Мадлен, Мадлен, если бы ты знала, как нам здесь нелегко!

Директор вышла из-за трибуны, чтобы можно было свободнее двигаться и жестикулировать. И теперь все могли ее хорошо рассмотреть. Мадлен была высокая и очень худая, как балерина. На ней был васильковый костюм – прямой пиджак и брюки-дудочки. Все это, наверняка, стоило целое состояние. Нет, костюм не подчеркивал ее тонкую талию, или не дай бог грудь. Он даже слегка великоват, но при этом сидел хорошо и хорошо смотрелся.

Тут Альбина подумала, что у такой женщины должно быть множество дорогих украшений. Но почему на ней ничего не видно? Правильно, пусть все будет строго – не нужно отвлекаться. Здесь нет мужчин и женщин, есть руководители, и еще много амбиций, много ответственности.

Альбина снова представила, как вечером они сидят с мужем на кухне, и она рассказывает о Мадлен:

«Это женщина, у которой есть все, даже собственный самолет. Женщина, которая выше любого мужчины в плане власти и денег, по крайней мере, в этой корпорации из четырехсот тысяч человек в двадцати странах мира. И хоть она – не Мадонна, и не Бритни Спирс, которых постоянно вспоминают по телевизору в „Звезды зажигают“, но выглядит она на все сто. Ну, просто голливудская звезда».

Подумать только, она прилетела на один день, специально к ним на фирму, чтобы провести эту конференцию, потом сфотографироваться и уехать.

Ах, Мадлен!

Альбина смотрела на нее с восхищением.

«Мадлен, расскажи нам наше будущее. Что было, что будет и чем сердце успокоится…»

И тут Мадлен сделала какой-то неожиданный жест левой рукой, подняв ее на уровне головы и развернув тыльную сторону ладони ко всем. Красивый такой жест, плавный и даже в чем-то убедительный. И на среднем пальце ее руки вспыхнул огромный перстень. Он засверкал так эффектно, будто бы местный электрик незаметно подключил к нему свои проводки. Альбина попробовала пересчитать камни, но сбилась, то ли по шесть в три ряда, то ли по семь в четыре… Ей казалось, что весь зал даже замер заворожено, уставившись на руки Мадлен, так это было неожиданно, точно волшебство в цирке – то ничего нет, а то – пожалуйста. А потом Мадлен сделала паузу в своем выступлении, и чуть наклонившись, посмотрела в пол, и поправила обеими руками прическу, спрятав пряди волос за уши. И когда она подняла голову, все увидели, что ее серьги были такие же огромные с несметным количеством сверкающих бриллиантов. И Альбине захотелось ахнуть: «Как это красиво! Как божественно!» А потом как по заказу Мадлен резко опустила и затем подняла правую руку, и все увидели золотые часы. Они сползли по худой загорелой руке на запястье и застыли, как новый, еще более эффектный фокус иллюзиониста. Часы были изящные, но, безусловно, очень дорогие.

Альбина невольно вспомнила свою школу. Она родилась в простой семье и училась в простой школе, никогда не занималась с частными репетиторами или какими-то супер учителями. Школа, как школа. А что Альбине? Ей лишь бы к доске не вызывали, да побыстрее уроки свои заканчивали. Действительно, не было такого урока, чтобы Альбине не хотелось поторопить время. Она даже выпросила у мамы часы, овальные такие часики «Слава» с красным циферблатом. Она прятала их под рукавом школьного платья, поскольку украшения в школах тогда были запрещены, и часы, странным образом тоже. Альбина, конечно, рисковала, но ее выручало то, что она никогда не выставлялась и вообще старалась держаться тихо, как мышь. Она украдкой, просунув руку под парту, подглядывала за временем, и всякий раз удивлялась, как медленно тянутся минуты до окончания урока и как после звонка все вдруг взрывается от свободы и ускоряется. И все куда-то бегут…

Бегала Альбина плохо. И все же, благодаря особой женской живучести, она научилась подстраиваться под обстановку и ни с кем не конфликтовать – не трогайте меня, и я не буду трогать вас, в смысле, жаловаться. Такая у нее была аксиома, сама по себе довольно правильная.

