Глава 4 Андрей

Я встречал разных людей за годы практики и преподавания: от меланхоликов до холериков, от параноиков до пофигистов (ну да, нет такого определения, но лучше не скажешь), от истероидов до астеников и так далее. Но никто, никто даже близко не подобрался к тому, чтобы настолько меня доконать за такое короткое время.

Такое ощущение, что эта девочка специально меня провоцировала, а я, вот уже действительно старый дурак, не мог сдержаться.

Сколько мы ни пытались начать разговор, все сводилось непонятно к чему. Так мы можем до вечера здесь сидеть или, того хуже, разнести ресторан, учитывая, как она на меня смотрит.

А вообще я уже почти настроился на нормальный разговор, но ей надо было спросить, было ли у меня что-то с официанткой. Первым порывом было ответить: «Не твое дело», но что-то внутри прямо требовало съязвить.

Пора остановить наши словесные перепалки. А то мы как два подростка. И если Карина не так давно переступила эту возрастную ступень, то для меня подобное просто неприемлемо.

Выглядит она вообще лет на восемнадцать. Если бы не помнил, что Аня родила на втором курсе, ни за что не дал бы этой девочке двадцать пять.

– Пойдем, – сказал я и, бросив на стол деньги, поднялся.

– Куда? – удивилась Карина, немного подозрительно прищурившись.

– В офис.

Она кивнула и пошла за мной к выходу. Молча мы обогнули здание и поднялись на второй этаж. В кабинете Карина сняла заколку с еще влажных волос и взбила их руками. Все-таки с водой я переборщил. Некрасиво получилось. Но это я сейчас понимаю, а тогда как бес вселился.

Закончив с волосами, Карина начала расстегивать пуговицы на рубашке.

– Я стриптиз не заказывал.

– Мне надо переодеться. А поскольку вы импотент, то смутить вас девушка в бюстгалтере не должна. И, кстати, не надо было на меня воду выливать в таком случае.

Нет, эта девочка невыносима. Интересно, если я ее в одном же бюстгалтере выставлю в коридор? Пока я прикидывал, как Карину лучше поставить на место, не прибегая к использованию воды, она сняла рубашку и начала искать что-то в своем рюкзаке.

– Всегда запасную одежду носишь с собой? – спросил я.

– А все импотенты таким взглядом смотрят на полуобнаженных девушек?

Заметила все-таки. Ну а что делать? Я как-никак мужчина. Так что оценить красоту женского тела тянет инстинктивно.

– Знаешь, если я и не импотент, то не педофил точно.

Я честно старался, чтобы в голосе не проскользнули нотки сарказма, но Карина все равно начала снова надуваться воздушным шариком. Это, конечно, забавно, но пора прекращать.

– Откуда вы только взялись на мою голову? – снова повысила она тон.

– Прошу заметить, это ты свалилась мне на голову. Я тебя не приглашал.

– Точно зануда, – сказала она себе под нос, но я услышал, и достала из рюкзака белую футболку.

Надо расходиться, а то какая-то взрывоопасная смесь из нас получается. А я еще Дину и Ратомского называл психами.

Карина наконец-то оделась и устроилась в кресле, подтянув колени к груди. Она выглядела сейчас милой девочкой, немного потерянной. Только внешность, как известно, обманчива.

– Вы злитесь на меня? – спросила она.

– Нет. А теперь рассказывай.

Она начала накручивать на указательный палец прядь волос возле виска. Нервничает. Может, поэтому и не затыкается?

– Я даже не знаю, с чего начать… – протянула Карина.

То она болтает без умолку, интересуясь даже, сплю ли я с официанткой, то не знает, что сказать. Но я, конечно, этого ей не сказал. Кто-то из нас должен взять себя в руки.

– Я помогу начать. С твоей матерью я учился, мы общались, можно даже сказать, дружили. Но после твоего рождения только в пределах институтских стен, потому что времени у Ани стало катастрофически мало. Она не взяла академический, не перевелась на заочное. Насколько помню, с ребенком, то есть с тобой, сидела няня, хотя я не представляю, откуда Аня брала деньги. После защиты диплома наши дороги разошлись. Конечно, первое время мы со многими одногруппниками встречались, созванивались, а потом все как обычно: семьи, работа, нехватка времени. Поэтому я и не понимаю, чем могу помочь тебе.

Карина даже ни разу меня не перебила. А она, оказывается, умеет молчать не только тогда, когда задыхается от злости.

– Слушайте, Андрей Григорьевич…

Сразу появилось желание спросить, как давно я перестал быть занудой, но я его подавил. Все-таки я старше, умнее, ну, или хотя бы мудрее.

– Слушаю.

– А вы что-нибудь знаете о родителях моей матери.

– Без понятия, – развел я руками.

– Может, знает кто-нибудь, с кем вы учились? У вас есть телефоны кого-нибудь из одногруппников?

– Так ты бабушку с дедушкой ищешь? – догадался я. – Неужели ни разу их не видела?

Карина отрицательно покачала головой, поджав губы, и вдруг спросила:

– А вы знаете, кто мой отец?

Черт!

– Не знаю.

Она на меня посмотрела недоверчиво, а потом, поднявшись с кресла, уперла кулаки в стол, нависнув надо мной. Наверное, пыталась сделать грозный вид, но сложно оценить ее старания, когда у меня прямо перед лицом женская грудь.

– Вы соврали!

– И почему же ты так решила? – откинулся я на спинку, чтобы посмотреть ей в лицо.

– Вы потерли кончик носа.

– Ты сериалов пересмотрела, что ли? – не смог сдержать я усмешку.

Мне казалось, что на меня сейчас снова обрушится шквал сарказма и упреков. Но Карина вернулась обратно в кресло и неожиданно спросила:

– Вы знакомы с Лилией Родионовой?

