Глава 2. Милана

На некоторое время меня окружила напряженная тишина. Я чувствовала себя в ловушке и в ужасе ожидала, что же дальше. И «дальше» не замедлило случиться.

В потолке открылся люк и на круглой синей платформе в комнату спустился черноволосый великан. Я сказала бы человек, но что-то в нем определенно было не так.

Грубовато выточенное, мужественное лицо, с очень мощным подбородком и кустистые, окладистые брови сразу привлекали внимание. Как и кожа – настолько светлая, румяная, гладкая, что определить возраст незнакомца не представлялось возможным.

Фигура его выглядела подтянутой, спортивной и более чем внушительной. Я едва доставала мужчине до груди.

Незнакомец неторопливо сошел с платформы. Тонкий синий кружок так и завис в полуметре от пола, словно на воздушной подушке или на антигравитаторе.

Мужчина осмотрел меня с ног до головы – внимательно, придирчиво, деловито. Только теперь я сообразила, что совершенно голая. Жгучий стыд жаром разлился по щекам, захотелось провалиться сквозь землю, прикрыться. Но дергаться особого смысла не имело – похоже, все, что нужно мужчина уже разглядел.

И не успела я прикинуть – что предпринять, удариться в панику, как с потолка спустилась еще одна платформа. На ней предельно выпрямился хмурый Юнджиан, мой врач и убийца. Я совершенно не помнила ни жилистую фигуру медика, ни глаза нереального фиолетового цвета, ни узкое лицо с острым носом и ямочкой на подбородке. Но почему-то сразу узнала его. Врач нахмурился и спрятал руки в карманы желтоватого халата. И почему-то даже он показался до боли знакомым. Словно я воспринимала что-то в коме, наступали секунды просветления – я видела, слышала, обоняла, и сразу же забывала.

Черноволосый великан обернулся к Юнджиану и что-то резко спросил на незнакомом мне языке. Врач беспомощно пожал плечами и ответил на том же наречье.

Хм… Очень странно… Еще недавно я отлично понимала местных.

Ах, нет! Это другой язык! Более мелодичный, певучий, с короткими, но мягкими словами.

Несколько минут черноволосый великан и Юнджиан переговаривались. Черноволосый все больше раздражался, рубил руками по воздуху, рычал, как дикий зверь. Юнджиан старательно избегал резких интонаций, но иногда и в его голосе звенел металл, проскальзывал гнев. А спустя некоторое время я вдруг начала понимать – слово за словом. Одно, другое, третье, в предложениях и вразнобой. И вскоре смысл диалога стал более-менее понятным.

Какая-то местная медицинская служба запретила моему рабовладельцу – а черноволосый великан оказался тем самым Свангардом Лимраньи – забирать меня. Потребовала дополнительные анализы, исследования. Распорядилась временно перевести «потенциально опасную инопланетницу из прошлого» то ли в другую больницу, то ли в какое-то засекреченное общежитие.

Я нервно сглотнула. Вроде бы новости не могли не радовать.

Как же! Меня не заберут прямо сейчас, не примутся оплодотворять как какое-нибудь животное. Зато явно куда-то запрут, и придется неведомое время провести в ловушке. Терпеливо ждать, пока здешние медицинские светила не позволят покинуть ее и переехать в другую – к Свангарду в лапы.

Перспектива вырисовывалась хуже некуда. Внутри бурлили сильные эмоции – страх, паника загнанного в угол зверя, ярость на то, что превратилась в бесправное существо. Как будто я не человек, не свободная женщина – так, игрушка, вещь. В висках пульсировала кровь, пульс ускорялся с каждой секундой.

Свангард угрожал, что обратится в правительство, потребует соблюдения его прав, как моего покупателя. Подумать только! Покупателя живого, дышащего человека! Юнджиан просил Лимраньи успокоиться, убеждал не пороть горячку. Медицинская ассоциация Галактического союза всерьез опасалась пандемии, а в этом случае Свангарду не помогли бы ни связи, ни деньги, ни статус.

Лимранья рявкал что-то про Черные бои, про справедливость, про то, что решит все иначе, а мне становилось все страшнее.

Чудилось – вот прямо сейчас он меня скрутит и выволочет за волосы, не обращая внимания ни на какие медицинские ассоциации.

Мне все труднее удавалось держать себя в руках, горло словно стянула петля, ледяные волны прокатывались вдоль позвоночника. Но в этот момент в разговоре мужчин промелькнуло одно, хоть немного обнадеживающее сообщение.

