Цитаты из книги «Королевство»

«В дороге». «Повелитель мух». «Девственницы-самоубийцы». «И восходит солнце». «Осиная фабрика». А еще я прочитал дяде Бернарду вслух (он в жизни не прочел ни одной книги) «Почтамт» Чарльза Буковски – он смеялся так, что начинал кашлять. После он казался усталым и благодарил меня за визит, но тогда мне было лучше уйти.

Разумеется, пришлось непросто, а прочитав «Превращение» Кафки – об этом парне, который как-то проснулся и обнаружил, что превратился в мерзкое насекомое, – я понял, что, если начну рыться в подсознании и его окрестностях, увеличатся шансы найти то, что мне не понравится.

Нет почти ничего невозможного. Все случится – это лишь вопрос времени. – Я ему верю, – сказал я.

Если все шло не так, как им хотелось, они выдумывали новую реальность и почти не замечали того, чему, по их мнению, быть там не полагалось.

Это называется «полиандрия», – сказал я. А так как она мне, похоже, по-прежнему не верила, добавил: – Редко, но встречается.

И определяет твою точку зрения вовсе не принадлежность к правым или левым, а то, каким образом Кастро повлиял на твою семью, стали ли твои родственники беженцами в Майами или частью системы в Гаване. Все остальное второстепенно.

Но моя основная мысль заключается в том, что, когда говорят, что нравственность побуждает людей совершать какие-то поступки, сильно преувеличивают. И нашу верность себе подобным тоже переоценивают. Мы сами способны менять нравственные убеждения выгодным для нас образом, чувствуя, что общество, к которому мы принадлежим, под угрозой. Кровная месть и геноциды совершаются не чудовищами, а такими же людьми, как мы сами, – просто они считают такие поступки нравственно обоснованными. В первую очередь мы сохраняем верность себе подобным, а нормы нравственности меняются в зависимости от ситуации.

Но если отказаться от надежды, что у тебя вообще останется?

Хотя тут как с музыкой – их красоту должны признавать, значит азиат не должен выглядеть чересчур по-азиатски, ему следует соответствовать уже существующему идеалу красоты, а этот идеал – по-прежнему белокожий. Поэтому, говоря о чувстве прекрасного, мы употребляем слово «чувство», что, мягко говоря, неточно. Слух и зрение – чувства врожденные, но в отношении красоты все мы начинаем с чистого листа. Мы… –

К тому же у него складывается впечатление, будто он, в отличие от окружающих, невероятно чувствителен и космополитичен. Но на самом деле нравятся ему те аспекты, которые он, сам того не понимая, узнает. Постепенно новое становится частью его опыта, частью изученного, навязанных представлений о красоте – то есть внедряется в его эстетические пристрастия.