Души людей – частицы Всевышнего. Каждая душа – это маленький Бог. Частицы стремятся воссоединиться. Когда люди сходятся душами, они становятся в тысячи раз больше. Они уже не просто люди. И с нами случилось это.
И учтите, сколько бы пластинок других, «нормальных», групп вы не записали, никто о вас и не вспомнит уже через несколько лет. А если вы смикшируете даже самую неудачную пластинку «Битлз», ваше имя войдет в историю
– Боже мой! – Фил схватился за голову. – Есть тысячи групп, готовых сыграть все ЧТО надо и КАК надо! Ради чего копаться в этих отбросах?!
– В этих «отбросах», коллега, зарыты алмазы. Мы имеем дело с сумасшедшими гениями. Они умеют делать алмазы, но не умеют отличать их от иных результатов своей жизнедеятельности.
Джон не мог не вмешаться:
– У меня есть к тебе дельное предложение, – сказал он.
– Какое? – встрепенулся Спектор, глядя на него с надеждой.
– Вытри себе жопу этой бумажкой.
Helter Skelter» – совершенно невинная песенка, и речь в ней идет об аттракционе в парке – о «русской горке»…
– Русской? – поднял брови присяжный заседатель.
– Да, – скривился Пол, мысленно проследив цепочку ассоциаций: «русский – коммунизм – дьявол – злодеяние». – Так называется этот аттракцион. При чем тут я?..
Самой шумной выходкой Джона того времени стало публичное возвращение ордена «M.B.E» в Букингемский дворец «в знак протеста против вмешательства Англии в дела Нигерии-Биафры, против поддержки Англией Америки в войне во Вьетнаме и против недооценки публикой моей песни „Холодная Индейка“».
С тобой стало невозможно разговаривать, – обиделся Пол.
– Вот и не разговаривай, – усмехнулся Джон.
Выходя, он обернулся и бросил:
– Все. «Битлз» больше нет.
– Какую тебе надо пользу?! Тебе больше нравится та халтура, которую ты записываешь в постели с Йоко? Мало ли что ее орут тысячи людей, но это же не музыка!
– А это – музыка?! – ощетинился Джон. – Эта пластинка воняет мертвечиной. Даже когда мы играли в Гамбурге, у нас было больше жизни и больше музыки.