Меня не будут держать строго взаперти, позволят покидать «общежитие» и даже гулять по планете. Но Свангард сможет навестить «покупку» и забрать в полное свое распоряжение только через четыре месяца.

Пока же на меня наденут специальное кольцо, и тот самый Рас, что требовал освободить гражданку несуществующей больше страны, начнет обучать жизни в будущем. Лимранью взбесило, что Расу разрешили общаться со мной, а ему, великому Свангарду – нет. Объяснение я не совсем поняла, уловила лишь отчасти. Кажется, Рас – не простой мельранец. Он полукровка, наполовину индиго, да еще какой-то особенный, плазменный, очень редкий вид. Вот почему он не рискует заразиться от меня чем-то ужасным, разнести страшную болячку по всей планете. А еще… еще… именно он оживил меня, когда умирала.

В голове все перемешалось, перед глазами поплыли розовые пятна. Я вдруг отчетливо увидела его – Раса, Врастгарда Саркатта. Золотистые, белокурые волосы, собранные в тугую косу, мужественное, красиво выточенное лицо. Гораздо более пропорциональное, чем у Свангарда. Удивительные ямочки на щеках и тело Геракла. А еще… еще глаза – синие, как море.

Мы стояли совсем близко, или не стояли, скорее плыли в розовом мареве. Оно вспыхивало, погасало, лизало тело и почему-то мне стало так хорошо, как еще никогда за всю жизнь. Я смотрела в синие глаза Раса, – и чудилось, мы знаем друг друга лет сто. Время замедлилось, и все вокруг казалось неважным. А потом Рас закричал. Он требовал, умолял, уговаривал, как неразумного ребенка. Низкий, мелодичный мужской голос лился, словно очень издалека:

– Ну, давай же! Ты можешь! Хватайся за плазму! Ты должна жить! Ты можешь выжить! Только пожелай этого! Ну, же! Не смей сдаваться… моя русалка.

Я помню, что старалась ответить, но слова не шли с языка, горло саднило, изо рта вырывался только хрип.

Вскоре все исчезло, и меня поглотил сон.

Я видела поля – ковры золотистых колосьев с пестрым узором цветов, леса – непроходимые чащи, надежно укрытые под «навесом» древесных крон.

Космос… странный, неуютный, неживой. Корабли, похожие на серебристые самолеты, зеркала-входы в порталы и космотелепорты, напоминавшие вокзалы моих времен. Виртуальные табло, словно фантомные изображения в воздухе, только трехмерные, как в ЗД кино.

Казалось, именно тогда информация о новом мире и залилась мне в голову.

Перед глазами все поплыло, голова пошла кругом. Я покачнулась, беспомощно замолотила руками по воздуху, пытаясь за что-нибудь ухватиться, но была поймана кем-то очень сильным. Когда зрение сфокусировалось окончательно, я обнаружила, что вишу на руках у светловолосого мельранца, в синей робе медбрата. Его бледно-стальные глаза казались выцветшими, и временами свет ложился на них так, что радужка сливалась с белком, как у мертвеца.

Медбрат положил меня на кушетку и всучил одежду, источавшую слабый фиалковый аромат.

– Приведите себя в порядок, и поедем в общежитие, – сообщил очень ровно, почти без интонаций. Крутанулся на пятках и встал ко мне спиной.

Юнджиана и Свангарда даже след простыл. И, слава богу! Мне до ужаса хотелось выцарапать обоим глаза, а потом самих оплодотворить. Желательно не один раз!

Должны же в будущем создать какие-то сверхтехнологии?!

Тем более, я находилась на самой продвинутой, самой загадочной и самой развитой планете союза – великолепной Мельрании, как называли ее иногда.

Белье село как влитое, розовое платье, чуть ниже колен, из приятной, шелковистой ткани – тоже.

Я заметила, что возле кушетки стоят розовые кожаные сандалии. Они тоже оказались точно в пору.

– Готова? – бросил через плечо медбрат.

Я кивнула, хотела ответить, но парень, похоже, краем глаза уловил жест.

Хм… а у этих мельранцев удивительно широкий обзор!

И не успела я толком удивиться, медбрат затянул на платформу. Та беззвучно поднялась, и мы очутились в светлом круглом холле. Не знай я, что это больница, решила бы – планетарий или консерватория.

