Спустя полчаса, он немного сбросил скорость, потому что машину сильно заносило, и, наконец, смог привести в порядок сбившееся дыхание и адски колотящееся сердце. Он ехал, постоянно мысленно возвращаясь к тому моменту, как застрелили Милану… Или ему это показалось… В его памяти четко отпечаталось, как мужчина стреляет, и сразу после этого девушка падает… Но сейчас он начал понимать, что не видел крови, даже не проверил, жива ли она, а подчинился импульсу и бросился спасать свою жизнь! Он резко ударил по тормозам, машину занесло, но она остановилась. Панический страх отступил, и он смог все осмыслить, он похолодел, понимая, что бросил Милану, сбежал! Вернуться… Хотя бы примерно, но он запомнил, где все произошло… Паша медленно развернул автомобиль, при этом его взгляд упал на заднее сидение, там лежали вещи девушки, у него промелькнула мысль, что если она осталась жива, то у нее нет ни денег, ни документов! Он сильнее надавил на педаль газа…

Паша часто смотрел на счетчик километража, примерно за один километр до нужного места, по крайней мере по его подсчетам, он остановил автомобиль, съехал на обочину и постарался припарковать машину как можно глубже в деревьях. Выйдя на улицу, он задумался, а правильно ли он поступает, вернуться туда было более, чем опасно, он знал эту девушку всего три дня, стоит ли ради неё рисковать своей жизнью. Но тут же отбросил эту мысль, он кинул её, забрав машину, лишив любого шанса на спасение, он не способен на такое! И Паша пошел вперед, придерживаясь темноты деревьев, он решил не лезть на рожон и не рисковать, пока не появится реального шанса добраться до Миланы.

Но шел он довольно долго, как ему показалось, километра два, но никого на его пути не было. Конечно, он мог ошибиться с расстоянием, ведь он уезжал, не помня себя от страха. На улице было жутко холодно, и он уже сильно замерз, а когда в очередной раз в голове пронеслась мысль развернуться и идти обратно к машине, он заметил примятый снег. Тогда парень замер на несколько секунд и прислушался, вокруг стояла мертвая тишина. Он прошел еще немного вперед и, кроме истоптанного снега, не увидел ничего… Он точно помнил, что они с девушкой стояли у этого сугроба, но теперь там никого не было, крови тоже не было, он даже на всякий случай, ногой разбросал снег, если кровь решили спрятать, но нет… Паша вышел на дорогу, где лежал убитый человек, вот там было море крови, которую на скорую руку засыпали снегом, но она всё равно была видна.

Не было ни трупов, ни девушки, ни того, кто стрелял и спас Паше жизнь…

Ему стало так погано на душе… Он взрослый мужчина, вполне способный постоять за себя, бросил беззащитную девушку, которая ему успела понравиться, а сейчас либо мертва, либо замерзла, а, возможно, и того хуже, если её забрал тот, кто хотел их убить.

Но тут точно нечего было больше делать, быстрым шагом Паша пошел в обратном направлении к машине…

… Олеся и Саша первыми успели добежать до упавшей машины. От головной боли Милана никак не может сообразить, о чем её спрашивают, она не может двинуться, она держит ладонь своего мужа, и это единственное, о чем она может думать. Его глаза уже некоторое время закрыты, она видит только, как кровь струится по его лицу.

Наверно, она и сама отключилась, но очнулась от ужасного звука и запаха резанного металла. Её начали медленно двигать, и боль пронзила тело. Милана постаралась повернуть голову, но не смогла увидеть Андрея, её вытаскивали из машины, а она не могла выпустить его руку из своей, но чьи-то пальцы их расцепили, она начала кричать, двигала рукой, пытаясь нащупать рядом его ладонь, но её там уже не было.