Нет, в целом, все было нормально. Альбину даже взяли в девятый класс, обычно ведь кого попало туда не брали, а только тех, у кого, как бы это сказать, уровень выше среднего, чтобы не занимать чужого места и в будущем попробовать поступить в институт и не испортить годовую отчетность для РОНО. Бывало в те времена, завуч с классным даже ходили по квартирам, разговаривали с родителями: то да се – не надо вашему сыну в институт, не тот уровень…

Намного позднее Альбина будет вспоминать школьные годы с легкой грустью, как это принято называть. В сущности, ведь молодость удивительное время.

На самом деле, в школе было бы вообще здорово, если бы не один момент – учителя, впадающие по пустякам в ярость: «Вы ходите в грязной обуви по школе, и тем самым позорите светлую память отцов и дедов, не вернувшихся с войны» или «из вас никогда не получится настоящих людей, потому что вы – лодыри и бестолочи». Такие бывали нелепые, совершенно абсурдные выводы, с которыми не знаешь даже, как и поспорить. Впрочем, тогда этого делать никто не собирался. Это сейчас демократия и все такое. И каждый первоклассник знает, что настоящий человек запросто может быть лодырем, а некоторые из них даже гордятся тем, что мало работают, но при этом очень даже безбедно живут.

Да и вообще, сейчас все по-другому. Разве можно сравнивать…

В финале конференции, как и объявили заранее, Мадлен ответила на все вопросы собравшихся. Нелли пришлось долго тянуть руку, и наконец, она получила слово. Она встала с места, одернула свой строгий жакет, сидевший и без того ровно, и не скрывая волнения, задала свой вопрос, что-то из серии, почему для западных компаний привлекательны инвестиции в России.

«Странный, конечно вопрос, – подумала про себя Альбина, – каверзный, можно сказать. Ведь и так ясно – они едут сюда делать большие деньги, потому, что в Европе и Америке делать больше нечего. Это сейчас каждый клерк знает».

Мадлен поблагодарила ее за вопрос, и даже, как показалось Альбине, обрадовалась, поскольку эта тема подводила итог, логически обобщала все ее большое выступление. Мадлен конечно из тех, кто за словом в карман не полезет, она знала все ответы на все вопросы. И она сказала, что за Россией будущее, потому что здесь – глубокий потенциал, и потенциал этот заключается в энергии молодых людей и несметных богатствах полезных ископаемых. И все ей зааплодировали, а Нелли была очень довольна, словно бы Мадлен похвалила лично ее.

7.

Днем позвонила Альбинина подружка Катька. Она сказала:

– Я дала твой телефон менеджеру по пылесосам. Ты не переживай, приедут, покажут презентацию супер-мега-ультра техники – приберутся в квартире, почистят ковер и диван совершенно бесплатно.

– Катя, это, какая-то афера. Так не бывает!

– Я тебе говорю, я все время так делаю! Ко мне они уже три раза приезжали.

– И что?

– Ничего. Почистили. А я им – спасибо, и до свидания.

– А они?

– Ну, они же все понимают: они рекламируют дорогую вещь, на которую у тебя денег нет. Посмотри на себя!

– Зачем же тогда они это делают?

– Просто им нужно выполнять план. Такая работа.

– Не знаю. – Альбина все еще сильно сомневалась. – Я подумаю.

– А что тут думать? Тебе ведь наверняка некогда убираться в квартире. Соглашайся!

– Не то слово, некогда! Я с работы в одиннадцать прихожу, – жалобно сказала Альбина.

Назавтра вечером она вернулась с работы около восьми. В дверь позвонили, она пошла открывать. На пороге стоял странный человек с загорелым лицом, словно только что с морского пляжа. Мужчина средних лет, а точнее около пятидесяти, был похож на актера мистера Бина. У него был крупный некрасивый нос и миндалевидные бегающие глаза, стрижка ежиком и какая-то чересчур подвижная мимика, словно невидимые простому человеку пылинки в воздухе ему постоянно мешали. Альбина посмотрела на него строго. Менеджер был одет как приезжий или командировочный из другого города – горчичный костюм, желтая рубашка, желтый галстук и черные ботинки. В руках у него ничего не было, только распухшая барсетка под мышкой, плотно набитая непонятно чем.

