Женя сидела в своем кабинете, так называл выделенную ей крохотную каморку с окном их главред Тенгиз Карпович Трупп, славный потомок кавказско-украинско-арийских предков, и размышляла.
История Марины Кольцовой ее не вдохновляла. Женя пообщалась с ее родителями, которые, естественно, свято верили в невиновность единственной дочери, побывала у Марины дома, пообщалась с коллегами в небольшой фирме, занимавшейся техническими переводами, где арестованная трудилась, и не услышала ничего вдохновляющего. На ее, Женин взгляд, Марина вполне могла убить мужа. Почему? Точнее, за что? Причин может быть множество. Но достаточно и того, что он был богат, а она нет. И вполне возможно, он собирался при разводе оставить ее ни с чем. Довод по нашим временам вполне весомый для того, чтобы прикончить бывшего супруга.
Прокручивая раз за разом эту историю с одним и тем же выводом, Женя, скорее всего, давно бы ее забросила, но вот беда, все прочие имеющиеся в наличии варианты были еще скучнее и тривиальнее.
Борьба жильцов многоквартирного дома с сотрудниками ЖЭСа по поводу слабого напора воды в трубах. Неработающий в многоэтажке лифт. Стихийная свалка на границе садоводства. Стая бездомных собак, прижившаяся в новом жилом комплексе, и недостроенная детская площадка в одном из недавно отремонтированных дворов. Вот какие проблемы занимали горожан накануне летних отпусков. С таким материалом в эфир выходить совестно, да и скучно. После такого эфира рейтинг передачи упадет до уровня плинтуса, а Трупп проест ей мозг, печень, селезенку и все прочие жизненно важные внутренние органы, а возможно, и снимет с эфира, если в момент разборок в нем возобладает кавказский темперамент вкупе с украинской эмоциональностью. И хотя Труппа Женя совершенно не боялась, понимая, что в итоге в шефе возобладает арийская расчетливость и прагматизм, но нервов и времени было жалко, да и перед зрителями будет стыдно. А это уж никуда не годилось.
Хорошо жить нерадивой безымянной уборщице, халтурно моющей общественную уборную в торговом центре, или некоему слесарю на заводе, производящему бракованные запчасти, никто их на улице в лицо не узнает и в глаза с укором не взглянет, потому что у нас уборные грязные и товары сомнительные. Жене сложнее, она личность публичная, и спрос с нее другой.
На этой печальной философской мысли Женя решила абстрактные умствования закончить и вернуться к вопросам сугубо практическим. А именно подняться из-за стола и, невзирая на лень и отсутствие интереса и энтузиазма, направиться на встречу с Марининым адвокатом, вдруг там удастся почерпнуть вдохновение или же получить хоть один призрачный довод в пользу Марининой невиновности.
Адвокатская контора, в которой трудился нанятый Мариниными родителями защитник, находилась в центре города, на Садовой улице, и ничем примечательным не отличалась. Светлые стены, подвесные потолки, ряды железных стульев с дерматиновой черной обивкой и унылая девица на ресепшене, раскладывающая дежурный пасьянс на компе.
Женя перекинула сумочку с правого плеча на левое и обратилась к девице.
– Добрый день, я к Михаилу Альбертовичу Зайчику. Мы договаривались.
Отчество Альбертович, на Женин взгляд, весьма подходило сотруднику адвокатской конторы и звучало респектабельно, даже несмотря на смешную фамилию. Вообще, такие замысловатые отчества идеально подходят юристам, врачам, работающим в крупных и платных клиниках, и вузовским преподавателям, есть в них что-то династическое, от прошлого века.
Отчество было подходящее, а вот внешний вид адвоката Женю разочаровал. Был он каким-то невзрачным, плешивым, невысоким и лишенным всякого обаяния, к тому же он отвратительно гнусавил. Вероятно, у него были аденоиды. Конечно, наш суд не американский, и никто не ожидает от российского адвоката разыгрываемого для присяжных фееричного спектакля, но все же…
Женя присела на предложенный адвокатом стул и почувствовала накатывающую на нее отупляющую тоску. А ведь он еще только едва рот открыл! Она закатила глаза к потолку.
– Михаил Альбертович, вам звонили насчет меня родители Марины Кольцовой, вы не могли бы ввести меня в курс дела, поделиться подробностями и высказать ваше профессиональное мнение.
– Разумеется, если клиент настаивает, хотя это и не в моих правилах, – недовольно глядя на стол, тяжело вздохнул адвокат. – Двенадцатого мая сего года в своей квартире на Староневском проспекте был обнаружен Сергей Владиславович Кольцов, скончавшийся накануне от ножевого ранения. На пальцах покойного были найдены следы текстильного волокна, а также в квартире имелись отпечатки пальцев, которые после тщательного исследования были идентифицированы как принадлежащие его супруге, проживающей ныне отдельно, с которой покойный собирался в ближайшее время разводиться. Как показала экспертиза, обнаруженные текстильные волокна были выдернуты из шарфа, принадлежащего той же супруге, то есть Кольцовой Марине Николаевне. В ходе опроса жильцов дома следствие выяснило, что Кольцову видели во дворе данного дома в день убийства. На основании вышеприведенных фактов Кольцова М.Н. была задержана, и ей было предъявлено обвинение в убийстве собственного мужа, Кольцова С.В., – казенной тарабарщиной вывалил на Женю имеющиеся у него сведения адвокат.
