– Диляра Владо?…
Прислушиваюсь к себе, с удивлением понимая, что… накрывает меня ревнивым бешенством к племяшу. Контролируемым. Но от этого не менее чувствительным.
Как интересно… Красивая, конечно. Но… Сильные женщины – это не мое. Давно не влекут. На службе переел еще по молодости.
И настолько нелепо это чувство для меня, что я растерянно улыбаюсь своим болезненным ощущениям.
– Ну знаю, допустим. Дело читал. Собеседовал.
– Возьми ее… Зачем маринуешь?
Вот прожженная девица, быстро сообразила, через кого надавить!
– Это она тебя о протекции попросила?
– Нет. Не просила. Поинтересовался – поделилась.
– Ну да, как же.
Теперь тем более не возьму!
– Да отвечаю – не просила! – начинает пениться Иван.
– Когда успел познакомиться?
– В спортзале сегодня… – пожимает плечами.
– Она подошла?
– Неа… Я.
– Зачем?
Цокает языком, закатывая глаза.
– Дядька, тебе ж сорок два, а не семьдесят. Ты меня пугаешь!
– Служба у меня такая, Иван.
– Ну а у меня-то нет! Могу я с девчонкой красивой познакомиться?
– Она тебя старше, какая она тебе девчонка?
– Реально? – удивленно поднимает брови.
– Реально. У нее вышка. Два года работы в ментовке, а потом академия. Посчитай…
– Ой, да год-два разницы, – пренебрежительно фыркает он.
Да, на самом деле это вообще никакой роли не играет. С чего я его отговариваю?
– Возьми ее.
– Нет.
– Почему?
– Мутная она.
– У тебя все мутные!
– Служебная деформация.
– Но кого-то же ты возьмешь!
– Кого-то возьму…
– Теперь получилось, что я ей медвежью услугу оказал? О которой она еще и не просила? Стремно вышло, – зло тушит сигарету.
– Ладно. Обещаю твою протекцию в решении не учитывать.
Вздыхает.
– Спасибо и на этом.
На лоджию выходит мать с мокрыми полотенцами.
– Накурили… – осуждающе.
Молча открываем пошире окна, чтобы быстрей проветрилось. Мать развешивает полотенца.
– А Андрюхе ты с Варей помог… – недовольно прищуривается племяш.
– Так ты не сравнивай. Варя – мать двух Зольниковых. А Диляра кто?
– Смотри, дядька, женюсь – потом не отмажешься.
И меня опять скручивает от жгущих ощущений.
– Я те женюсь! Молоко еще на губах не обсохло. И вообще заканчивай свои подкаты к моим сотрудникам.
– Так твоим или не твоим?
– Сам-то когда женишься? – вздыхает мать. – Уже и не чаю я внуков от тебя дождаться.
– Да ладно, мам, какие мне дети уже.
– И за что ты только так женщин не любишь? Вроде не обижала я тебя маленького.
– Почему не люблю… – обескураженно пожимаю плечами. – Погубить боюсь. Служба у меня… Семья всегда под ударом будет.
Ну и люблю через раз, честно признаться. Сложные они существа. Энергозатратные. Мужчине без них проще.
– У всех служба. И отец твой служил. И ничего. Вот двоих сыновей народили. А девчонки Бог не дал. Может, у тебя бы родилась.
– Я свой выбор сделал. Закрыли тему.
Уже поздно, малышня спит на руках у Вари с Андреем. Потихоньку расходимся. А меня все не отпускает. Как она ловко Ивана окрутила… Уверен, что не без ее давления эта просьба. Напрямую, конечно, могла и не просить. Дался ей мой отдел.
Ладно, понимаю еще, есть фанатки по оперативке, адреналинщицы, но в защиту свидетелей… Там же в основном работа бумажная, нудная, с документами. И чего уперлась?…
Водитель подгоняет тачку. Не дожидаясь, пока метнется, сам открываю себе дверь и сажусь назад.
– Паш, в Кунцево давай, – пролистываю я на телефоне фотографии страниц из ее личного дела.
– Сделаем, товарищ полковник!
Не знаю, зачем еду к ее дому. Вообще тут есть два логичных варианта: забить на детали и взять ее или забить на квалификацию и не взять. Но меня напрягают оба.
Засела заноза в подкорку. Что в ней не так? И я, повинуясь инстинктам, еду зачем-то в направлении ее дома, хотя время уже двенадцатый, я нетрезв, и, вообще-то, даже если хочу пробить про нее еще какие-то детали, легко могу поручить это своим подчиненным.
