– Все нормально, не парься. Нам всем нелегко. Я знаю, что вы с Андреем не ладите. Но прошу тебя, постарайся принять его.

– Он исчадие ада.

– Ты не знаешь его, – спокойно ответила сестра.

Я не знаю? Она издевается? Эта женщина, явно шутит.

– Он сделает тебе больно, – отвечаю я.

– Вы не сошлись характерами, это нормально Жень. За меня не волнуйся, глупая, просто постарайся принять его. Хотя бы пока он здесь, просто не обращай на него внимание. Он безобидный.

– Мне кажется, мы говорим о разных людях.

– Жень, пожалуйста, не ради меня, ради мамы, хотя бы дома концерты не устраивай. Я не могу смотреть на нее, я ни разу не видела ее улыбки за последние полгода. Не дави на нее.

– Хорошо, – неохотно согласилась я. – Я хочу, чтобы ты знала, я остаюсь здесь только ради тебя. Если честно, у меня появилось желание уехать уже на третий день пребывания в этом доме.

– Спасибо тебе, это очень ценно для меня. Но я хочу, чтобы ты не держалась за меня.

 Глаза сестры наполнились слезами, и я видела, как тяжело ей сдерживать накопившуюся грусть.

– Пообещай мне, как только ты почувствую потребность в отъезде, ты уедешь.

Она не знала, что я чувствую эту потребность ежедневно, стены давят на меня, люди давят на меня, я не хочу здесь находиться. Работа – единственное, что спасает меня от постоянного чувства безысходности.

– Обещаю, – прошептала я, при этом солгав. Никуда я не уеду, пока Альбина нуждается во мне, я буду здесь, по крайней мере, у меня есть еще полгода до восстановления в универ.

– Давай, иди. Сейчас должен прийти Андрей, не думаю, что ты хочешь столкнуться с ним.

Я обняла сестру, улыбнулась ей, а потом свалила в свою комнату, в свое одиночество.

К вечеру мой желудок «заговорил», так все, что я съела за день, было два кусочка пиццы с грибами и ветчиной. Отложив свое клацание по странице «Вконтакте», я спустилась на кухню, чтобы захватить какой-то перекус. В доме было тихо и, я уж подумала, что все спят, но нет. В гостиной было темно, горел лишь один ночник и работал телевизор на спортивном канале. Обойдя диван, я увидела папу, он спал, я взяла плед и укрыла его. Отец пошевелился и открыл глаза.

– Привет пап, извини, что разбудила.

– Привет, ничего страшного. Как ты? – он приподнялся и сел напротив меня.

– Я. нормально, – ответила я на, весьма, неожиданный вопрос. Обычно отца не бывает дома, либо же, когда он здесь, то просто меня не замечает.

– Прости, что мы не можем видеться чаще. У нас новый объект, разрабатываем сесть гостиниц.

– Мм.. Яно. Все нормально, я последнюю неделю тоже работала.

– Я знаю, Лариса сказала, что ты устроилась в кафе, поздравляю.

– Спасибо, – смущенно ответила я.

– Эмм.. Тебе принести, что-нибудь с кухни? Я как раз шла туда, чтобы взять что-нибудь съедобное.

– Нет, спасибо, милая, я очень устал и пойду спать в комнату. А ты почему не ужинаешь со всеми?

В ответ, я лишь пожала плечами. Мне было стыдно сказать, что меня даже никто не позвал к столу, меня будто не было в этом доме.

На кухне была мама и «исчадие ада» они сидели за столом друг напротив друга, пили что-то из своих кружек и разлюбезно болтали. Мерзость.

Мне хотелось кричать, топать ногами, плакать, от того что это моя мама, МОЯ, и эта сволочь не может вот так вот сидеть и скалить ей свои безупречные зубы.