– Простите за нескромный вопрос, – осветив лицо вежливой улыбкой, проговорила Женя, – вы кем приходитесь Кольцовой? Адвокатом или следователем?
Сбитый с толку подобным вопросом, Михаил Альбертович с нежной фамилией Зайчик оторвал взгляд от столешницы и уставился на Женю.
– В каком смысле?
– В том смысле – вам кто зарплату платит? Семья задержанной Кольцовой или прокуратура? – тем же ласковым вкрадчивым голосом спросила Женя.
– Что за нелепый, неуместный вопрос? – поджал презрительно губы плешивый, невзрачный, совершенно необаятельный Михаил Альбертович, неприязненно глядя на нахальную, тощую, сопливую девицу, вообразившую себя звездой тележурналистики.
– Вопрос вполне уместный, – бестрепетно возразила Женя, которая за последние полгода прошла настолько трудный, насыщенный событиями и впечатлениями путь развития, как духовный, так и физический, что никакой заумный адвокат, никакой начальник, никакой авторитет или страж порядка при всем желании не мог бы сбить ее с толку или лишить уверенности. По крайней мере, сама она в это верила. – И поскольку вас наняла семья Марины Кольцовой и, между прочим, платит вам деньги за ее защиту, вы, как мне кажется, должны проявлять к ней максимум уважения и толерантности, несмотря на имеющиеся у полиции сведения и выдвинутые против нее обвинения. И даже наедине с собой не позволять негативных высказываний в ее адрес или таковых, которые дают повод окружающим усомниться в ее невиновности. И твердо придерживаться этой позиции. Кстати, сама Марина призналась в совершенном убийстве? – завершила свой поучительный монолог логичным вопросом Женя.
– Нет, – сухо и недружелюбно ответил адвокат.
– Я так и думала. Что ж, похоже, я получила достаточное представление о происходящем, – вешая на плечо сумку и поднимаясь со стула, проговорила Женя. – Благодарю за потраченное на меня время, со своей стороны хочу предупредить, что посоветую семье Кольцовой сменить адвоката как профнепригодного. Всего хорошего, – ядовито закончила она и напоследок хлопнула дверью, дав хоть какой-то выход клокотавшему в душе раздражению.
Вот она та зацепка, тот пинок в зад, который ей был так необходим! Этот мерзкий адвокатишка настолько взбесил Женю, что сейчас, идя быстрым шагом по улице, она то и дело переходила на бег, чтобы хоть как-то справиться с бурлящим в ней желанием действовать.
Бедная девица! Хорош адвокат! Где они его только раздобыли?! Был обнаружен, показала экспертиза, была задержана! Кабачок сушеный! Мерзкая, ленивая, лицемерная, двуличная мокрица! И еще деньги за свои услуги берет, не краснеет! Ну, ничего! Вот выйдем в эфир, он у меня получит бесплатную рекламную кампанию в масштабах многомиллионного города! Посмотрим, как это владельцу его конторишки понравится! Евгения пылала жаждой мщения. Она достала мобильник и набрала номер Марининой мамы.
– Галина Тимофеевна! Это Потапова. Я берусь за дело. Через полчаса буду у вас. Вы дома? Еду, – решительным, категорическим тоном заявила Женя, словно объявила войну.
Адвокат, сам того не подозревая, задел ее за живое, и теперь, невзирая на то, виновна Марина Кольцова или нет, есть против нее улики или нет, имеются у следствия иные версии или нет, она была намерена заняться этим делом. Защита сирых и убогих была ее коньком, а может, и ахиллесовой пятой. Как посмотреть. Но не так давно Женя обнаружила в себе патологическую потребность защищать беззащитных и отстаивать права бесправных. Марина стала жертвой полицейского произвола, была предана собственным адвокатом и лишена возможности хоть как-то отстоять собственную невиновность, правоту, свободу, честь… На языке у Жени вертелось еще с десяток возвышенных слов и фраз, но она уже добралась до своей машины и теперь ей пришлось отбросить на время высокое и сосредоточиться на том, чтобы выехать с тесной парковки, что при ее небольшом водительском опыте представлялось весьма проблематичным.
Хорошо, что в выходные она все же выбралась на дачу и запаслась силами и энергией для предстоящей борьбы, они ей теперь понадобятся! Времени до эфира было в обрез. Три с половиной недели. Раскрыть за столь короткий срок преступление и опытному сыщику не просто, так что придется поднажать. Ну, а не успеет к этому эфиру, успеет к следующему, рассуждала Женя, руля в редакцию. Теперь она от своих планов не отступится, а на всякий случай поручит ребятам заняться мелкими сюжетами, посвященными борьбе жильцов с Жилкомсервисом.
