Глава 7

Когда в городе происходит что-то необычайно важное, тебя могут вызвать на работу даже посреди ночи. Павел Тихонов давно привык к своему ненормированному графику работы. Лучше него никто в городе не разбирался в тонкостях законодательства и методах допроса, приносящих ощутимые результаты. Только Павел мог часами настолько изощренно вести беседу с предполагаемым преступником, что заводил в тупик даже самого лучшего адвоката, и подозреваемый был готов признать все, и даже больше. И почти никакого рукоприкладства.

На этот раз взяли нелегальный притон с незаконно работающим подпольным казино. Вместе со старшим следователем Ершовым хозяев злачного места допрашивали до самого утра. А если учитывать, что те приехали из Дагестана и почти не разговаривали на русском языке, допрос длился бесконечно и вымотал всех без исключения.

Павел проснулся около полудня и чувствовал себя жутко разбитым. И не от того, что они со следователем работали почти до пяти часов утра. Прошлой ночью он расстался с Аней. С той милой Аней, которую случайно встретил месяц назад в магазине сувениров. Он никогда не посещал подобные магазины, считая излишнюю чувственность ошибкой природы. Но мать настояла, чтобы он приобрел сувенир для гостившей у них тетушки из Москвы, и Павлу пришлось изменить свои правила.

Существует ли любовь с первого взгляда? Раньше прокурор, известный своими жесткими методами работы и всегда опирающийся только на логику, поднял бы это утверждение на смех. Но стоило ему заглянуть в изумрудные глаза миловидной продавщицы, и ему показалось, он потерял дар речи. В ней было что-то непередаваемо прекрасное. Она будто искрилась, от нее исходила такая позитивная энергия, что в первый момент Павел Тихонов даже не мог двинуться с места. Аня была совершенно не похожа на девушек его круга. Яркая, живая, веселая.

Он так и стоял у полки с товарами, вцепившись в белоснежную ракушку, и хлопал серо-голубыми глазами.

Потом, правда, немного отошел и даже пошутил, заставив ее улыбнуться.

Через день он увидел ее снова. Пригласил на прогулку по вечерней набережной. Аня сомневалась, но Павлу, красноречие которого не знало границ, удалось ее убедить принять приглашение.

В марте у вечернего моря было не очень тепло, и он поспешил позвать ее в первый попавшийся ресторан. Они заказали суши и пили горячий глинтвейн. Он заметил шрам у нее на левом запястье. Его это не могло не насторожить. Шрамы в таких местах почти всегда означали попытку свести счеты с жизнью.

На следующий день он знал про нее все. У Ани был яркий роман с пасынком процветающего бизнесмена Чубарова. Шрам – последствия того, что родители не отпустили ее с ним в Москву. Павел тогда только вернулся из столицы, с отличием закончив магистратуру по уголовному праву, и первый год работал в должности государственного обвинителя. Он помнил ту грязную историю с двумя шлюхами Агвана Ованесовича, из-за которой случилась драка между пасынком и отчимом.

После того, как раскрылась маленькая тайна личной жизни Ани, Павел жутко ревновал ее к Максиму. И пусть тот исчез из ее жизни три года назад, интуитивно прокурор знал – в ее сердце до сих пор не все спокойно.

Он специально привел ее на вечер в дом Агвана Ованесовича. И так грубо отчитал ее именно из-за ревности, с которой ничего не мог поделать. Ему никак не удавалось понять – за что она так любила нищего пасынка бизнесмена? Что Максим мог ей дать, кроме дешевого шампанского и самого экономного гостиничного номера, в котором страстно любил ее до самого утра?

В тот вечер Павел впервые привел Аню в свою роскошную квартиру. Ему казалось, ей должно было у него понравиться. Всем без исключения девушкам, которые у него были раньше, его квартира нравилась настолько, что их потом было невозможно из нее выгнать. Его бывшие подружки всегда ждали от него дорогих подарков, а если он ничего им не дарил, обижались и предъявляли претензии. Аня же от него сбежала. А красивую корзину с приглашением в театр просто выбросила в мусорный бак. Он сидел в своей машине напротив магазина, планируя забрать ее пораньше, и поговорить о том недоразумении, которое произошло в его квартире. Но когда она без сожаления вышвырнула розы и шампанское, в нем что-то надломилось. Она бережно хранила истертые дешевки, когда-то подаренные Максимом, он заметил это, когда приходил к Ане в гости. А его подарок выбросила без сожаления. В тот момент ему показалось, что она выбросила не корзину, а его самого. И как бы сильно она не сводила его с ума, всему есть предел. Павел не выносил, когда к нему относились без должного уважения.

Он бы мог бросить ее в полицейском участке на растерзание этим двум придуркам, и просто наслаждаться местью. Но ее брат так горько рыдал в телефонную трубку, умоляя помочь, что Павел сдался. Он нарушил закон, вытаскивая ее из полиции посреди ночи, но ничего не мог с собой поделать. И в тот момент, когда он сказал ей слова прощания, именно в тот момент он понял, что влюбился в нее настолько, что забыть Аню будет очень сложно.