Голова жутко раскалывалась, Милана никак не могла открыть глаза, прямо в них бил яркий свет из висящей невдалеке лампы. Но через некоторое время глаза привыкли и, она поняла, что показавшаяся поначалу яркой лампа на самом деле еле светит. Первой мыслью было, что она у себя дома, и надо сказать Андрею, чтобы поменял лампочку, но сразу же истинные воспоминания обожгли её мозг… Андрея давно нет, а она сбежала в другой город, но туда не доехала… Она вспомнила, как шла по лесу с каким-то мужчиной, вспомнила весь ужас, который снова вернулся. Но она никак не могла вспомнить, где находится и как сюда попала! Перед глазами был темный потолок, посреди которого свисала одна лампочка прямо на проводе, дававшая тусклый свет. Несмотря на сильную головную боль, Милана приподнялась на локтях. Сначала перед глазами стоял туман, она поморгала несколько раз, туман рассеялся, и девушка увидела, что находится в комнате с деревянными стенами. Она сама лежала на старом потрепанном диване и была накрыта таким же старым одеялом. Около противоположной стены стоял темный стол с электрочайником на нем, из другой мебели только твердое кресло перед столом и шкаф у входа. Было крошечное окно над столом, но оно не давало ни света, ни обзора.

Милана ощущала себя пленницей, вспоминая грубый шепот около уха и то, как мужчина не давал ей на себя взглянуть.

Она медленно встала, подошла к двери, но дернув ручку, поняла, что та заперта. Её подозрение о том, что она пленница, подтвердилось. В полу был люк, но крышка тоже не поддалась. Кроме чашки и тарелки на столе и рядом на полке не было посуды. Когда девушка вылезла из-под одеяла, сразу ощутила, как в комнате холодно. В самом дальнем углу стояло какое-то сооружение, напоминавшее печь.

Вдруг за дверью что-то заскрипело, девушка попятилась к дивану и села. В голову приходили жуткие мысли о том, что может с ней сделать мужчина в лесу, эти страшные фантазии были хуже смерти.

Когда мужчина зашел в комнату, на мгновение замер, перехватив направленный на него пристальный испуганный взгляд девушки. Он был такого же высокого роста, как Паша, но более крепкий и широкий в плечах, глаза такого же черного цвета, как волосы; на щеках и подбородке многодневная щетина. Он был в пуховике и высоких зимних ботинках. В руках у него были дрова, которые он бросил рядом с печью.

Потом он снял куртку, высунулся за дверь, куда-то повесил и вернулся. Все это делал молча, а Милана наблюдала за ним, сидя, не шелохнувшись. Когда он встал перед ней, сложив руки на груди, она испугалась еще сильнее, вид был устрашающий, она могла только догадываться, что ему было от неё нужно.

Постояв и посмотрев на нее сверху вниз пару секунд, мужчина снова отвернулся, взял несколько поленьев и засунул их в топку, из-за угла печи достал газету, поджег и кинул к дровам. Потом присел на корточки, убедился, что дрова начали разгораться и закрыл их заслонкой.

– Скоро станет теплее, – вдруг проговорил он, но Милана не поняла, ей он это сказал или себе. А он прошел мимо нее, даже не посмотрев и, сев в кресло, открыл книгу и начал читать.

Милана смотрела на него и не знала, чего ждать… Она боялась двинуться, встать или что-то спросить. У него было оружие, он выглядел, как маньяк-убийца, а может быть и без «как»… Шли минуты, казалось, что мужчина забыл, что в комнате не один, тогда девушка еле слышно сказала:

– Мне надо в туалет…

Он оторвался от книги и, казалось, не расслышал, но вдруг встал и пошел к двери:

– Пойдем, покажу, – его голос был низким и грубым, как и вся его внешность. Ей было страшно даже подойти к нему ближе, – ну ты идешь?

Девушке показалось, что в его голосе было раздражение, она быстро встала с дивана и пошла за ним. За дверью была еще одна крошечная комната, как предбанник, там висела его куртка и стояла обувь, своей верхней одежды Милана там не увидела. Напротив была еще одна дверь, судя по всему, дверь на улицу, а слева темный коридор, длиной метра два, в конце которого был туалет и умывальник. Вместо унитаза просто дырка в полу с какой-то деревянной конструкцией над ней.

– Пользуйся! – сказал мужчина и вышел, закрыв за собой дверь.

На самом деле Милана не хотела в туалет, она подошла к умывальнику, как ни странно, вода была кристально прозрачной, девушка смогла умыть лицо и руки. Рядом висело зеркало, но очень мутное, будто висит тут ни один век. Она посмотрела в него, немного пригладила волосы, глаза были сильно красными, хотелось заплакать, но она сдержалась.

Выйдя в коридор, она никого не заметила, постояла несколько секунд, убедившись, что его нет, еле ступая подошла к входной двери, та поддалась. Но Милана не увидела ничего, кроме снега, деревьев и темноты, все еще была глубокая ночь. Её тут же обдало ледяной волной воздуха с улицы. Она также тихо закрыла дверь и вернулась в комнату. Мужчина сидел и читал книгу, словно и не вставал, но когда она вошла, поднял глаза и сказал:

– Ложись спать.