– Здравствуйте, – манерно улыбаясь, сказал человек. – Пылесосы «Кирби», – и кивнул головой.

Голос у него был неприятный, дребезжащий, как старая бензопила. Альбина придержала дверь, и ей показалось, что ее рука, связанная с невидимым центром страха сейчас захлопнет ее перед носом незнакомца. На всякий случай. Кто его знает, по телевизору теперь только и рассказывают про мошенников и грабителей.

Она сразу сообразила: «В его кокетливой сумочке поместится разве что рекламный буклет, а убирать-то кто будет?»

– А где пылесосы? – спросила Альбина. Ей было и вправду любопытно узнать это. Ну, в самом деле, захлопнет она дверь, и потом весь вечер будет ломать голову, кто же к ней приходил.

– Пылесос остался в машине, – сказал мистер Бин. Я звонил вам снизу, вы не ответили на мой звонок, вот я и решил проверить, есть ли кто дома.

– Я подтвердила сегодня утром, что буду вас ждать.

– Так это были мои маркетологи, а то я, – он открыл сумочку и протянул Альбине диск. – Вот возьмите, включите и ознакомьтесь пока я схожу за «Кирби».

Альбина широко открыла дверь, дальше сопротивляться было глупо, ведь сама же сказала: «буду ждать».

Фильм был чем-то похож на ролик из магазина на диване, может быть, его сняли для какого-то американского канала, а потом предприимчивые русские привезли все это в Москву. На экране весело играла музыка, все крутилось и мигало, по красивому особняку ходили длинноногие девы и, улыбаясь, повторяли как заклинание «Кирби-кирби-кирби».

Альбина посмотрела десять минут, и нажала на паузу. Мистер Бин к тому времени уже вернулся, распаковал свои коробки и начал сборку вожделенной машины. Пылесос не выглядел, как пылесос. Это была газонокосилка, мини электростанция или неведомый робот со сверкающим панцирем. Оказалось, он может сам ездить, как детский электромобиль. Аппарат выглядел внушительно, подобно старому доброму «Коделаку», в котором даже незначительные детали были полностью железные и хромированные, потому, что тогда их еще не успели заменить на пластмассовые.

– Одиннадцатая степень фильтрации, – сказал деловито менеджер, включив аппарат в розетку.

– Угу, – ответила Альбина, не имея представления, что это означает.

– Кстати, вы не связаны с фильтрацией? – спросил неожиданно он, качая головой, как старый профессор.

– Сори? – почему-то нелепо спросила Альбина.

– Ну, по работе.

– Нет, не связана, – ответила Альбина, вжавшись в спинку дивана.

– Это предпоследняя степень, – и он опять покачал головой. – «Кирби» задерживает молекулы табачного дыма и мельчайшие радиоактивные частицы. Всего существует двенадцать степеней фильтрации. Последняя – космическая. Это нужно на орбите, чтобы уберечь приборы от пыли. Но здесь, – он хотел добавить на Земле, но потом передумал, – Конечно, она не уместна.

– Почему? – оживилась Альбина, – Может быть, я за свои деньги хочу получить космическую фильтрацию! Да, меньше мне не надо!

– Как вас звать? – вдруг спросил менеджер.

«Ну вот, началось! – подумала про себя Альбина. – Я хотела его просто обрезать, а не вступать с ним в диалог. Надо бы держаться построже. Больше всего не люблю, когда незнакомые мужики, на самом деле без надобности, спрашивают, как вас звать. Как будто от этого что-то изменится».

– Альбина, – строго, но вежливо ответила Альбина.

«Сейчас он обязательно скажет: «Альбиночка, обратите внимание…»

– Альбиночка, – по-кошачьи улыбаясь, запел мистер Бин, и теперь он не был похож ни на актера, ни на профессора, а только на торгаша. – Я вас уверяю, это высшая степень очистки, военная технология, понимаете? Хоть и одиннадцатая.

