***

– Приветствую тебя, Мильтиад. Знакомься, мой сын Гектор.

– Да ведь мы знакомы – я видел его лет десять назад, – мужчина смерил Гектора весёлым взглядом. – Правда, он был куда меньше ростом. Приветствую тебя, Гектор. Нравятся мои владения? – широким жестом тиран Херсонеса Фракийского обвёл вокруг рукой, унизанной золотыми перстнями с гранатами и сапфирами. Просторная комната во дворце Мильтиада тоже кричала о богатстве: разноцветные мягкие ковры на полу и стенах, резные деревянные столики, уставленные серебряной посудой и роскошными тонкими глиняными чашами с восточными орнаментами, молчаливые рабы, снующие туда-сюда.

Гектор кивнул и невольно улыбнулся, столько энергии и живости исходило от этого человека. Лет за сорок, худощавое вытянутое лицо с бородой и усами, вьющиеся волосы, ощущение силы и уверенности.

После смерти Софии Прокл немедленно принял решение об отъезде. Гектору пришлось подчиниться, хотя он мечтал лишь о мести. Он во сне видел тот проклятый кинжал; убийца – тень без лица – напоминал маску актёра в театре: чёрную, плачущую кровавыми слезами.

Театр был относительно недавним развлечением и быстро обретал популярность в Афинах, превращаясь из праздника в честь бога вина и веселья Диониса в увлекательное зрелище. Прокл несколько раз водил Гектора на агору, где на специальной площадке устраивались представления – зрители наблюдали за ними со склонов акрополя. Раньше мальчика приводили в восторг песнопения и музыка, поэтические диалоги хора и актёра, надевающего различные маски – теперь Гектор был уверен, что никогда больше не захочет видеть ни одного представления.

Гектор не хотел уезжать: он мечтал найти подонка и расплатиться с ним за смерть мамы, однако отец настроился на отъезд. Что-то, чего Гектор не понимал, вынуждало Прокла покинуть родной край ради жизни на чужбине. Впрочем, понимать мальчик не хотел. Как понять человека, который смирился с такой потерей и отказался от розысков?

Глаза защипало – Гектор изо всех сил зажмурился. Воспоминания о матери вызывали сильную боль. Отец тоже был сам не свой. Гектор замечал, как он напряжён и рассеян – иногда до полного равнодушия к окружающему миру. И всё же простить отцу бегство из Афин он не мог. Они с Проклом почти не разговаривали в последние дни.

– Погуляй пока по городу, познакомься с кем-нибудь. Нам с твоим отцом надо кое-что обсудить, – слова Мильтиада прозвучали как приказ, хотя и смягчённый улыбкой.

Недавно Гектор обиделся бы на такое пренебрежение, сейчас лишь кивнул и отправился к морю.

Херсонес Фракийский – вытянутый с запада на восток полуостров, омываемый Эгейским морем с севера и проливом Геллеспонт с юга, – был, по сути, границей между Европой и Азией, границей между миром северных варваров и цивилизованных эллинов. На нём располагались несколько небольших поселений: Сест, Элеунт, Кардия, Пактия, Мадит. В Сесте они в данный момент и находились. Городок обладал самыми мощными укреплениями на полуострове. На противоположном берегу Геллеспонта, чуть дальше на юг вдоль эгейского побережья Азии, располагалась знаменитая Троя. Ещё не так давно Гектор мечтал её увидеть, теперь даже не вспомнил о битвах, гремевших неподалёку столетия назад.

В порту Сеста, как и в Фалерской гавани Афин, царила шумная суета, сновали туда-сюда моряки, торговцы, рабы-грузчики, помимо эллинской слышалась совершенно незнакомая речь, одежды поражали пестротой расцветок и разнообразием фасонов.

Херсонес находился на перекрёстке важнейших торговых путей: отсюда можно было попасть на юг – в Египет – и на север – во Фракию. Но главное, вдоль берегов Херсонеса протекали воды Геллеспонта – пролива, через который проходил путь из Эгейского моря в Пропонтиду, а оттуда по Боспору – в Понт Эвксинский.