Милана снова вздрогнула от его слов, она боялась этого мужчину и уж точно боялась лечь спать в его присутствии.

– Кто вы? – тихо спросила она, сев на диван.

– Не твое дело, – грубо ответил он, – ложись спать, если захочешь пить, в чайнике есть вода.

– А вы спать не будете?

– Буду! Я постелю себе на полу. И сделай одолжение, перестань дергаться! Я тебе десять раз повторил, что ничего тебе не сделаю.

В его голосе Милана снова услышала раздражение, и легла, как он и сказал, боясь разозлить. Она прикрыла глаза и из-под ресниц наблюдала за мужчиной. Какое-то время он посидел, читая книгу, потом встал, мельком глянул на девушку, подошел к шкафу, достал одеяло, положил на пол практически перед дверью, сходил за своим пуховиком и кинул себе вместо подушки. Затем щелкнул выключателем, в комнате сразу стало так темно, что не видно было даже очертаний мужчины. У Миланы сразу еще сильнее забилось сердце от страха, она широко открыла глаза, пытаясь рассмотреть, не подходит ли он к ней… Через несколько минут глаза привыкли к темноте, и девушка еле-еле смогла рассмотреть, что мужчина лежит, повернувшись к ней спиной. Она выдохнула и немного успокоилась, значит пока он ничего не хочет с ней сделать. Как только напряжение немного отступило, глаза стали слипаться, к тому же она немного согрелась, в комнате действительно стало теплее. Засыпая на несколько секунд, она тут же вздрагивала и просыпалась, снова глядя на мужчину, не встал ли он, не повернулся ли к ней… Помимо этого в голове были мысли о Паше… Он уехал, бросив её. С одной стороны она его понимала, ведь они были почти не знакомы, но с другой… Она на него надеялась, а он уехал, и уже скорее всего в отеле рядом с мамой, а она черт знает где, в лесу, в какой-то хижине, в постоянном страхе, что этот пещерный человек захочет ею воспользоваться! К тому же она вспомнила, что в машине остались все её вещи, деньги, документы, и она не могла представить, как все это теперь найти. Постепенно мысли все-таки начали путаться, и Милана уснула крепким глубоким сном.

Паша въехал на парковку перед отелем. Чуть дальше располагались маленькие домики, которые сдавались в аренду, его мать жила в одном из них, еще в пяти таких же жили постоянные работники курорта. А за этими домиками начинался более крутой подъем к вершинам заснеженных гор. Паша здесь не был давольно давно, и при других обстоятельствах он бы обратил внимание на окружающую красоту, но сейчас он припарковал машину и бросился в домик, который занимала его мама.

В доме было две комнаты и кухня, Паша прошел через коридор, и замер, в первой из комнат спала женщина, которую он никогда не видел, но его это не удивило, потому что мама часто использовала эту комнату для гостей, и её подруги оставались ночевать. Было почти три часа ночи, и все крепко спали. Тихо пройдя мимо незнакомой женщины, он зашел в комнату матери, и тут его сердце чуть не выскочило из груди. Мама лежала на спине в своей постели, а рядом стоял монитор, подключенный к её груди, он бесшумно отображал ритм сердца и что-то еще. С другой стороны от кровати находился прибор, который прямо в вену доставлял лекарство.

У изголовья стоял стул, на который парень бесшумно опустился, он хотел взять мать за руку, но побоялся разбудить и просто сидел, обхватив голову руками, смотрел на её похудевшее лицо. Роднее этого человека у него не было никого, он не мог поверить, что то, что он видит, правда, ведь они практически ежедневно общались по телефону, и она ни словом не обмолвилась, что больна или хотя бы плохо себя чувствует… Если бы только он знал, он бы примчался намного раньше. По телефону подруга его мамы, Елизавета, сказала, что мама сильно больна, и ему нужно срочно приехать, теперь в голову лезли мысли, в сознании ли она, смогут ли они еще хоть раз поговорить, сможет ли он её обнять? Он злился на неё за то, что ничего не знал, злился на себя за то, что так редко приезжал…

– Сынок… Ты приехал!