Альбина подумала: «Пришел чистить ковры, так чисти. Мне некогда разговоры говорить. Скоро вернется мой Валера, и ему все это точно не понравится».

Бин будто бы прочел ее мысли, он сосредоточился и начал презентацию. Мотор издавал легкое дребезжание, похожее на голос менеджера, занудное, но негромкое. Это было любопытно, как машина ожила и поехала, жадно поглощая сантиметр за сантиметром невидимую пыль, а на другом краю ковра сама остановилась, автоматически включив, один из своих системных тормозов. Мистер Бин прошел за ним отработанным вальяжным шагом, чтобы развернуть машину. И тогда умная машина поехала назад по следующей полосе, оставляя за собой первозданную чистоту. А на лице Бина читалась гордость, и какая-то даже самодостаточность, которая встречается у профи, знающих себе цену.

Старинный ковер, доставшийся Альбининому мужу от бабушки, был вычищен до блеска, если можно так выразиться. Да что скрывать, он стал, как новенький. Альбина невольно подумала: «Какая умная машина. Пока мы ужинаем после работы и делаем с детьми уроки, она здесь все тихо уберет. Сколько же стоит это чудо техники? Наверно, тысячу долларов. Бешеные деньги».

Мистер Бин умелым движением расчленил машину на части, чтобы показать Альбине результаты труда: специальную стеклянную коробку, заменяющую мешок для сбора пыли на показах. Там был, наверно, килограмм. Альбина ахнула.

«Он специально так делает, чтобы мне было стыдно, – подумала Альбина. – Давит на сознание, в смысле, на мою сознательность».

– Вы, что, вообще тут не убираетесь? – брезгливо спросил Бин, одной рукой протягивая Альбине стеклянную коробку, а другой стряхивая пылинки со своего желтого костюма.

– Я работаю… – пространно ответила Альбина.

– Принесите мне ваш пылесос, – скомандовал Бин.

– Он упакован, – соврала Альбина. Ее пылесос был сломан, и чинить его было некому.

– Я должен вам кое-что показать.

– Мне все понятно – вы покажите мне, что ваш пылесос лучше, чем мой, я знаю. Это и так ясно. Если хотите, я согласна с этим заранее.

– Нет, принесите!

Альбине все это было неприятно. Дети в соседней комнате занимались уроками, муж должен был уже вернуться с работы, но почему-то задерживался. А тут этот незнакомый человек, такой настойчивый…

– Я не хочу, – ответила Альбина чуть громче.

– Вам что, трудно?! – прикрикнул мистер Бин.

Альбина посмотрела на часы: «Почему же Катька не сказала, сколько эта бодяга займет времени? Он уже здесь больше часа торчит».

– Мне не трудно, я просто не хочу.

– Но вы должны, – видно, менеджер так хотел убедить Альбину, что повысил голос и чуть не сорвался на крик.

В коридоре хлопнула дверь, вошел Валера. И должно быть услышал мужской голос и сразу заглянул в комнату.

– В чем дело? – строго спросил муж.

– Валера, ты не беспокойся, у нас презентация американского пылесоса.

Он смотрел на менеджера с недоверием.

– Здравствуйте, – сказал мистер Бин, улыбаясь, и протянул руку.

Валера подумал секунду, потом тоже протянул и пожал его руку.

– Я хотел бы, чтобы все было в рамках правил, – сказал он.

– У нас все хорошо, все хорошо, – улыбаясь, сказал менеджер. – Я только собирался показать, как обычные пылесосы выдувают обратно воздух с пылью, а наш пылесос все оставляет у себя в уникальном шестислойном мешке. Военная разработка…

– Я не хочу, – снова сказала Альбина.

– Видите, она не хочет, – сказал довольный Валера. – Воля покупателя – закон.

Мистер Бин отступил. Валера еще раз взглянул на него строго и пошел на кухню.

– А кстати, – опомнилась Альбина, – а сколько этот, как вы говорите, «Кирби» стоит?