В отличие от Афин, в Сесте преобладали выходцы с Востока и другие представители варварских народов. Здесь были фракийцы в лисьих шапках с острым верхом и закрывающими уши лентами, пёстрых бурнусах, с ногами, обмотанными оленьими шкурами; персы с войлочными тиарами на голове, в кафтанах и кожаных штанах, арабы в длинных развевающихся бурнусах; финикийцы в богатых украшениями одеяниях из прекрасных тканей, которые славились повсюду; многие другие, кого Гектор не знал. Он с любопытством рассматривал всех вокруг и вдруг заметил мальчика, примерно своего ровесника. Он тоже пялился на окружающих. Впрочем, «пялился» – не совсем точное выражение. Скорее, спокойно и внимательно рассматривал, прищурив карие глаза и прикидывая что-то про себя. Судя по одежде – короткому хитону и плащу-хламису, мальчик – эллин, но было в его облике что-то варварское, необычное. Может, прямые каштановые волосы незнакомца, не знавшие завивки и кое-как причёсанные? Его загорелое твёрдое лицо с прямым носом покрывали веснушки, на подбородке красовалась ямочка. Гектору захотелось узнать о незнакомце побольше, да и скучно бродить в одиночестве по новым местам.

Однако не успел Гектор подойти поближе и познакомиться, как мальчик высмотрел в гавани какой-то корабль, улыбнулся и помчался к берегу. Гектор последовал за ним. Мальчик явно кого-то встречал. Когда Гектор увидел кого, то и сам рванул навстречу новоприбывшим. Он узнал Праксидама, чья мощная фигура выделялась на фоне остальных словно гигантская статуя бога или царя.

Праксидам и мальчик едва успели обменяться приветствиями, когда Гектор вмешался и схватил Праксидама за руку.

Тот удивлённо перевёл взгляд на Гектора, удивление сменилось узнаванием.

– Гектор? Приветствую тебя. Как ты здесь оказался? Ты с отцом?

– Да, мы только что приехали. Маму убили, вот отец и решил уехать. Я не хотел – он заставил! Не ожидал вас увидеть! Так рад, что вы здесь! – Праксидам решительным жестом остановил его и резко спросил:

– Софию убили? Кто? Как это случилось?

– Мы не знаем. Я говорил, что не надо уезжать, что мы должны найти убийцу, но он меня не слушал…

– Подожди, не торопись. Вы где остановились?

– У Мильтиада.

– Ну, конечно. К сожалению, мне нужно идти. Я должен навестить старого друга. Кстати, познакомься с его сыном Леандром из Каркинитиды. Леандр, это Гектор из Афин.

– А где это – Каркинитида? – обратился Гектор к Леандру.

– В Таврии. Полуостров на севере Понта, на границе со Скифией. Называется так, потому что населён таврами – это племя горцев…

– Вижу, твоя любознательность не уменьшилась, – Праксидам чуть улыбнулся Гектору, в глазах его читались тревога и грусть. – Послушай, сейчас мы с Леандром должны уйти. Передай отцу, что вечером я зайду к нему в дом Мильтиада. До вечера, Гектор.

Леандр тоже кивнул на прощание, и Гектор остался один.

***

Леандр тихо стоял у окна, разглядывая корабли в гавани Сеста и не вмешиваясь в разговор Феодора и Праксидама. Оба взрослых познакомились в прошлом году, когда Феодор побывал на Хиосе, который вёл активную торговлю с Понтом. Здесь же оказался Праксидам, закупавший хиосское вино. На Хиосе находился также Меарон из Милета, знакомый с Праксидамом и Феодором – все трое легко нашли общий язык. Эгинец рассказал об обществе, созданном несколькими его соотечественниками для торговых операций. Корабль принадлежал наиболее богатому члену общества, ещё трое, включая Праксидама, под взятые кредиты наняли команду и закупали товары на далёких рынках, с немалой выгодой продавая их на Эгине или переправляя дальше на Пелопоннес.

Вообще-то, Эгина больше торговала с западными землями и Египтом, но и Понт постепенно становился всё привлекательнее для эллинских купцов. Эгинцы решили не стоять в стороне. Эгина недаром была одним из центров эллинской торговли, собрав на небольшом клочке земли немалые богатства. Тут впервые в Элладе лет сто назад появились деньги, именно Эгина когда-то устанавливала единые меры веса монет.

Феодор давно налаживал связи для торговли. Каркинитида не была крупным полисом – скорее, маленьким поселением вдали от торговых путей. Основной поток товаров Северного Понта шёл через Ольвию с соседней Борисфенидой и через Пантикапей. Корабли, что изредка курсировали между полисами, иной раз бросали якорь в гавани Каркинитиды, да и то ненадолго. Каркиниты пользовались любым шансом достать ценные товары, продавать же свои вне Северного Понта у них почти не было возможности. Феодор постоянно бывал в Ольвии для покупки или продажи товаров, но он давно хотел наладить прямые поставки в Элладу или Ионию из Каркинитиды и обратно. Товаров жители Каркинитиды предлагали немного: зерно, рыбу, морепродукты или полученные от скифских племён шерсть, шкуры и кожи. Собственно, Ольвия торговала тем же, зато Каркинитида могла продать кое-что подешевле или без торговых пошлин.