Когда я вошла, две пары глаз устремились в мою сторону. Я подошла к дальнему угловому шкафу, открыла его и встала на цыпочки, чтобы достать свою заначку с сухим завтраком. В тот момент, когда я приподнялась и вытянула руку, я почувствовала, как моя любимая Гриндеевская футболка слегка задралась, после этого я услышала, как мама громко прочистила горло. Я быстро взяла свои хлопья и закрыла дверцу шкафа.

– Женя, ты не могла бы носить более скромную одежду.

– Я всегда ношу эту футболку, мам.

– Да, но не тогда, когда у нас живет парень твоей сестры.

– Ох, поверь, если я перед ним хоть голая пройдусь, он и не заметит.

Я посмотрела на Андрея, он немного скукожился от сказанных мною слов. Видимо, даже для него это не очень удобная тема для разговора с моей мамой, но мне плевать.

– Дело не в этом, а в том, что это выглядит вульгарно, развратно. Ты выглядишь, как..

 Она замолчала, видимо, остерегаясь, сказать то, что хотела. Она не произнесла этого, но я знала продолжение фразы и, меня это задело, слышать подобные вычеты от родной матери, не очень то приятно.

– Ну, мама, продолжай. Как кто?

– Не важно, просто не носи эту футболку, хотя бы на людях. А теперь, давайте пойдем спать. Она встала из-за стола и вышла за дверь, а мы с «антихристом» остались вдвоем. Опасная комбинация, я и он, одно помещение, уверена, мы даже можем убить друг друга, ну я точно.

– Теть Лора права.

Я усмехнулась.

– Это смешно, – парировала я, открывая упаковку с кукурузными хлопьями.

– Что?

– Ты называешь мою маму Лорой, это смешно.

 Я запрыгнула на подоконник и начала набивать рот хрустящей глазированной вкусняшкой.

– А ты выглядишь как потаскуха.

– Ой-ой, мои чувства задеты, – Я продолжала набивать рот, медленно пережевывая.

– Я даже не понял, что ты сказала, жрешь, как свинья, скоро и похожа будешь на свинью, если будешь так есть.

– Плевать. Иди к черту, – пробормотала я с набитым ртом. Честно говоря, я его провоцировала, не знаю на что, но провоцировала. Я видела, как он бесится, что я говорю с набитым ртом, и с каждым разом я засовывала туда все больше и больше хлопьев, таким образом, они уже сыпались у меня изо рта. Я прокручивала свои идиотские действия в голове и меня пробрало на смех. Сначала это был легкий смешок, перерастающий в истерический смех. У меня во рту все еще находились хлопья, поэтому я спрыгнула с подоконника и побежала в туалет, чтобы выплюнуть все это.

– Клянусь Богом, ты чокнутая, – услышала я вслед.

Смех сменился слезами, и я уже не понимала, смеюсь я, или плачу, наверное, и то и другое одновременно. Сидя над унитазом, я услышала слабый стук в дверь.

– Эй, ты там в порядке?

– Убирайся, – проворчала я.

– Как хочешь. Если ты еще способна на оскорбления, значит в порядке.

Еще минуту за дверью стояла тишина, а потом я услышала шаги, он ушел. Да, мудила, я в порядке, и если бы ты постоянно не мелькал перед моим носом, я бы была еще в большем порядке. Подойдя к раковине, я открутила кран с холодной водой, и посмотрела на себя в зеркало. Нет, я не в порядке, мне нужен косяк, иначе я сойду с ума. В голове неразбериха, в душе дыра, которую ничем не заполнить.

Пару лет назад я посещала психолога, после случая с раздевалкой. Оказалось, что у меня что-то вроде клаустрофобии и предки отправили меня к специалисту, ожидая, что я выйду оттуда нормальной, но что по их меркам «нормальная», я до сих пор понять не могу, знаю лишь только то, что я далека от нормальности.