Парень вздрогнул, снова поднял взгляд на мамино лицо и увидел, что она открыла глаза и смотрит на него так, словно не веря своим глазам. Тогда он все-таки взял её за руку и сказал:

– Привет! Конечно, приехал!

Он наклонился и поцеловал маму в лоб, в комнате было темно, но в свете от медицинских приборов, Паша увидел, как на глаза женщины выступили слезы.

– Мама… Что случилось?

Она лежала и пальцами легонько подглаживала его руку.

– Рак печени… Последняя стадия… – она сказала это так тихо, словно боялась произносить вслух.

– Господи Боже! – Паша вскочил со стула и подошел к окну, потом он дернулся и хотел выйти из комнаты, но дойдя до выхода остановился и вернулся к кровати:

– Почему?! Почему ты мне ничего не сказала?!

– Сынок, прости меня! Сначала я просто не хотела волновать тебя, врачи давали 70 процентов того, что я поправлюсь! Но когда я прошла курс химиотерапии, оказалось, что я в тех 30 процентах, которые не излечиваются… На тот момент мне говорили, что я проживу еще примерно полгода…

– На тот момент?! И когда был тот момент?! – Паша был в ярости, но за этой яростью скрывалась безумная боль, которая рвалась наружу…

– Три с половиной месяца назад… – из глаз женщины потекли слезы, она видела боль сына, но от этой боли не могла его ни оградить, ни уберечь.

– Все эти месяцы я мог быть с тобой! Как ты могла лишить меня этого?! – на этих словах парень не смог сдержаться, он громко всхлипнул, и первая слеза скатилась, как сильно он не сжимал зубы, а за ней и вторая, а потом безудержное рыдание… Он опустился на колени перед кроватью, прислонился лбом к маминой руке, по которой стали стекать его слезы…

– Сынок, прости меня, я не хотела портить тебе жизнь… Уход за раковым больным сложное и неприятное дело… А ты так не хотел сюда возвращаться, я хотела как можно на больший срок избавить тебя от этого…

– Избавить? Сложное и неприятное дело?! – он снова вскочил, – ты моя мать! Я бы все для тебя сделал! Я бы был с тобой в эти трудные моменты! Помогал тебе! Неужели ты не понимаешь, что ты мне гораздо важнее работы или места жительства?! – крикнул он и выбежал из комнаты, чуть не сбив с ног женщину, которая проснулась от его крика.

Павел выбежал на улицу, глотая рыдания, он добежал до лесной гряды которая отделяла жилые дома от горнолыжных полос. Там он остановился и перевел дух, лицо горело от слез, он уже и не помнил, когда плакал последний раз. Схватив в ладонь снег, он приложил его к глазам и заставил себя успокоиться. Он смотрел на освещенный склон, с которого проехали на сноубордах несколько человек, ночное катание было тут распространенным. Подняв глаза к небу, он несколько раз глубоко вздохнул и заметил, как ярко светят луна и звезды. Тут же ему вспомнилось, как этот свет отражался от снега, когда он стоял вместе с Миланой под прицелом пистолета… Как он мог её бросить, ведь теперь он не знал умерла она или жива и где…

Немного придя в себя, ему стало стыдно за свои слова маме… Ей и так плохо, она заботилась о нем, как и всю его жизнь, пусть не так, как бы ему хотелось, но она считала это правильным, это был её выбор, он не имел права в чем-то её обвинять, особенно когда ей так плохо…

Он медленно побрел обратно в сторону домиков, давая себе еще несколько минут, чтобы осознать то, что сказала ему мать.

Подойдя, он заметил, что в окнах теперь горит свет. А на крыльце стояла та незнакомая женщина. При его появлении она строго посмотрела на него:

– Ну ты даешь… Вот уж не ожидала такой истерики от взрослого мужчины!

Пашу разозлило, что непонятно кто высказывает ему претензии. Да, он понимал, что был не прав, но это не её дело!

– А вы, простите, кто?

– Подруга твоей мамы и медсестра по совместительству! Так и думала, что не узнаешь меня! Лет десять назад мы с тобой познакомились, я тут гостила у твоей мамы. Напряги память… Я ездила на красном внедорожнике, и со мной была дочка, София! Мне казалось, вы друг другу нравились!

– Тетя Света…

– Она самая! Можно просто Света!

