– Чудо? – Скептически поджала губы графиня делла Ланте, когда Саша наконец доехала до виллы Монтеферрано и они с «молодой не молодой» устроились с бокалами вина на широкой террасе, уставленной керамическими горшками с цветами.
Террасы вполне хватило бы для проведения двух свадеб одновременно, да и трехэтажная вилла с лихвой вместила бы пару десятков гостей. Спускающиеся ярусами сады с цветочными арками и небольшими фонтанами довершали райскую картину.
Если проводить аналогию с Францией, то Тоскана- это Прованс, а Умбрия- это Перигор. То же самое нетронутое темное средневековье, без вкрапления современности. Бонусом идут водопады, леса и озера. И конечно, высокие горы.
– Кто-то пришел и повесил картину, какое еще чудо? Фабио совсем сбрендил на старости лет. – Качала головой Аделе.
– Он уверял, что колокольня запирается, в храм тем более никто не мог попасть незамеченным и это Бог ответил на их молитвы.
Графиня лишь покачала головой, видимо представляя, как берут синьора под белы ручки и отправляют в соответствующее заведение.
– И что ты решила?
– Я попробую. На самом деле не сложно найти продавца картины. А дальше ниточка потянется. Помощник покойного владельца полотна обещал найти документы о покупке.
– Вот и славно. У каждого из нас свои странности, у Фабио они, по крайней мере, безобидны. Чудо, так чудо.
Саша расположилась в отведенной комнате, удобной но слегка неуютной: слишком антикварной, чтобы не сказать ветхой, была обстановка, слишком небольшим – окошко. Но любишь средневековье- не жалуйся, тем более что в открытом окне сияла подсветкой крепость в самой высокой точке города, вспыхивали звездочками фонари на древних улицах. Девушка предвкушала прогулки по городским лавочкам, от фонтана к фонтану, от одного старинного храма к другому. Умбрия прекрасна, а Ассизи, как бы не ворчала графиня делла Ланте, особенное место!
Откуда-то доносился аромат чеснока и тимьяна, с террасы слышались негромкие голоса, видимо, подоспели новые гости. К сожалению, Клаудио появится лишь в церкви, нельзя видеть невесту до свадьбы, даже если «молодым» лет по семьдесят. А Никколо… графиня не была уверена, что но явится, но вдруг?
Никколо Скарфоне не припоминал, чтобы на платной автостраде кого-то останавливали за превышение скорости.
Он несся на своей «Альфе» километров на двадцать выше разрешенной скорости, рассуждая, как нормальный italiano, что раз уж дерут такие деньги за проезд по платным автодорогам, то никто не вправе указывать, с какой скоростью ехать. Тем более полковнику карабинеров. В обычное время он старался не нарушать правил, но злость на мать не проходила, вдавливая педаль газа, он выпускал пар.
Полковник не мог отказать матери и деду, придется присутствовать на церемонии. Но чем дальше оставался Рим, тем больше ему хотелось повернуть назад. Съезжая с переполненной Raccordo Anulare, кольцевой дороги Рима, на А1, идущую на север, он вдавил педаль газа и удерживал ее в таком положении.
Поднимаясь на одни холмы и прокладывая туннели через другие, шоссе тянулось вдоль широкой равнины долины реки Тибр.
Вдоль вершины крутого холма на горизонте слева растянулся город. Над крышами высился узнаваемый даже в сумерках силуэт знаменитого собора Орвието.
Никколо заплатил за проезд на выезде из Валь ди Кьяна и направился на восток, десять минут спустя он переправился из Тосканы в Умбрию.
Сквозь деревья справа от него темнело озеро Тразимено, затем он проехал место, где Ганнибал устроил засаду и уничтожил римские легионы.
Никколо чуть сбросил скорость, проезжая курортный Пассиньяно, прежде чем снова набрать ее, несмотря на крутые повороты дороги, поднимавшейся все выше.
Зазвонил телефон, пришлось снова притормозить и ответить собственному боссу.
– Никȯ, я знаю, что ты взял несколько дней отгулов по поводу бракосочетания своей матери, но там, куда ты едешь, случилось чрезвычайное происшествие.
– И мне придется помочь карабинерам Перуджи, окинуть ситуацию своим взглядом и…
– Ну вот, ты сам все прекрасно понимаешь! Нико, убийство настоятельницы монастыря в таком религиозном центре, как Ассизи, это экстраординарное происшествие. Нужно держать расследование под контролем.
Закончив разговор, Никколо развеселился. Прости, дорогая мама, но работа прежде всего! Он забил в навигатор новый адрес и вскоре машина начала взбираться по крутым улочкам Ассизи.
***
В этот вечер туман казался гуще обычного и придавал городу мистический вид. До восхода солнца было еще очень далеко, город опустел. Редкие паломники легли рано, чтобы встать пораньше перед утренней мессой. Никколо любил это время, никакого шума, никто не толкается и не мешает.