Вокруг сновали мельранцы – медсестры, врачи, санитары в синей и желтоватой униформе. Палаты располагались по периметру, а в центре зала, вполоборота ко мне, растянулся от пола до потолка виртуальный экран. На нем показывали фильм. Вначале подумалось – без звука, что-то вроде ретро, немого кино.

И лишь позже я сообразила. Какое-то чуднОе оборудование поглощало здесь все запахи и звуки. Я не чувствовала ничего. Даже слабый запах моего тела, аромат цветочной отдушки от новой одежды – и те исчезли.

Медбрат потянул меня в сторону, и мы вошли в громадную лифтовую кабинку. Здесь легко разместились бы человек сто, и устроились бы с комфортом – по периметру кабинки выстроились пухлые черные кресла с мягкой тканой обивкой.

Лифт закрылся, и почудилось – мы встали, «застряли», как говорили в мои времена. Но едва собралась спросить об этом у спутника, двери распахнулись, и он вывел меня в круглый холл первого этажа. Здесь было пусто, как в склепе. Ни регистратуры, ни медперсонала, ни звуков, ни запахов. Ни-че-го. Только белые стены, сводчатый потолок, похожий на храмовый, да звенящая тишина.

Пока я, разинув рот, пораженно оглядывалась, спутник снова потянул в сторону и… перед нами распахнулись двери. Также резко они и закрылись, и мы очутились на пятачке замкнутого пространства. Под потолком замигали мелкие разноцветные лампочки. Медбрат замер, будто превратился в статую, а я внутренне сжалась в предвкушении.

Воображение рисовало город будущего – что-то вроде Земли из фильма «Пятый элемент». Тут его, наверное, уже и не помнят. Толпы машин в небе, похожие на рой насекомых, причудливых форм здания, мосты на высоте птичьего полета, виртуальные экраны и витрины повсюду.

Но когда двери открылись, я едва сдержала удивленный возглас.

Передо мной раскинулся ухоженный больничный парк, а дальше, за ажурной черной оградой, насколько хватало глаз, простиралось поле.

Солнце весело сияло в безоблачном синем небе. Птицы восторженно щебетали в ветвях аккуратно подстриженных деревьев. Бабочки танцевали в воздухе, медленно опускаясь на широкие скамейки и большие, пушистые цветы на идеально круглых клумбах.

Мне стало очень не по себе. Казалось, весь мир радовался безвыходности моей ситуации. Обнадеживало лишь одно. Рас, тот самый Рас, который вернул меня к жизни, должен навещать в «общежитии». И, быть может, он сумеет меня выручить?

И вот стоило мне подумать о Расе, как почудилось – в руках проскользнули разряды, слегка укололи кончики пальцев. Совсем не больно, скорее щекотно. Я с удивлением посмотрела на собственные ладони. Неужели нервы так расшалились, что их электрические импульсы выстреливают наружу? Истеричный смешок вырвался из горла. Медбрат обернулся, и я пожала плечами. Словно говорила: а чего вы хотите от гостьи из прошлого, гражданки несуществующей страны, и вообще рабыни-инкубатора? Парень невозмутимо отвернулся, не проронив ни слова. Наверное, согласился с моими аргументами.

Паника и ужас перед грядущим отпускали – медленно, но верно. В душе ни с того, ни с сего поселилась надежда. Я вдруг почувствовала, как странные волны пробежали по телу, накрыли с головой. Медбрат посмотрел на свою руку, обернулся – и все пропало.

В лицо пахнуло медовым нектаром, и в небе появилась большая черная машина. Ну, хоть что-то здесь напоминало мои фантазии о будущем! Летающий транспорт, как он есть!

Машина приблизилась так быстро, что я только ахнула. Двери распахнулись, и медбрат подсадил меня в просторный светлый салон.

От водительской кабины нас отделяла полупрозрачная перегородка. Но даже сквозь нее было видно, что там совершенно пусто. Машина управлялась автопилотом.

Я глубоко вдохнула и снова представила, что вот прямо сейчас увижу город и даже мир будущего…

И… опять ошиблась.

Внизу простиралась нетронутая цивилизацией природа. Леса, горы, равнины и реки выглядели так, словно их никогда не вырубали, не покоряли, не вспахивали и не облагораживали.

Между ними то тут, то там попадались настоящие поместья аристократов. Словно я угодила не в инопланетное будущее, а в земное прошлое.

Только особняки казались слишком идеальными, красивыми, почти игрушечными.

Временами под нами мелькали добротные аскетичные коттеджи с яркими черепичными крышами, видимо, для менее богатых мельранцев.