Альбина вдруг поймала себя на мысли: насколько ей не нравится менеджер, ровно настолько ей понравился пылесос. И выглядел он внушительно и убирался хорошо. Но этот щекотливый, и совсем немаловажный денежный вопрос, почему-то был оставлен без внимания.

«Я бы на его месте еще при первом телефонном разговоре сообщала приблизительную цену, чтобы люди знали, что собственно им покажут», – рассуждала Альбина.

– Думали ли вы, – начал издалека менеджер, – что «Кирби» можно накачать детский мяч или даже бассейн на даче, перенастроив его как компрессор. Знаете ли вы, что «Кирби» выловит все блох и клещей в вашем диване, даже если вы не подозреваете об их существовании!

– Да вы что! – подыграла Альбина, подумав про себя, опять несет какую-то чушь.

– «Кирби» – это не пылесос, это – экология по приемлемой цене, – сказал Бин, и на этих словах он резким движением достал из барсетки лист бумаги и протянул его Альбине.

Альбина долго изучала столбик с цифрами: 82199, 2999, 7699, … итого 102000 руб. Первая цифра относилась к самому пылесосу, остальные – дополнительные детали, без которых наверно не обойтись, шестислойные мешки, специальное моторное масло, и какие-то хитрые насадки для сложных случаев.

– Сто две тысячи! – вскликнула Альбина. – Чокнуться можно!

«Меня же предупреждала Катька: тебе не по карману. На что я надеялась? – негодовала Альбина, и ей вдруг захотелось взять где-нибудь деньги, например, занять у Жаннки и Нелли и кинуть ему, этому менеджеру, в лицо. – Даже если со стороны это будет выглядеть безрассудно, пусть заберет их и не смотрит на меня свысока. Пусть знает, что я не трясусь над каждой копейкой, лишь бы дотянуть до зарплаты, и вообще привыкла делать по жизни только то, что мне нравится».

Обычные люди не любят такие моменты, моменты истинного разочарования, когда ты должен признать, что очень нужная тебе вещь, слишком дорого стоит. В такие минуты почему-то все сходиться воедино – неурядицы и конфликты на работе, провальная карьера, вечное желание изменить и улучшить свою жизнь и такая же вечная классовая ненависть.

– Ну, что такое сто две тысячи? – Бин подошел к дивану, где сидела Альбина и, присев на корточки, стал играть заботливого дядюшку, – Это не слишком много, чтобы ваши дети ходили по чистому ковру и спали на диване, в котором нет ни клещей, ни блох.

Когда он произнес «клещей и блох», его большие глаза наполнились грустью.

Альбина сдержанно молчала.

– Скажите честно, вам понравился «Кирби»? – спросил мистер Бин.

– Да, понравился. Очень, – тихо ответила Альбина.

– А сколько вы могли бы за него заплатить?

– Тысячу долларов, – немного подумав, ответила та.

– Ну, нет, за тысячу вы купите только подержанный через Интернет, сами понимаете, без гарантий, и он может через неделю сломаться.

– У меня нет денег.

– А за пятьдесят купили бы?

– За пятьдесят… не знаю, – Альбина задумалась. – Надо все взвесить…

Альбина была уверена в одном: такая вещь в доме может быть очень полезной, и ее ленивый муж, наконец, начнет хотя бы иногда убираться.

В этот самый момент в комнату вошел Валера и увидел менеджера, сидящего на корточках возле жены, и ему показалось, что они очень интимно беседуют.

– Так, вы еще здесь! – завопил он. – Собирайте свои коробки и вот отсюда. Вам же русским языком сказали – не надо!

Бин, видимо, решил не спорить и быстренько засобирался домой.

– Да-да, побыстрее, уже десять. Детям в школу завтра, вы тут расселись, – при этом он так зыркнул на Альбину, мол, с тобой мы еще поговорим, ведь мне сам черт не брат.

Бин с бешеной скоростью уложил и перевязал веревкой свои вещи и, когда Валера вышел из комнаты, снова вполголоса заговорил.