В последние годы торговлю затруднял захват Персией торговых путей в Эгейском море. Эгейские купцы боялись отправлять в Понт корабли, однако потребности растущих городов Эллады вынуждали их идти на риск, сбиваясь в крупные караваны. Так корабль Праксидама и его товарищей оказался на Херсонесе Фракийском. Отсюда его должен был сопровождать Феодор. С караваном они планировали добраться до Истрии, затем плыть в Каркинитиду через Ольвию, где они собирались продать часть товаров.

В качестве товара на продажу отобрали амфоры с дорогим хиосским вином, которое славилось среди понтийских эллинов не меньше, чем рабы с этого острова – Хиосе был один из крупнейших рынков рабов. На Лесбосе закупили партию более дешёвого вина. Вино через эллинов нередко шло на обмен скифам. Высоко ценилось и оливковое масло с Самоса, Фасоса или Клазомен.

Сотрудничество обещало быть выгодным – в этом году Феодор решился оставить свои поля и вместе с сыном пустился в плавание, чтобы встретить корабль из Эгины на Херсонесе и лично доставить в Каркинитиду. Херсонес Фракийский выбрали потому, что отсюда легко было отправиться в любом направлении. Кроме того, Праксидам знал Мильтиада, чьё благоволение позволило бы им чувствовать себя более-менее в безопасности в проливах. Тот мог обеспечить и охрану, и связь.

План Феодора состоял, помимо торговли, в том, чтобы познакомить сына с эллинскими традициями, обычаями и научить морскому делу. Поэтому по возвращении из Каркинитиды корабль с грузом должен был плыть на Эгину вместе с Леандром: Праксидам обещал устроить его в обучение к эгинским морякам. Леандр предвкушал поездку с огромным нетерпением.

Оказавшись до прибытия Праксидама в Сесте, Феодор сплавал на попутном корабле в родной Милет. Город показался ему незнакомым. Некогда богатый и могущественный Милет превратился в провинцию более богатой и могущественной Персидской державы, которая диктовала городу свою политику и назначала правителей. Впрочем, нельзя сказать, что Милет не процветал – он оставался богатым городом, но не самостоятельным. Тираном Милета Дарий сделал Гистиея.

Увиденное в Ионии испугало Феодора. Меарон, сын друга Феодора, долго рассказывал, как Дарий готовится к походу на север против понтийских кочевых племён. Судя по количеству войск и кораблей, война предстояла нешуточная, её цели явно не исчерпывались победой над скифами. Кочевники вряд ли привлекательная добыча: они переезжают с места на место, не строя городов и дорог; не обладают большими богатствами, кроме стад и людей; живут в степи, где земля непригодна для земледелия, а заниматься торговлей трудно. Феодор не раз имел дела со скифами и знал: особо значительными ресурсами скифские территории не обладают. Феодор не сомневался: цель Дария – колонии эллинов.

Воевать жителям городов Понта приходилось часто – не с регулярными армиями, а с племенами скифов, мелкими отрядами фракийцев, каким-то чудом добравшихся до Таврии с берегов Истра, группами горцев-тавров, беспокоивших набегами население равнин. Для варваров грабёж – образ жизни, их набеги были частыми, но небольшими по масштабам. Захватив награбленное, что называется, «собрав дань», они вновь исчезали, порой прихватывая с собой вещи, продукты и людей. Последних обращали в рабов и отдавали родным за выкуп или продавали – зачастую тем же эллинам. Изредка крупные отряды скифов устанавливали контроль над каким-нибудь полисом, вынуждая население откупаться и оплачивать их пребывание возле города. Некоторые варвары потом так и оставались в городах, заводя дом и семьи; в основном же они уходили, чтобы вернуться к жизни на колёсах – единственной, какую они понимали и ценили.

В колониях Понта существовало ополчение, как и в полисах Эллады. Каждый мужчина, внесённый в списки граждан, обязан был защищать государство в случае войн. Но реально практически никто не занимался обучением и подготовкой армии. Города Северного Понта только становились на ноги. Во многих полисах шло активное строительство, у них, как правило, отсутствовали укрепления, способные защитить город от набегов. Если в этих местах появятся персы…

Переполненный тяжёлыми предчувствиями, Феодор вернулся на Херсонес, куда вскоре прибыл и Праксидам.