Цитаты из книги «Призрак»

Первому типу нужны памятники, второму типу – удовольствия

по какой-то причине снова вспомнила о Харри. Мартина никогда ни с кем о нем не разговаривала, и уж точно никогда – с Ричардом, но Харри обзавелся крошечным местом в ее душе, уголком, где она время от времени могла навещать его.

– Не ты ли всегда говорил, что люди не меняются? – И то, что я стал человеком, утверждающим, что люди могут меняться, доказывает, что люди могут меняться.– Ловко.– Давай чисто гипотетически допустим, что я прав. Что люди могут меняться. И что некоторые вещи можно оставить в прошлом. – Смотреть в глаза призракам, до тех пор пока они не исчезнут?

– Почему? – Я уже сказал.– Я слышал, но спрашиваю еще раз.Като укоризненно посмотрел на Харри. Это не помогло, и тогда он тяжело вздохнул: – Возможно, у меня самого когда-то был сын, для которого я не сделал то, что должен был. Возможно, мне представился еще один шанс. Ты не веришь в новые шансы, Харри?

– Теперь я понимаю, зачем тебе этот железный палец, – сказал Олег. – Для курения. – Ага, – ответил Харри, зажав сигарету между титановым протезом и средним пальцем, набирая номер телефона Ракели.

– О? – Она выдвигает крайне специфические требования относительно места и времени. И способа. Ей нравится…– Достаточно! – произнесла Ракель.Харри криво улыбнулся.– Как тебе известно, я всегда питал слабость к женщинам, которые знают, чего хотят.– Я сказала, достаточно. – Понял.

Какие-то вещи можно оставить в прошлом, Ракель. Искусство обращения с призраками заключается в том, чтобы долго и пристально смотреть на них и понять, что они просто призраки.

он почти физически ощущал его наркотическую жажду. А в этом состоянии для наркомана не существует ничего другого – ни морали, ни любви, ни рассудка, только постоянно бьющаяся мысль о кайфе, экстазе, полете.

Это взаимосвязано, Олег. Убийство – это белый кит. Человек, который просто исчезает, – это белый кит. Если ты видел белого кита два раза, то это один и тот же кит.

Мужчина подумал, что из-за загара и льняного костюма его приняли за иностранца, и протянул портье свой красный норвежский паспорт, потрепанный и усеянный печатями. Слишком много печатей, чтобы жизнь его обладателя можно было назвать счастливой.