Он оставил машину на площади, спустился вниз к монастырю и чуть не отшатнулся от неожиданности: темная фигура в развивающихся одеждах вынырнула из тумана, налетела на него, словно огромная призрачная птица, только птицы не вопят дурным голосом:
– Они убили ее!!!! Они убили мать-настоятельницу! – И рухнула без сознания прямо в руки полковника.
Сашу разбудил прохладный утренний воздух наполнивший комнату. Ветер заскрипел ставнями, заставил зарыться глубоко под одеяло. Но как она не старалась, спать больше не хотелось. На часах 7:30, рановато для завтрака благородных гостей виллы… но кофе хотелось так остро, что девушка быстренько приняла душ, влезла в неизменные джинсы и, стараясь не шуметь, спустилась на первый этаж.
Должна же здесь быть кухарка, или домоправительница, которая сварит страждущей душе чашечку эспрессо!
Девушка улыбнулась, подумав, как изменилась ее жизнь. Еще недавно она и представить себе не могла чтобы будет чувствовать себя как дома в старинных замках и на подобных виллах, сегодня у нее не зародилось и крупицы сомнения, что кухарка имеется непременно. Вот так люди и становятся снобами!
Вот, вроде, и кухня. Девушка остановилась, услышав негромкие голоса, мужской и женский.
Она прекрасно узнала оба голоса и помедлила, не зная, врываться или лучше не мешать, но тогда получится, что она подслушивает?
– Ты приехал почти под утро и снова уезжаешь! Так же нельзя, хотя бы позавтракай!
– Мама, я приехал, как обещал. Но работа прежде всего, ты же знаешь! Или уже забыла? Так даже проще, я, вроде и есть, и в то же время дела не позволяют общаться с гостями.
– Но церемония…
– Венчания? Называй уж вещи своими именами. Да, я буду присутствовать. Ты же всегда за приличия? Но как только она закончится, я сразу уеду. Общаться с твоим клоуном я не намерен.
– Нико…
– В любом случае, мне пора.,
– Хотя бы чашечку кофе выпей!
– Кому-то предлагают кофе? – Саша посчитала некрасивым подслушивать дальше и вплыла в кухню с самым безмятежным видом, на который была способна. Не бунтарь Никколо, ох, не бунтарь. И лучше бы он отказался приехать, чем приезжать и вредничать. Аделе делла Ланте ей было по-человечески жаль. Вот ведь упырь, можно подумать у него наследство или титул отнимают! Аделе – не сицилийская или неаполитанская вдова, чтобы до смерти ходить в черном и посыпать голову пеплом. Фу таким быть!
Никколо поднял брови:
– Удивлен! Не припоминаю нежной дружбы между вами, а вот поди ж ты! Развлекайтесь, кофе я выпью по дороге.
Саша тут же рванула за полковником. Не столько потому, что была безумно рада его видеть, сколько напуганная заблестевшими глазами графини. Пролей Аделе слезу на глазах у Саши, их отношениям придет конец, свидетеля свой слабости графиня возненавидит.
Никколо шел к машине, Девушка торопилась за ним.
– Я по делам.
– Так и я не на прогулку. Выпьем кофе и разойдемся.
«Альфа» рванула с места и Саша порадовалась, что пристегнулась. Пару минут они молчали, Никколо не выдержал первым.
– Если ты собираешься взывать к моей совести, это бесполезно.
– Вот оно как! И что же оскорбило тебя в этой ситуации? Что женщина в семьдесят имеет право на счастье?
– Да на здоровье! Пусть пьет до дна свое счастье. Но зачем делать это публично? Зачем этот фарс, это венчание?
– Ты что, хочешь, чтобы твоя мать жила во грехе? – ляпнула Саша, видимо монастыри, рясы и благочестивые паломники Ассизи оказали свое влияние.
Тормоза взвизгнули, машина затормозила, чуть не ткнувшись капотом в кусты, а Никколо упал лицом на руки и затрясся.
Девушка с испугом смотрела на полковника. Наконец он поднял голову, хохоча уже в голос и утирая слезы.
– Во грехе… в семьдесят лет… Madonna Santissima!!!
Наконец он отсмеялся, хотел что-то сказать, но тут же все началось снова. Заразившись его весельем, Саша несмело улыбнулась, потом фыркнула, и наконец тоже расхохоталась.
– Как? Как у тебя это получатся? – Полковник качал головой. – Алессандра, ты одной фразой привела меня в чувство. Какой же я идиот! Спасибо.
Саша пожала плечами. – Я рада, чего уж…
– Мы сейчас попьем кофе, я вызову такси и отправлю тебя на виллу.