И вот когда я уже подумала, что ничего другого не увижу, впереди вырос лес темных, лаконичных небоскребов. Здания такой высоты я даже вообразить не могла. Прямо не здания, а божественные колонны от земли до небес!

Между ними разноцветными реками рассекали воздух небесные шоссе.

По сторонам от пестрых потоков машин мерцали едва заметные глазу туманные розоватые линии. Наверное, ограничители.

Все наземные тротуары вместо привычного мне асфальта, булыжников или плитки, покрывал какой-то светло-голубой материал. Казалось, пешеходы гуляют по едва подтаявшему льду.

Город выглядел красиво, почти глянцево, нереально.

Машина прибавила ходу, и все замелькало, как в ускоренной перемотке.

Небоскребы, небесное шоссе, виртуальные рекламные табло, витрины, снова небоскребы и… мы немного замедлились.

Резко свернули и устремились к неожиданно низкому полукруглому зданию. По всей его ярко-оранжевой поверхности сверкали на солнце сотни окон.

Я думала, мы направимся туда, но машина пронеслась по просторному парку, обогнула здание, и взгляду открылась небольшая пристройка. Она походила на несколько шариков мороженого, выложенных прямо на земле в художественном беспорядке.

Машина села, и дверцы распахнулись, впустив в кабину упоительный запах свежескошенной травы и чудесный аромат домашней выпечки.

Медбрат выскочил наружу, подал руку, и я отчетливо осознала – одну меня тут никуда не отпустят, даже в больничный парк. Но я предпочитала соседство этого мельранца, и особенно – компанию Раса, обществу Свангарда и, уж тем более, заточению в особняке клана Лимраньи.

Внезапно пришло удивительное воодушевление. Будто знала наверняка – мы со Свангардом больше не встретимся. А если и встретимся, то не как собственность с хозяином, рабыня с господином – как равная с равным.

Я замерла на мощеной оранжевой плиткой дорожке, потому что в голове замелькали образы, видения, картинки… Не знаю, как правильней назвать.

Вот счастливый Рас бежит навстречу. Он улыбается, что-то кричит, а я понимаю лишь одно – впереди свобода, новая жизнь и… безоблачное будущее.

Но следом мир заполняет чернота – глухая, холодная, безнадежная. Я нахожусь в ловушке, словно в мешке.

А потом… потом… перед глазами мелькают странные мельранцы или не мельранцы. Нечто среднее между мельранцами и людьми. Иссушенные, как после долгой болезни, с тоскливыми лицами, надеждой в запавших глазах. Их взгляды требуют, просят, молят. Я хочу… очень хочу помочь. Но не в силах ничего сделать. Беспомощность тисками сдавливает грудь, сердце сжимается от жалости.

Меня вновь накрывают странные волны. Будто где-то рядом источник очень громкой музыки, и тело вибрирует, улавливая ритм, подстраивается под него и резонирует.

А еще я постоянно возвращаюсь в просторную светло-зеленую комнату, с трехмерными обоями на стенах. Почему-то я точно знаю – эти рощицы с изящными деревцами и пушистым травяным ковром – лишь изображения. Как и мохнатые черные зверушки, похожие на очень больших белок. Они лихо скачут по веткам, спрыгивают на землю, суматошно что-то закапывают и снова прячутся в кронах. Стрелы солнечных лучей пронзают резные спинки громадной кровати, неподалеку от окна, и расплываются ослепительными шариками. Большой стол, выполненный в той же манере, высится посреди комнаты, и солнечные зайчики играют на нем в догонялки, испещряя белоснежный пластик желтыми пятнами.

Ленты лучей расчерчивают пол широкими полосами и упираются в дверь. Дверь… дверь… Она приближается, удаляется, маячит перед внутренним взором.

И сменяется рыжим семейством. Красивая молодая женщина, на вид не старше тридцати, с утонченными чертами лица – детскими, но не кукольными обнимает трех взрослых детей. Двух крепких мужчин с волосами цвета спелой ржи, чем-то похожих на Раса, и девушку, почти точную копию мамы.

Они что-то говорят, улыбаются, а затем вдруг вспыхивают розовым заревом, как Рас в моих воспоминаниях. Оно поднимается ввысь, словно причудливый фантомный костер с рыжим семейством внутри, тянется лепестками к небу и опадает, исчезая в мгновение ока.

Не знаю, как надолго выпала я из реальности. Только кто-то настойчиво встряхнул за плечи, и видения исчезли.