Перед Пашиными глазами тут же встал образ из прошлого, на красной машине он с мамой, Светой и Софией, девочкой с рыжими волосами и большими глазами, на два года младше его, едут в заповедник, который находился выше в горах, потом вместе катаются на лыжах…

Женщина, прищурившись, смотрела на него:

– Вижу вспомнил!

– Да… Простите меня…

– Прощаю! Может уже пойдем в дом? Ты сильно расстроил свою маму, было бы здорово, чтобы поговорил с ней еще раз, только поспокойнее! – сказала Света, заходя в дом.

– Подождите немного, – она снова закрыла дверь, показывая, что внимательно слушает, – все настолько плохо, как я понял?

– Мне очень жаль, но да… – она глубоко вздохнула, – возможно Лена пробудет с нами еще месяц-полтора… Когда я узнала о её болезни, тут же приехала, зная, как она не любит больницы, а со мной она может оставаться дома.

– Она больше не встает?

– Встает… Иногда мы даже ходим прогуляться, но бывает и по-другому…

– Как так получилось, что вы не общались десять лет, но узнали обо всем раньше меня?!

– Почему не общались? Общались… Просто по телефону! И ты знаешь, иногда чужому и далекому человеку гораздо проще сообщить такие новости, чем близкому и родному… Она просто хотела избавить тебя от переживаний!

Он хотел что-то ответить, но передумал и сделал знак рукой, чтобы женщина заходила в дом. На этот раз снял с себя верхнюю одежду, и вместе со Светой зашел в комнату матери. Теперь она сидела на кровати, свесив ноги вниз, поверх ночной рубашки был накинут халат, а оба медицинских прибора отключены. Но её лицо было настолько красным и заплаканным, что у него снова ком встал в горле.

– Не пришлось его искать, сам быстро вернулся, – сказала Света бодрым голосом, -

вы тут поговорите, а я поставлю чайник!

Паша подошел к маме и сел рядом с ней. Ему было трудно смотреть ей в глаза, но не только из-за стыда, а еще потому, что он видел нездоровую худобу, ввалившиеся щеки и белизну кожи, поэтому, глядя в пол, он сказал:

– Прости меня, я не должен был всего этого говорить и так реагировать…

Она протянула руку и приобняла сына за плечи:

– Тебе не за что извиняться…

Через полчаса они втроем сидели в кухне за столом и пили чай с печеньем. Все старались делать вид, что все хорошо, и говорили преувеличенно веселым голосом, обсуждая погоду и прочие ничего не значащие вещи. В пять утра решили все-таки пойти поспать оставшиеся часы. Света легла в одной комнате с Леной, а Паша во второй. Паша хотел остаться наедине со Светой, более подробно расспросить её о здоровье матери, делах на курорте, но она шепнула:

– Утром поговорим…

И ему ничего не оставалось, как лечь в кровать. Но сна не было ни в одном глазу, его мысли вернулись в тот момент, когда рука Миланы выскользнула из его руки, он снова и снова прокручивала это в голове, но никак не мог вспомнить, попала ли в нее пуля…

Милана проснулась от тихого мужского голоса. Она вздрогнула всем телом и широко раскрыла глаза, но тут же вспомнила, где находится, и что случилось. Осмотрев комнату, поняла, что сейчас в ней одна. Но тут снова раздался такой же тихий голос, она не могла понять отдельных слов. Тогда девушка быстро встала и подошла к окну, говоривший был как раз с той стороны дома. Она встала как можно ближе к раме, но так, чтобы её не было видно…

– Да успокойся, говорю тебе…

В этом грубом голосе Милана сразу узнала человека, который притащил её сюда. Ответов она не слышала, видимо, он говорил по телефону.

– Ничего она не сделает. Я об этом позабочусь, – потом пауза и снова раздраженный голос, – ладно, я избавлюсь от неё до обеда…

На этих словах девушка просто отлетела от окна, её бросило в жар, ей нужно выбраться во что бы то ни стало! Мозг лихорадочно искал путь к спасению. Единственным вариантом она видела только бежать! Милана бросилась к шкафу, в надежде найти хоть что-то теплое, но там было пусто. На секунду она остановилась посреди комнаты и быстро оглядела всё вокруг, но ничего, что бы она могла одеть на себя, не было. Тогда она схватила одеяло, которым была укрыта, подбежала к двери, с замиранием сердца дотронулась до ручки, но та сразу поддалась. Мужчина думал, что она спит, и не закрыл замок. Или же он думал, что быстро вернется!