Его сердце еще никогда так не ныло. Аня другая. Она не такая, как все. Почему-то он знал – она умеет любить по-настоящему. И если она его полюбит, ей не нужны будут никакие подарки и привилегии. Он хотел себе именно такую женщину. Которая будет любить его за то, что он – это он, и сможет принять его, как есть, со всеми достоинствами и недостатками. В те короткие минуты, когда она улыбалась, он чувствовал себя по-настоящему счастливым.

В эту ночь он даже не поехал к себе на квартиру. Приехал в родительский дом и остался ночевать. Хоть в доме у родителей ему никогда не оказывали моральной поддержки, ему не хотелось оставаться наедине с собой в такие паршивые минуты. Другого места, где есть живые люди, у него просто не было.

Кто-то громко постучал в дверь гостевой комнаты, в которой Павел спал. Он даже не успел вскинуть голову, как дверь беспардонно распахнули, и в комнату ввалились его два младших брата. Девятнадцатилетний Эдуард и семнадцатилетний Поль были совершенно не похожи. Оба высокие, мускулистые. На этом, пожалуй, сходство заканчивалось. В семье Тихоновых было принято заниматься спортом. Здесь, как и в учебе, детям никогда не давали спуска. Тихоновы всегда должны быть самыми первыми. Самыми лучшими. Завоевывать только высшие награды. Эдуард и Павел внешне походили на отца. Светлые волосы, серые глаза. А Поль – их младший брат – был совсем другим. Темные волосы и глаза цвета терпкого миндаля повторяли мать, на данном этапе своей жизни красившейся в блонд. Естественно, Поль был маминым любимцем, ради которого она была готова на все.

– Паша, вставай, мама требует тебя на ковер! Вернее, на обед, завтрак ты проспал! – с разбегу прыгнул в его постель Эдуард. В джинсах и майке поло, брат отличался веселым нравом и ветром в голове. Поль и Павел больше любили логику и практичность.

– А по какому поводу на ковер? – отодвигаясь от весело подпрыгивающего на его постели великовозрастного братца, скривился Павел.

– Как, по какому? Ты же на прием к Агвану Ованесовичу невесту без разрешения семьи привел! – округлил глаза Поль и, поправив элегантные черные брюки и рубашку из хлопка, устроился рядом с Эдуардом.

– Ах, это… – помрачнел старший брат.

– А правду говорят, что ты в нее втюрился? – не унимался Эдуард. – Каково это – на старости лет влюбиться в девушку не своего круга? Расскажи, пожалуйста!

– На какой старости?! Мне двадцать девять лет всего! – фыркнул Павел. – Неужели все прямо так и говорят?

– Ага, – насмешливо улыбаясь, закивал Поль с другой стороны постели. – Даже не представляешь, как злится мама! Она-то думала сосватать тебе Машку Кузнецову, дочь депутата из южного федерального округа. А ты привел без предупреждения певичку из ресторана «Голубая лагуна»! Ты же понимаешь, что ты старший в семье? А значит, не имеешь никакого права менять правила, по которым мы всегда жили.

– И что мама сделает, если я откажусь жить по правилам? – насмешливо приподнял бровь Павел. – Лишит меня наследства?

– Надеюсь, что нет. Но скандала в этом случае не избежать, – передернул широкими плечами Эдик. – Так что, будь готов понести ответ за свой жуткий проступок.

– Вот лучше бы я к вам не приезжал, – хмыкнул старший брат. Растолкал братьев и поплелся в ванную комнату.

Мать была холодна с ним, как никогда. Она даже не ответила на его поцелуй в щеку. Впрочем, она и раньше не отличалась особой чувственностью в отношении старшего сына. Он первенец, а значит, все шишки в любом случае посыплются на него.

– Павел, нам надо серьезно поговорить, – хмуро сверля его взглядом, произнесла Маргарита.

– А можно, я сначала поем? – брезгливо скривился старший сын. – По-моему, в последний раз я ел вчера в обед. Могу я насладиться трапезой в тишине?

Эдик и Поль многозначительно переглянулись и шмыгнули на свои места за столом. Экономка принесла горячую солянку, и медленно разлила ароматно пахнущий суп по тарелкам.

Мать метнула в него ледяной взгляд, но промолчала. В чем – в чем, а в выдержке ей не отнять.

Павел взял с плоской фарфоровой тарелки, тисненной золотом, аккуратно нарезанный хлеб и вдруг подумал, что ему совершенно все равно, о чем собирается говорить мамочка. Он давно уже вышел из того возраста, когда боялся ее неодобрения больше всего на свете. Лучше уж насладиться обедом. Потому что в родительском доме единственное положительное впечатление можно получить только от трапезы. И то, потому что готовкой занимается прислуга.