Пока едем, пролистываю еще раз личное дело и все, что накопали мне спецы. Исключая эпизод с сестрой, чиста аки агнец. Пару приводов за драки по молодости не в счет. Никаких обвинений ей после выяснения предъявлено не было.
– Вот у этого дома тормози.
Обычная старенькая девятиэтажка, одной стороной смотрящая в сквер.
Выхожу из машины.
– Проводить, товарищ полковник?
– Обойдусь, не девица.
– Ждать?
– Да. Я ненадолго. Припаркуйся нормально.
Достаю сигарету.
Квартира съемная. Проживает одна… Прикуриваю, обхожу дом, заворачивая во двор.
Старенькая детская площадка с покосившимися горками.
Рядом обтянутая лентой небольшая стройка – монтируют современный детский городок.
Ухожу в тень этого городка подальше от света окон, просчитывая, какие окна ее.
Свет горит… Нет, это мы хорошо обмыли младшего погоны. Так наобмывались, что сам полковник в оперативку пошел! Достаю еще одну сигарету. Вижу, что мой водитель паркуется возле первого подъезда.
Какого я делаю здесь? Открываю мессенджер на телефоне.
Елена: «Виктор, ты где?»
Черт! Второй раз вопрошаю к себе: «Какого хрена меня сюда занесло, тем более, когда меня ждет женщина?» Смотрю на часы. Двенадцать практически.
Час назад обещал уже быть.
Виктор: «Не сегодня».
Елена: «Когда?»
Виктор: «Я напишу».
Ну, давай, взорвись. Пора. Мы слишком долго уже тянем этот формат эпизодических встреч. А со свободными женщинами так нельзя. Они ждут продолжения. Продолжения не предусмотрено. Но Елена слишком выдержана и прохладна, чтобы взорваться. Это немного обламывает меня в сексе, но в целом Елена устраивает как любовница, и я ценю то, что она не имеет отношения к конторе. Однако желания просыпаться с ней у меня так и не возникло. И мне кажется, что уже не возникнет никогда.
Вот поэтому между нами уже пару месяцев напряжение. И пора завершать эти отношения, чтобы они не стали в тягость нам обоим. Но она почему-то не дает этому разговору случиться.
На самом деле у полковника ФСБ не так уж много поводов и возможностей познакомиться с достойной женщиной «не по работе». Елена была дизайнером моей квартиры. Но после завершения работы до сих пор туда ни разу приглашена не была. Это не слишком вежливо.
Но вежливость во мне тоже давно атрофировалась.
Как уж есть… Не поеду к ней. Не хочу.
Но и здесь мне делать нечего.
Убираю телефон в карман пиджака.
Делаю последнюю затяжку и иду к урне, чтобы выкинуть сигарету.
Пара фонарей во дворе гаснет в ту же секунду, как пиликает полночь на моих часах. Коммунальные службы экономят на электричестве? Из-за угла дома выезжает видавший виды джип и двигается мне навстречу.
Следом едет еще одна тачка.
Джип подъезжает ближе и, пытаясь припарковаться в явно узкое для него пространство, неожиданно резко сдает назад.
И щелкает бампером нос седана, что сзади. Пьяный он, что ли?…
А вторая-то машина мне знакома! Диляра… Диляра и водитель джипа вылетают из машин одновременно.
Выглядит она необычно… В длинном светлом, очень женственном платье. Волосы распущены.
Я даже делаю несколько шагов ближе, чтобы приглядеться, она ли это. Она…
Она…
Начинается перепалка.
Водитель хамит… Типичный браток, переживший миллениум.
Не планирую вмешиваться. Она сама прекрасно может за себя постоять.
В крайнем случае взмахнет волшебными корочками и угомонит этого братка.
Не собираюсь ровно до того момента, как из машины не выходит второй.
Потому что одного она может положить легко, а у второго может быть и оружие. Мало ли… Диляра достает свой телефон, наотрез отказываясь возмещать ущерб.
– Я вызываю ГИБДД!
– Э-э-э! – один вырывает телефон у нее из рук.
– Менты нам не в кассу. Бабки давай, и мы двинем.
– Да забирай телефон ее.
Я бы на ее месте уже положил того, кто ближе.
Но Диляра растерянно прикладывает руку ко лбу, ложась спиной на машину.
Может, ее от удара тряхнуло?
– Эй! – окликаю я братка. – Верни телефон девушке.