– А ты куда? Что случилось? – Поинтересовалась девушка, отгрызая уголок корнетто и отпивая ароматный глоток утреннего эспрессо.
– Убийство. И даже не вздумай округлять глаза. Тебя это никоим образом не касается.
– Скажи хоть кого убили.
– Монахиню. Вернее, настоятельницу.
Внутри екнуло. – И где?
– В монастыре Сан Джузеппе.
– А картина? – Саша спросила абсолютно машинально.
Никколо поперхнулся, уронил чашку, коричневая лужица разлилась по столу. Полковник по все глаза смотрел на девушку. Потом просипел:
– Откуда? Как ты? Dio ci ne scampi i liberi! Господи помилуй!
Видимо и его накрыло религиозностью в этом городе. Саша усмехнулась.
– Рассказывай уж. А потом я.
Той ночью полковник передал обморочную монахиню в руки судебного медика, ступил на булыжники внутреннего двора монастыря, сделал несколько шагов и чуть не разбил нос о каменную стену. Темнота, густой туман и отсутствие даже слабого освещения сделали свое дело.
Он выругался, сообразил, что находится в монастыре и выругался еще раз, уже по поводу своей несдержанности. Но куда идти?
– Сюда! – Раздался голос из темноты и он пошел на звук, медленно, вытянув руки вперед, чтобы не наткнутся на стену еще раз. Глаза привыкли и вскоре он уже быстрее двинулся по широкой аркаде внутреннего двора.
Две женщины в черном, несколько человек в форме карабинеров. Распахнутая дверь в комнату. Неяркого света было достаточно, чтобы Никколо разглядел присутствующих и представился.
Туман в конце аркады зашевелился, оттуда слышался тихий плач.
Пожилая монахиня выступила вперед.
– Простите сестер, офицеры. Они впервые оказались свидетелями преступления, тем более постыдно совершенного в доме Божием.
Судебный медик кратко отчитался: – Голова пробита, детали после вскрытия. Будете сами смотреть, полковник?
В келье в паре шагов дальше по коридору лежала на полу фигура в черной шелковой рясе.
– В комнатах остальных сестер тоже есть плазменный телевизор, ноутбук?
– Мадре Мария-Серафина любила комфорт, но это не значит, что она пренебрегала молитвой. Она всегда была рядом с сестрами, – строго ответила пожилая монахиня. – Поэтому я и удивилась, не увидев ее сегодня в четыре утра.
– В четыре утра?
Монахиня лукаво глянула на Никколо:
– Разве вам не приходится порой просыпаться среди ночи, когда совершено преступление? У вас свое служение, у нас- свое. Мы встаем на молитву в четыре утра, офицер.
– Честно говоря, в четыре утра у меня одно желание – убить кого-нибудь, – сказал один из карабинеров и тут же смутился.
– Кто-то в монастыре мог настолько не… любить мать-настоятельницу?
– Это абсолютно исключено. Никто в монастыре не мог этого сделать. Я жалею лишь об одном- слишком поздно отправилась на поиски, вдруг ее еще можно было спасти?
– А что это за ключ? – карабинеры указали на большой, старинного вида ключ, лежавший рядом с телом.
– У меня есть такой же. – Монахиня вытащила из складок рясы похожий ключ. Он открывает дверь из храма в колокольню.
– Там есть что-то ценное?
– Картина.
– Какая картина?
– Которую нам должен был подарить благотворитель.
– Должен был?
– Он скоропостижно скончался, а картина исчезла.
– Как исчезла?
– Пропала. А два дня назад появилась на стене в колокольне.
– Я ничего не понял. Исчезла, появилась… У кого еще есть ключ?
– У председателя совета попечителей, синьора Фабио.
По дороге на колокольню полковник не удержался и заглянул в одну из раскрытых дверей. Вход был узким и имел очень низкую арку, настолько низкую, что пришлось бы склониться в поясе, чтобы войти. Спартанская кровать, застеленная довольно бедным на вид одеялом, тумбочка, на которой стоит зажженная свеча – единственный источник освещения в комнате, стакан с водой, старый письменный стол и табуретка. На столе- книга, похоже – Библия.
Как здесь можно жить? И как нужно нагрешить или какую веру иметь, чтобы согласиться на такую жизнь? Настолько яркое неравенство в положении настоятельницы и простых монахинь вполне могло вызвать ненависть.
– Вы, миряне, ничего не понимаете. Внешнее не имеет никакого значения. Только молитва.
– Я заметил. – Сухо ответил Никколо, вспомнив роскошные покои мадре Марии-Серафины.
– Мы закончили! – разорвал тишину громовой голос, за которым последовал кадр из фильма ужасов. Гигантская фигура выплыла из тумана. На фоне старых стен монастыря и слабого огня свечей человек смотрелся монстром.
Кто-то из монахинь хихикнул, но тут же прикрыл рот.
