, словно на меня кто-то смотрит. Открыла глаза – так и есть. Мерзкий Кара с неизменной мерзкой ухмылкой возвышался прямо над кроватью.

Неужели уже наступило утро? Так быстро?

– Хорошо, что ты проснулась, – противно растягивая слова, заявил он. – А то у меня рука не поднималась разбудить, так сладко сопела.

Я сглотнула от беспощадно обрушившейся на меня реальности и неприятного предчувствия. Нет, это был вовсе не ночной кошмар. Меня действительно похитили, и теперь я нахожусь в полной власти незнакомых и не самых порядочных людей, но самое страшное, что я до сих пор даже их целей в отношении меня не знаю.

Мужчина вдруг бесцеремонно уселся на край моей кровати, а его рука потянулась к моему лицу, заставляя меня съежится и отодвинуться как можно дальше к стене.

– Вон, даже слюнка потекла… Дай вытру.

– Не трогай меня! – крикнула ему в лицо, одновременно пытаясь перехватить его руки.

Но получилось так, что он перехватил мои, прижав их к матрасу над моей головой.

– Тише, тише, принцесса, – прошипел Кара. – Не надо дёргаться. Тебе лучше быть дружелюбной…

– Не смей меня трогать! – упрямо повторила я сквозь зубы, с ненавистью глядя ему в лицо.

Он отпустил руки и нагло ухмыльнулся.

– И почему все бабы такие дуры?

Я изо всех сил вжалась в стену, стараясь по максимуму увеличить расстояние между нами. От охватившего меня ужаса и омерзения на спине выступил липкий холодный пот.

– Как тебе ужин? – будничным тоном поинтересовался Кара. – Понравился? Могла б ведь и голодной остаться, если б не я. Я бы очень советовал тебе со мной подружиться.

– Что вам от меня нужно? – напряженно спросила я.

– Всего лишь немного любви и ласки, – ответил он, расплываясь в противной широкой улыбке. – Ну, разве тебе жалко? Ты ведь стопудово давно не целочка, правда? Наверняка твой мажористый друг уже много раз поимел тебя во все щели?

Мои щёки обожгло кипятком, а грудь сдавило, словно тисками. Ещё никто и никогда так меня не унижал. Никто даже близко не смел разговаривать со мной в подобном тоне.

– Да пошёл ты на хрен со своей дружбой, урод! – с презрением процедила ему в лицо.

И тут же получила звонкую, хлесткую пощёчину, такую, что в голове зазвенело и на глазах выступили слезы. Схватилась за ушибленную щёку рукой, а в груди все заклокотало от мощного выброса адреналина.

– А ну повтори, сука? – Ухмылка на лице ублюдка сменилась злобным оскалом. – Или уже передумала?

От шока и паники я не могла ни ответить ему, ни даже элементарно что-то соображать. Но, к счастью, а точнее, к несчастью, отвечать на его вопрос мне не пришлось.

Дверь моей камеры скрипнула, и внутрь вошёл ещё один мужчина. Его я видела впервые, и вид у него был ещё хуже, чем у первых двух. Абсолютно лысая голова, мощная квадратная челюсть, сломанный нос и свирепый взгляд. Картину дополняла майка-борцовка, обнажающая огромные мышцы на руках и плечах, покрытых россыпью зловещих чёрных татуировок.

Когда он вошёл, Кара тут же потерял ко мне интерес и всем корпусом повернулся к нему.

– Развлекаешься? – грубым басом поинтересовался вошедший. – А я думаю, чё камера не работает.

– Надеюсь, ты не в обиде, что тебя не позвал? Ты дрых как сурок, вот я и не стал будить, – небрежно ответил Кара, из чего я моментально сделала вывод – от этого человека помощи мне ждать точно не стоит.

Лысый громила прошелся ленивым взглядом по моей фигуре и неопределенно хмыкнул.

– Палач где?

– Да он свалил куда-то ещё час назад. Думаю, до утра точно не вернётся.

– Что ж, оно и к лучшему, – пробасил громила.

Кому как, а для меня уж точно здесь ничего не было к лучшему. И, похоже, сейчас настало время, как раз наоборот, готовить себя к самому худшему.