Я перешла в девятый класс, это была первая неделя учебы. В тот день у нас с «исчадием ада» был совместный урок физкультуры. Во время игры в волейбол, я несколько раз зарядила мячом ему в лицо, как бы случайно, но я так привлекала внимание, но он не реагировал, по крайней мере, до конца урока. Андрей подловил меня у входа в женскую раздевалку и затащил в свою – мужскую, там было около десяти парней, не считая его. Сначала он молча затащил меня в душевую кабину, включил холодную воду и направил струю на меня. Я начала кричать, как сумасшедшая и тогда, «демон в маске» выключил воду и заткнул мне рот своей рукой, чтобы я не орала. Я пыталась укусить его за руку, но он оттолкнул меня в сторону, и обратился к парням в раздевалке, наблюдающим всю эту унизительную картину.

– Эй, вам нравится девчонка?

«Что он делает?» – Подумала я.

Кто-то поморщился и просто ушел, кто-то кивнул, кто-то сказал, что я вроде как ничего, если бы не уродские очки. В итоге в раздевалке осталось три парня. После фразы, какого-то ублюдка, о моих очках, Андрей подошел ко мне, дрожащей от холода, и снял с меня очки, я стояла как вкопанная и не понимала, что последует дальше.

– Ну, а теперь? Теперь она вам нравится? Понимаю, что это не Анджелина Джоли. Господи, она даже на свою сестру не похожа. Но для вас она вполне сойдет.

 Он окинул меня своим демоническим взглядом и, я задрожала еще сильнее прежнего.

– Дело в том, что эта маленькая чертовка, постоянно мешается у меня под ногами.

Ткнул пальцем мне в грудь и, я немного пошатнулась.

– Я.. Я. – Это все, что могло вырваться из моего рта.

– Заткнись, – прорычал он. – Так вот, я хочу, чтобы вы немного проучили ее.

В итоге эти мерзавцы начали лапать, один засовывал свои руки в мой спортивный лифчик, другой трогал мой зад и пытался засунуть свой язык в мой рот, я изворачивалась и кричала, но мне постоянно затыкали рот либо рукой, либо мерзкими мокрыми губами. Третий парень снимал все это на видео, когда я увидела это, я уже поняла, что плачу. В этот момент Андрей отцепил от меня парней и выгнал их, потом подошел ко мне и ткнул указательным пальцем мне в грудь.

– Если ты еще раз будешь распускать сплетни, своим грязным маленьким язычком, я отрежу его. Если ты еще раз будешь подсматривать за мной и Альбиной, подслушивать нас, то поверь мне, тебе даже очки не помогут, после того, что я сделаю. И то, что было сейчас, это было маленьким предупреждением, убогая. Поняла меня?

Он засунул мне в руку очки и ушел, а я осталась стоять там мокрая и униженная. В тот момент я думала, что умру от боли. Еще какое-то время я стояла там, позволяя слезам струиться по щекам, позволяя боли разрывать мое сердце. Через несколько минут, я собралась уходить, но дверь оказалась запертой.

Меня нашли около десяти вечера. Поначалу я кричала, но так, как раздевалка находилась в подвальном помещении, меня никто не слышал и тогда я просто села на скамейку и ждала. После этого дня, я не разговаривала ни с кем два дня, я не говорила ничего и никому. Психолог сказал, что у меня шок, и вероятнее всего, я страдаю клаустрофобией. Но у меня не было клаустрофобии, у меня была Андреефобия, но об этом никто не знал. Какое-то время я ходила в группу поддержки, где проблемные подростки рассказывали о наболевшем. Нам говорили, что большинство случаев, происходящих с нами – наша вина, мы не можем влиться в коллектив и, поэтому нас обижают. Но я не была проблемной, я могла влиться в коллектив, но не могла сказать, что лишь один человек в школе меня не воспринимает и это причиняет боль. На всех наших встречах я молчала, все хотели услышать историю грустной рыжей девочки, но я ни разу не раскрыла рта и в итоге ушла из этого сборища идиотов, не находивших язык сами с собой.