– Наш криминалист, Босколи. – Тихо пояснил капитан карабинеров.
– Как к вам обращаться? – Поинтересовался Никколо у старой монахини.
– Мадре Мария-Ассунта.
– Мадре? Разве вы все не сестры?
– Как старшая по возрасту я вынуждена взять на себя обязанности настоятельницы, пока епархия не примет решение. Я надеюсь, вы вскоре найдете убийцу, офицеры.
Голос монахини звучал теперь холодно и высокомерно, она явно вошла в роль.
– Так где картина? -Все уставились на пустую стену, а Мария-Ассунта ахнула и зашептала молитву, осеняя себя крестом.
– Она пропала.
– Она точно была здесь?
– Конечно, все ее видели! Она появилась из ниоткуда неделю назад, а теперь опять исчезла. Ангел принес ее и забрал… Мы недостойны! Ох, грешники мы, грешники!
– Наше дело – убийство. Пропажей картины должна заниматься полиция, а если она ценная – то отдел по охране художественных ценностей карабинеров. Давайте сосредоточимся на расследовании убийства.
– Ты своими глазами видела картину?
Саша кивнула. – Она существует. Вопрос- подлинник ли это, но это уже не ко мне. Важный синьор Фабио будет клясться, что подлинник.
– И ты согласилась.
– На мой взгляд, все довольно просто. Ассистент бизнесмена-благотворителя обещал найти документы о покупке картины. Они обязательно должны сохраниться, такие вещи хранят! Знаешь… меня покоробила твоя история с шикарными покоями настоятельницы. Я представляла жизнь в старинных монастырях по-другому. Особенно здесь.
– Мне показалось, что в этом преступлении все не так. Только пока не могу понять, почему.
– Я заразила тебя своей интуицией?
– Я совсем не против, если ты займешься историей картины. Но не лезь в расследование убийства. И у нас на все три дня!
– Почему три дня?
– Потому что через три дня свадьба матери, на которой я не смогу присутствовать, если не закончится расследование
– И тебя это волнует?
– Я же должен спасти графиню делла Ланте от греха! – Никколо снова затрясся от смеха.
***
Графиня делла Ланте ушам своим не верила: вот так просто, попили кофе и сын сменил гнев на милость?
Саша не стала объяснять, что проблему решили случайно ляпнутые слова. Ее беспокоило другое: как бы Аделе не решила, что она и есть ее идеальная невестка. Вот тогда, под ударами ее тяжелой артиллерии, а глядишь и с двух сторон сразу, ведь маркиз непременно поддержит супругу, устоять будет сложно. А Саша совершенно не собиралась замуж за «бывшего». Всему свое время, их время ушло.
Прогулка вызвала зверское чувство голода. Что там круассан-корнетто и чашечка эспрессо с Никколо, вот смородиновый песочный пирог, апельсиновый сок, капучино, и йогурт со свежими фруктами- это нормальный завтрак.
За третьим куском пирога ее и застал звонок синьора Фабио чего-то там Гуталини.
– Галерея Ломбарди. Виа Арнальдо Фортини, 18. Ассистент благотворителя, Антонио Фальетти, нашел документы о покупке картины Пинтуриккьо. Синьор Фальетти приобрел ее в галерее, ну, собственно, это не совсем галерея, только название, это очень дорогой антикварный магазин, где торгуют не только картинами.
– Я могу сослаться на вас?
– Мне бы этого не хотелось… вы же понимаете… не стоит афишировать мой интерес к происхождению картины.
– Так что же вы от меня хотите?
– Узнайте, как картина попала к антиквару. Это все, что я хочу.
Никколо, в отличии от синьора «Гуталини» сразу согласился: если Саша обещает оставаться в рамках короткой беседы о приобретении картины, он подтвердит что она действует по его поручению.
***
Галерея оказалась меньше, чем ожидала девушка, действительно, не галерея, а одно название.
Первый этаж старинного дома, выстроенного из того бежевого камня, что на солнце сияет розовым, а в непогоду становится серым, занимали широкие окна, в которых был выставлен всякий хлам для завлекания туристов. Возможно, все эти статуэтки, лампы, шкатулки, брошки и прочая ерунда и имели какую-то ценность, но явно не относились к шедеврам антиквариата.
Но оказалось, что Саша просто ошиблась дверью. Магазинчик ширпотреба для туристов плавно перетекал в витрины обувной лавки, а галерея хорошо спрятала свою маленькую дверь по соседству, да еще и завесила окна плотными светлыми жалюзи. В занавешенном окне, словно в нише, скромно пристроились маленькая икона, пара чего-то деревянного, похожего на хохлому, только спокойнее, коричневее, скромнее. Не обошлось и без керамической тарелки из Деруты со сценой из жизни Святого Франциска.
О проекте
О подписке