– Иди мимо, мужик!
– Добрый вечер, Диляра, – подхожу ближе.
Молча сую в нос братку открытые корочки. Пока он втыкает, оглядываю тачку Диляры.
– Телефон и триста баксов на ремонт, – плюсую я моральный ущерб к сумме. – Иначе завтра оба присядете за нападение на моего сотрудника при исполнении.
Телефон и бабки мгновенно материализуются в руках Диляры.
Она обескураженно, почти испуганно, смотрит на меня.
Ну да… Внезапное появление. Бэтмен, блять!
– Виктор Алексеевич, – подлетает Павел. – Помощь нужна?
Отрицательно качаю ему головой.
– Возвращайся в машину.
– Есть, товарищ полковник.
Братки тоже отваливают.
– Ты ударилась? – с тревогой смотрю на ее трясущиеся пальцы.
– Ага… – выдыхает.
– Спасибо… Виктор… ммм… Алексеевич.
– Головой?
– Мхм…
– Покажи…
– Да ерунда!..
– А ну-ка, присядь.
Усаживаю ее на водительское сиденье, присаживаюсь перед ней на корточки.
Дрожащими руками кладет телефон и деньги в дамскую сумочку.
– Сотрясение, видимо. Пристегиваться надо, – выговариваю ей строго.
– Спасибо Вам. Вы езжайте… Я посижу немного.
– Не придумывай, лейтенант, – начиню опять злиться на нее. – Пойдем, до дома доведу. Рухнешь еще где-нибудь по дороге.
– Неудобно как-то.
– Спать стоя неудобно.
Вытаскиваю ключ из зажигания, подаю ей руку.
Она забирает с пассажирского сиденья пакет и вцепляется в меня ледяными пальцами. Закрыв дверь, блокирую машину. Забираю пакет.
И такая она… хрупкая сейчас и ранимая… в своем этом воздушном платье… Качнувшись, делает шаг вперед, и я рефлекторно (хотя откуда, блять, у МЕНЯ могут возникнуть такие рефлексы?!) подхватываю ее за талию.
Но если реально рухнет, то это единственный безопасный способ транспортировать ее домой.
– Может, тебя в травмпункт? Пусть УЗИ сделают.
– Да все хорошо, честное слово!
Духи у нее свежие, мятные… Не те горьковатые, которые я чувствовал, когда она дерзила мне в кабинете. И от этого запаха мозги мои пьяные отключает еще больше. Торможу еще один внезапный порыв – подхватить на руки.
Что за пиздец с этой женщиной? Да ее и близко к составу нельзя подпускать! Ваньке бошку слету оторвала. Да и я ничем не лучше. Осталось только поцеловать в подъезде!
Скептически закатываю на себя глаза, косясь при этом на ее губы, которые она без конца покусывает.
Красивые губы… Сглатываю ком в горле, поджимая свои.
Довожу ее до лифта.
Поворачиваю лицо, кровь стучит во все конечности от ее близости. Она нервно заправляет волосы за ухо. Приглядываюсь. Вдоль уха тонкий шрам…
– Шрам у тебя, как от ножа, – хмурюсь я. – Что-то не примечал его раньше. Где так умудрилась?
– В детстве… – удрученно выдыхает она. – Окно разбилось… И вот… Нервно выправляет волосы обратно.
– А ты на службе совсем другая. Я бы и не узнал слету.
– Да. Наверное, – зажмуривается.
Явно не в себе! Прилично видимо приложилась.
Створки лифта открываются, выходит парень с собакой.
– Спасибо огромное, дальше я и правда сама, – сбегает она внутрь, вставая так, чтобы я не мог зайти в лифт. – Спасибо.
Удивленно приподнимаю бровь.
Створки лифта смыкаются, скрывая за собой ее встревоженное лицо.
Нормально ты девочка полковника бортанула! Но, может и к лучшему. Пьяным к ней точно приближаться не стоит! Нет… не возьму!
Все разошлись. Мы с бабушкой пьем крепкий чай с травами…
– Ложись-ка ты, Иван, спать. А я посуду загружу в твою чудо-женщину.
– Ба… Это посудомоечная машина, – смеюсь я.
– Вот и я о том. Одни машины у вас.
Бабушка переживает, что мы все холостяки. Только вот Андрюха у нас отстрелялся и теперь у нее в любимчиках!
– Неправда, – вибрирую я от нетерпения пообщаться с Дилярой. – Я сегодня с девушкой познакомился.
