Глава 5. Мёртвая вода

Солнечный свет заставил его зажмуриться: он слишком много времени провёл в темноте. Темнота напоминала о резкой боли в животе, потом был безумный полёт сквозь темноту, потом он погрузился в тёплую и тёмную воду, и в этой темноте он умер. Он не заметил, как смерть настигла его, боль ушла, разум потух вместе с дыханием, осталось лишь тепло и мрак. Иногда сквозь тьму прорывались звуки – плеск воды, мелодия флейты, тягучая песня, удары грома и смех. А ещё раздавались голоса – то чётко, то едва слышно. Он улавливал фразы, не понимая их смысла. Однажды голос показался ему знакомым, во тьме проступило бледное лицо Самайи. «Не жалейте крови», – сказала она, взмахнула огромными чёрными крыльями и взмыла в воздух – он не успел её остановить. А потом… сердце словно оборвалось – откуда у мертвеца сердце? – и безудержная сила потащила его сквозь пространство.

Он не знал, сколько прошло времени с момента смерти. Это было странно: он верил, что, умерев, узрит путь к свету. Вместо этого он застрял неизвестно где и неизвестно зачем. Или это и есть загробный мир? Ты лежишь в тёмном гробу, слушая внешний мир за его стенками?

Свет, появившийся внезапно, ослепил его; когда глаза приспособились, он медленно открыл их. Солнце согревало руки на шерстяном одеяле. Он машинально ощупал ткань, ощущая её структуру. Сквозь затянутое слюдой небольшое окошко он не видел, что творится снаружи. Он повернул голову, осматривая помещение. Простой стол, пара табуреток, деревянный сундук в углу. От огромной кирпичной печи несло приятным жаром и запахом еды. На столе свалены какие-то меха, на стуле – одежда. Он лишь теперь заметил, что на нём самом только просторные домотканые штаны и рубаха.

Он попытался понять, как оказался в этом незнакомом месте. Кажется, его ранили, потом… Потом он летел во тьму… Нет, если бы он умер, то не чувствовал бы жёсткое дерево под собой. К тому же, мертвецов не одолевает желание помочиться. Может, ему приснилась смерть, а на самом деле его спасли? Кто? Он напрягся: в памяти всплыли куски боя, падающая лошадь, оперение, торчащее перед глазами. В ночи перья казались чёрными – это он помнил.

– Рад, что вы вернулись, господин Сиверс, – услышал он и присмотрелся. Мужчина в тёмных штанах и длинной рубахе почти сливался с комнатой. При осмотре он его пропустил. Или просто принял за призрак в мире мертвецов? Но, кажется, мужчина вполне себе жив, отметил Ноэль. Судя по виду, ему лет пятьдесят. Выглядел он моложаво: худое вытянутое лицо почти без морщин, густые русые волосы и длинные усы.

– Где я? – прохрипел он, не узнав собственного голоса.

– Вот, выпейте-ка, – мужчина тяжело поднялся с лавки, вытащил из каменной печки кувшин и налил в массивную глиняную кружку какой-то напиток. Ноэль протянул к ней дрожащую руку и тут же опустил.

– Ничего, это пройдёт, а покуда я помогу, – весело подмигнул мужчина и поднёс кружку ко рту.

Напиток оказался горячим. Ноэль благодарно отхлебнул немного и тут же закашлялся. Горло обдало жаром, как от той печки, голова начала проясняться. Самочувствие заметно улучшилось, Ноэль повторил вопрос.

– Где вы? – мужчина пожал плечами. – Да кто же знает? Здесь, вот и всё.

– Здесь? – странный ответ вызывал новые вопросы, но прежде всего надо было кое-что сделать.

– Мне надо в уборную, – боль в мочевом пузыре усилилась, когда он сел на кровати. Выпитая жидкость тоже давала о себе знать.

– Само собой, вон туда, – мужчина указал на дверь и подошёл к кровати. Ноэль не стал отказываться от помощи – если даже рука не может удержать кружку, ноги точно не выдержат.

Мужчина вывел его на крыльцо и махнул рукой: шагах в пятидесяти стоял покосившийся дощатый сарайчик, похожий на постройки крестьян в Тенгроте. Ноэль сглотнул. Пятьдесят шагов сейчас кажутся бесконечными.

– Да что вы в самом деле? Вон кусты рядом, – усмехнулся мужчина. – У нас тут по-простому. – Он придерживал Ноэля за плечо, пока тот, пошатываясь, делал своё дело.

Когда мочевой пузырь опустел, Ноэль затянул штаны, огляделся. Солнце над головой освещало горы, долину, реку. Места были Ноэлю незнакомы. Он много где побывал, хотя Райгард частенько называл его домоседом. Ни разу в Сканналии ему не встречалось мест, где горы почти нависали бы над домами, уходя так высоко в небо. Их вершины покрывали белые снежные шапки, убегающие вдаль, насколько хватало глаз. Может, он в Рургарде? Сын, наверное, привёз его сюда… Но в Рургарде нет таких высоких гор.