Я задумался ненадолго, вспоминая своих многочисленных знакомых, а потом кивнул:

– Психотерапевт из Нью-Йорка. Я читал ее работы, и мы встречались на какой-то конференции, где она выступала.

– Она, между прочим, закончила Стэнфорд и занимается уже несколько лет изучением поведения. Вот от нее я как-то и услышала, что потирание кончика носа или века – это признак лжи. Так вы знаете, кто мой отец?

– Я еще раз повторяю: нет.

– А мне казалось, что мы только начали находить общий язык, – прищурилась Карина.

Может, и так. По крайней мере, раздражение уже не витало в кабинете. Но когда-то я Ане пообещал, что ни одна живая душа не узнает, от кого она родила ребенка.

– Можем найти его окончательно. Рассказывай теперь ты, как меня нашла, почему пришла именно ко мне, ведь у твоей матери наверняка были более близкие люди.

– Хорошо, – кивнула Карина.

Глава 5 Карина

А он вроде и ничего такой дядька. И про маму рассказал, только мне казалось, что не все. Как в ресторане он говорил? «Есть вещи, которые дети не должны знать о своих родителях».

Но хотя бы помогает. А ведь мог послать после моих фортелей. Я и сама уже не понимала, почему набросилась на него. Но точно не без причины. Чем-то он мне сразу не понравился.

А сейчас Калинина интересует моя история. Любопытство? Или что-то еще? Но мне скрывать нечего, поэтому я и согласилась. Да и обмен получится достаточно честным, хоть Андрей Григорьевич что-то и недоговаривает.

– У меня всегда была только мама. Ни бабушек, ни тетушек, ни других родственников. Но мне было хорошо – она заменяла всех, поэтому я и не спрашивала. Потом мама встретила Диму. Это мой отчим. Где она подцепила человека при таких бабках – без понятия. Они поженились, и мы все переехали в Штаты. Я бы не сказала, что что-то изменилось… Дима постоянно пропадал на работе, а мы знакомились с новой страной. Всегда вместе, вдвоем. Я даже забыла о той жизни, что была в России, пока не начала заводить новых знакомых. И тут меня посетила мысль: почему я не знала никого из маминых подруг, коллег? Да и в Нью-Йорке я познакомилась с одной лишь Лилей. Мама могла не работать – Диминых денег хватало с лихвой – но все-таки начала заниматься консультациями после переквалификации, чтобы можно было работать в Соединенных Штатах. И как раз Лиля и ее муж стали работодателями – у них целая сеть клиник. Я стала задавать маме вопросы, но она все больше отмалчивалась или отделывалась общими фразами. Я только узнала, что со своими родителями она не общается с восемнадцати лет, про отца моего вообще ни слова. Умерла она неожиданно, – я замолчала, глядя в пол.

Калинин тоже молчал. Наверное, понимал, что мне просто надо собраться с силами, чтобы продолжить. Я не хотела поднимать на него взгляд – боялась, что увижу там жалость или равнодушие. Хотя, скорее, последнее. Что ему до проблем незнакомой девушки, с которой не заладилось общение с первой минуты?

– В общем, – я снова заговорила, – после ее смерти я осталась с отчимом. Хватило меня на месяц, потому что он как с цепи сорвался. Что-то от меня требовал, а я не понимала. Что-то выпытывал, а я не знала ответов. И Лиля помогла мне сбежать сюда. На сайте института, где вы с мамой учились, она нашла фотографии маминого выпуска и узнала вас. Наверное, это полный идиотизм – не знать ничего о своей матери, но я решила оттолкнуться от того, что имелось. То есть от вас. Сбежала через крышу Лилиного дома, добралась до аэропорта, а оттуда в Москву. Потом поездом сюда. В интернете погуглила вас и нашла расписание лекций в вузе.

Калинин не успел ничего ответить – в рюкзаке подал сигнал мой телефон. Я сменила сим-карту прямо в аэропорту и сразу написала Лиле. Сообщение было как раз от нее. И снова меня захлестнула злость, когда я прочитала. Что же ты так все умалчиваешь, Андрей Григорьевич?

Перед отъездом из Нью-Йорка я наконец-то разобрала мамины вещи. У них с Димой уже давно были раздельные комнаты, и вот я, отправив домработницу восвояси, сама начала складывать вещи в коробки. В этом были и воспоминания, и любопытство. Я искала хоть что-то: фотографии, записи. Но мама была будто шпионом – ничего из прошлой жизни. Пока в записной книжке (она по старинке пользовалась бумажным носителем) не увидела остатки вырванной страницы. А на следующей небольшой оттиск. Тут, наверное, даже ребенок бы догадался, что делать. Карандаш, легкий нажим – и я смогла разобрать номер телефона.

«Может, и ничего необычного», – подумала я тогда, но решила проверить, тем более первые цифры были кодом России. Интернет ничего не нашел по моему запросу, и я побежала к Лиле. Хакеров в ее окружении, конечно, не было, но человек, занимающийся программным обеспечением в ее клиниках, обещал помочь. Только вот загвоздка тогда была в том, что он грел кости в Испании в заслуженном отпуске. А сейчас, судя по всему, вернулся.

И вот сообщение от Лили:

«Номер принадлежит Калинину Андрею Григорьевичу».

Вроде бы ничего такого, да?

Но мало того, что он мне что-то недоговаривает, так теперь еще и мама ему, возможно, звонила.

Но странно, что запрос в сети не дал информации. Он же должен искать как-то клиентов. Или он уже не консультирует?

– Андрей Григорьевич, – повернулась я к нему. – А вы сейчас занимаетесь психологическими консультациями?

– Записаться хочешь?