В обычно тихой, милой, светлой квартире Галины Тимофеевны сейчас было тяжело и душно. Душно не потому, что в распахнутые в зеленый палисадник, окружавший старый пятиэтажный дом, окна проникало мало воздуха. Нет. Воздух, напротив, был по-весеннему свежий и душистый. Душно было на сердце от нежданно навалившегося горя. От чувства потерянности и безысходности, поселившихся в квартире больше недели назад.
Ни Галина Тимофеевна, ни ее супруг Николай Ильич никогда даже в кошмарном сне не могли представить, что с их семьей, с их родной, единственной дочерью может случиться такое несчастье. Обвинение в убийстве! Даже не подозрение.
Вначале, когда им позвонил Мариночкин сосед и сообщил дикую, непонятную новость о том, что Марину арестовали за убийство Сережи, они решили, что мальчик просто не так что-то понял. Наверное, Марину забрали в полицию для допроса. Неприятно, конечно, и даже оскорбительно, но сейчас такое в стране творится, что удивляться нечему. Но потом оба стали отчего-то волноваться и подумали, что, наверное, стоит поехать и поддержать ребенка, чтобы Мариночка не чувствовала себя брошенной. Все же такой стресс. Сначала Сережина смерть, потом это!
Галина Тимофеевна позвонила Марине, чтобы узнать адрес отделения, куда ее отвезли, и не смогла дозвониться. Тогда они с мужем решили, что в полиции просят выключать телефон во время допроса, и уговорили себя не волноваться. Но время шло, Марина не звонила, и телефон ее по-прежнему был выключен. И только поздно вечером они ударились в панику. Во-первых, было совершенно не понятно, что делать и куда звонить. Когда человека увозила «Скорая помощь», можно было позвонить в общую справочную, а что делать, если увезла полиция?
Супруги метались по квартире, утешая друг друга и все больше нервничая. Позвонить кому-нибудь и посоветоваться казалось стыдным, да и кому позвонишь с таким вопросом, все их друзья люди кристальной порядочности и честности, законопослушные граждане, в жизни не имевшие дел с полицией. Тут же в голове стали всплывать подробности жутких историй о полицейском произволе, о том, как избиениями и пытками в некоторых отделениях получают признательные показания, как подтасовываются факты и показания свидетелей. Если раньше супруги смотрели передачу «Человек и закон» и, ужаснувшись очередной увиденной истории, пили чай и отправлялись спать, то теперь все эти истории, разом всплывшие в их памяти, не давали им заснуть всю ночь. К утру Николаю Ильичу стало плохо с сердцем, и пришлось вызывать «неотложку».
Отчаявшаяся, напуганная, обессиленная бессонной ночью, Галина Тимофеевна от безысходности пожаловалась врачу из «неотложки» на свое горе, и та ей бросила, уходя, что лучше всего нанять адвоката, и тут Галина Тимофеевна вспомнила, что Илья, этот мальчик-сосед, сразу же сказал, что Мариночка просила найти адвоката. Едва часы пробили девять утра, оба супруга, вооружившись телефонными книжками, принялись обзванивать знакомых и чуть не плача от отчаяния просить помочь найти хорошего адвоката. Конечно, приходилось объяснять, что случилось, оправдываться, выслушивать соболезнования. А в это время бедная девочка, тихая, домашняя, которая мухи за свою жизнь не обидела, в жизни не нагрубила никому, сидела в камере. В одной из этих жутких, перенаселенных, тесных душных камер, в которых стены выкрашены в ужасные бурые цвета, где люди спят по очереди, где кормят неизвестно чем, а еще с ней вместе находятся какие-то женщины, большая часть из которых настоящие преступницы, или проститутки, или больные туберкулезом. Все эти ужасы неотступно крутились в голове родителей, и Галина Тимофеевна, продолжая звонить знакомым, уже не стесняясь, плакала в голос. Ближе к обеду приехали ее сестра с мужем и племянница Николая Ильича, именно она и смогла достать телефон адвоката. Говорили, что он какой-то очень известный в городе специалист, берет недешево, но что он имеет связи в судах. Настя, племянница, даже съездила с ними к адвокату и помогла договориться. Адвокат быстро выяснил, где находится Мариночка, что обвинение против нее выдвинуто серьезное, что все факты указывают на ее вину и лучше бы ей во всем сознаться.
После того как адвокат заявил, что постарается максимально снизить срок, Галина Тимофеевна долго сидела молча, не в силах переварить услышанное. Марину осудят за убийство? Отчаяние, которое владело супругами накануне, не шло ни в какое сравнение с тем, что овладело ими после общения с адвокатом. Марина в тюрьме, и даже ее адвокат считает, что Сережу убила она! Никакие слезы, уверения и клятвы уверенности адвоката, похоже, не поколебали.
О проекте
О подписке