В зелёной долине тут и там притулились несколько десятков домиков навроде бревенчатого сруба, рядом с которым стоял Ноэль. Между домов ходили люди, занимаясь вполне себе обычными делами: возделывали огороды, кормили коров и свиней, готовили еду, разделывали туши.

Мужчина, пока Ноэль осматривал окрестности, деловито потопал к колодцу, спустил привязанное к вороту ведро вниз и зачерпнул воды. Перелив её в другое ведро, стоявшее рядом, мужчина неторопливо пошёл к двери. Деревянное ведро покачивалось, расплёскивая воду через край. Ноэля заворожило это мерное раскачивание обычного ведра. Он отвык от такой жизни в Нортхеде и поездке по горам.

Несмотря на солнце, Ноэлю стало холодно. Удивительно – мужчина, одетый всего лишь в простую суконную рубаху, раскраснелся как от жары. Он поднялся на крыльцо, Ноэль проскользнул за ним в тёплую избу. Он тяжело дышал и мечтал добраться до кровати. Ему это удалось сделать без чужой помощи. Он с облегчением рухнул на одеяло.

– Поесть хотите? – деловито спросил мужчина. Ноэль вдруг понял, что не знает его имени.

– Как вас зовут?

– Да как вы меня только не называли, – усмехнулся мужчина. – И чёрт, и призрак, и спаситель, и даже кость в горле. Коли хотите звать, как зовут другие, так зовите Барсом.

– Барсом?

– Ага, прозвали меня так, а почему, я уж не помню. Да и какая разница, правда? – Ноэль никак не мог привыкнуть к его манере выражаться.

– А меня зовут…

– Ну уж ваше имя мне известно. – В самом деле, вспомнил Ноэль, он произнёс его раньше.

– Откуда вы меня знаете?

– Это простой вопрос, но на него нет простого ответа, – мужчина задумался. – А как вы думаете?

Ноэль нахмурился. Впервые он ощутил беспокойство.

– Откуда мне знать? Кто-то привёз меня сюда?

– Именно так, – повеселел мужчина. – Сама Смерть и привезла.

Ноэль уставился на него.

– Слушайте, давайте перекусим, а?

Барс – Ноэль с трудом выговорил про себя эту кличку – пошуровал ухватом в печке, вытащил чугунный котелок. Когда он поднял крышку, запах курицы защекотал ноздри – рот Ноэля наполнился слюной. Вопросы застряли в глотке. Через несколько минут он уплетал наваристый куриный бульон.

– Эй, осторожнее, – Барс похлопал его по плечу. – Сколько дней без нормальной еды. Дайте желудку привыкнуть, не торопитесь.

Дней? Ноэль едва не подавился.

– А вы как думали? Это из живого трупом стать можно за одно мгновение, а вот обратно возвращаться из мира мёртвых в мир живых это не хухры-мухры. Повезло вам. Или, напротив, не повезло, – хихикнул Барс. Ноэль решил, что лучше сначала доесть, и принялся уплетать ложку за ложкой.

Барс тоже придвинул глиняную тарелку, положил себе курицы с кашей. Они молча поели, потом Барс предложил Ноэлю выпить отдававший хлебом напиток с запахом трав. Он пузырился пеной, подобно пиву, вкус был необычным. Пожалуй, напиток ему нравился.

– Никогда такого не пробовал, – удивлённо сказал Ноэль.

– Это гира. Предки ваши знали её, да забыли, – Барс наблюдал за Ноэлем, прищурив глаза. – Мало где её теперь делают, предпочитают пиво да медовуху, чтоб веселее жить. Чем хуже люди живут, тем их больше к веселию тянет, правда?

Допив гиру, Ноэль поставил локти на стол и положил подбородок на сцепленные руки. Он чувствовал слабость и сонливость, но мысль о сне вызывала страх. Чем чёрт не шутит, вдруг он не проснётся. Вдруг это всё тоже сон? Ноэль вспомнил жар от печи, жёсткие доски кровати, боль в мочевом пузыре и успокоился: сон не бывает таким настоящим. Что же это за место? Кто эти люди? Где Райгард и Дайрус? Вопросы теснились в голове – почему-то Ноэль не решался задать их прямо.

– Уф, хорошо! – Барс снова подмигнул, громко стукнул деревянной кружкой о длинную столешницу. Ноэль вздрогнул. – Ну вот, теперь можно и на вопросы поотвечать, коли ты не передумал их задавать. Не передумал? – Он как-то легко перешёл на «ты». Ноэль не стал его поправлять.

– Ну пытай, что хотел знать, по возможности я отвечу.

– Где я? Это Сканналия?

– А где ты находился перед тем, как попасть сюда?

– Мы бежали из Нортхеда на север, потом была драка…

– Куда на север?

– Что? – растерялся Ноэль.

– Докуда ты добежал?

Ноэль удивился вопросу, потом сообразил:

– До Марваги. Мы добрались до границы Иштирии. – Он снова услышал звон стали, почувствовал стрелу в теле, увидел глаза стражника, который протягивал ему руку, а потом…

– Я упал в реку! – Ноэль задрал рубаху и уставился на живот. Он помнил, как выдирал из собственного живота стрелу, пропоровшую кишки. Рана должна была убить его! Как он мог выжить, да ещё в воде? Ноэль растерянно осматривал совершенно чистую кожу на животе – ни следа раны он не видел. Он поморгал, стряхивая наваждение. Этого не может быть! Только теперь он понял, что не чувствовал и боли в ноге – боли, преследовавшей его с юности. Он даже не хромал, как обычно, ноющая боль внутри тоже исчезла. Ноэль прислушался к ощущениям, боясь верить. Так он умер? Ноэль поднял взгляд на Барса и ошарашенно посмотрел ему в глаза. Тогда это кто?

– А я-то думал, когда ты сообразишь? Видать, тяжко тебе в жизни пришлось, немало крови пролилось, чтобы тебя на ноги поставить.

– Какой крови?

– Той, что течёт в венах, пока человек жив.

– Чьих венах?

– В венах твоей судьбы, господин Сиверс.

– Моей судьбы? – Ноэль чувствовал себя идиотом из-за постоянных переспросов, но Барс отказывался говорить яснее.

– Конечно. Твоя судьба принесла тебя в наш мир, она же омыла твои раны, вдохнула жизнь и поделилась кровью. Наверное, она решила, что ты того стоишь.

– Кто она? – Перед глазами опять возникло лицо Самайи. Ноэль отогнал видение. Какое отношение она имела к его путешествию?

– Об этом мы поговорим позже, когда ты лучше узнаешь нашу страну, а мы лучше узнаем тебя.

– Вашу страну?

– Ну, конечно. Иштирию.

Ноэль боялся услышать это название, хотя уже давно оно вертелось на языке. Река унесла его на север и, вместо того, чтобы убить, вынесла к этим людям.

– Ну, не надо так грустить, – оскалился Барс. Зубы у него были ослепительно белые и здоровые. Сам Ноэль давно лишился одного зуба, а два иногда нестерпимо ныли… Он невольно провёл языком по зубам: одного по-прежнему недоставало, остальные не болели ни капли. Что происходит?

– Видишь, есть польза от твоего пребывания тут, верно? – Барс передразнил его, водя языком по зубам. – Не старайся – тебе не найти у себя прежних болезней.

– Но как такое возможно?

– А ты не слышал в детстве сказок про мёртвую воду?

Конечно, он слышал эти сказки, сам пересказывал их сначала Дайрусу, потом Райгарду. В этих сказках мёртвая вода залечивала раны. Райгард как-то потребовал найти ему такую воду, когда сломал ногу и не смог играть, потом пообещал, что сам её отыщет, и тогда отец перестанет хромать. Ноэль был тронут, хотя больше такие сказки сыну не рассказывал. Дайрус обожал разыгрывать из себя воина Иштирии. По легенде эти воины благодаря волшебным источникам жили вечно и не болели, их раны исцелялись мгновенно. Ноэль так и не убедил мальчика, что это всего лишь сказки.

– Я знаю сказки о Воинах Иштирии…

– Да-да, – прервал его Барс. – Воинах, жрецах и ученых, которые ушли от произвола и глупых междоусобиц, создали новый мир там, где нет царей, где правит справедливость и красота. Какая чушь, правда?!

– А это не так?

– Ну, в какой-то мере так, – Барс словно задумался. – Только звучит по-дурацки. Воинов да учёных у нас хватает, но гораздо больше тех, кто просто работает на полях и в мастерских. Люди всюду люди: кому-то надоело терпеть неразбериху, кто-то искал места, где за тобой не будет зорко следить подозрительный или сладострастный правитель, кто-то устал воевать за чужие интересы, кому-то не хотелось попасть под раздачу, когда шла охота на волхидов. Некоторые искали чуда.

– Чуда?

– Ну да, ведь в Сканналии волшебство ушло в Летопись, а здесь, в Иштирии, оно сохранялось в воде, в воздухе, в тумане, в снегах и горах, вот и образовались два ордена любителей магии: один остался там, другой ушёл сюда.

– Два ордена? – Об этом сказки не упоминали.

– Один орден назвался Жрецы Летописи. Они считали, будто эта вещь – божество, поклонялись ей, приносили жертвы, пытались сделать так, чтобы она перестала зависеть от крови Свенейва. Они залили Летопись кровью своей и своих детей, других невиновных, – в голосе Барса прозвучало отвращение.

– Я об этом не слышал, – признался Ноэль.