– Хорошей?
– Ба, ну зачем мне хорошая? Они же скучные.
Скептически смотрит на меня.
– Плохая, что ли?
– Своеобразная… – пожимаю я плечами. – Дерзкая. Смелая.
– Ну… Это разве плохая? – машет рукой на меня бабушка. – Может, хоть приструнит тебя, обормота. А то навел срамоту! Голых девок надо не на стену вешать в твоем возрасте, внук. Тебе же не четырнадцать.
– Ну я же убрал! – закатываю глаза. – Это просто постер. Но согласен, не очень прилично.
Сдаюсь я сразу, потому что бабушка будет эту тему развивать, пока я не покаюсь за чертов порнопостер, что она лицезрела.
– Как по мне, Ваня, в твои двадцать пять неприлично без женщины засыпать, такие вот постеры разглядывая.
– Ну… Служба такая…
– Что вы все службой оправдываете? Что ты, что Виктор.
– У дядьки, кстати, есть женщина, – сдаю я его.
– Да? – удивленно вскидывается бабушка.
– А что же не привел познакомить?
– Не знаю. Жениться же не собирается, судя по всему…
– Тогда это, Вань, не женщина называется, – недовольно швыряет полотенце бабушка.
– У нас в деревне таких «нужник» называли. И мне за своего сына стыдно, что он себе позволяет женщину так своим поведением оскорблять.
Бабушка жесткая. Не скажет, а врежет иногда словом.
– Твоя тоже «нужник»? – сердито смотрит на меня.
– Нет!! Ты что?…
Я бы свою привел, – вздыхаю я.
– Я даже приглашал. Но пара часов знакомства… Отказалась. Может, в следующий раз.
– Значит – хорошая девушка. А что характер непростой, так это ничего. Спи… Вставать тебе рано. А мне не спится у вас в городе, тяжело. Что на завтрак хочешь?
Ооо… Вот это просто волшебная бабушкина опция! Завтраки…
– Блинчики…
– расплываюсь я в улыбке, сползая на диване в лежачее положение и вспоминая детство.
Летом мы жили всегда у бабушки. И утром на столе всегда стояли горячие блинчики, оладьи, драники… С магазинными не сравнить! – Будут тебе блинчики, внук, – гладит бабушка меня по коротким волосам.
– Спи.
И я даже закрываю глаза на пару минут.
Но как только она выходит на кухню, выключая свет, меня подбрасывает от нетерпения.
Открываю контакт моего скорпиончика.
Вспоминаю, как точно назвал себя у нее в контактах: «Я уложил тебя, помнишь?»
Иван: И надеюсь, ты до сих пор на лопатках…
Диляра: Какой самоуверенный капитан!
Иван: Все время думаю о тебе…
Диляра: С места в карьер?
Иван: Это плохо, что я открыт?
Диляра: Если противник открыт, он либо слишком самоуверен и недооценивает тебя, думая, что ты не представляешь опасности, либо это ловушка. Третьего не дано.
Иван: Ты права. Но я не противник. Поэтому твои правила – мимо. Ты знаешь, как волки дают знать волчице о своем выборе? Они ложатся перед ней на спину, открывая горло. И вот – я открываю свое… Зацепила, я горю!
Диляра: Это смело. Но… Тогда мне надо переименовать твой контакт.
Иван: Версии?
Диляра: «Я тот, кого ты уложила, помнишь?»
Иван: Справедливо! Тем более, что ты легла сама. Я не идиот.
Диляра: Так значит, капитан Зольников открывает свое горло?
Иван: Да.
Диляра: Ты отвечаешь за то, что говоришь? Иначе я очень разочаруюсь…
Иван: Отвечаю.
Диляра: Мм… Ну, иди, поцелую на ночь…
Прилетает картинка: рельефные влажные губки со стекающей алой помадой.
Первый порыв – потребовать фотку с реальными. Но… нифига. Будем борзеть!
Иван: Э, нет. Обещаешь поцелуй – давай реальный.
Диляра: Поедешь через весь город за поцелуем?
Иван: Легко! Адрес.
Диляра: Больше ничего не обломится… За сигаретами выйду – в лоб поцелую. И все!
Подскакиваю с дивана, включаю свет.
Натягивая джинсы одной рукой, второй набираю.
Иван: Адрес! Или ты не отвечаешь за свои слова? Я очень разочаруюсь…
Скидывает адрес. Есть!!!
– Ба! Мне уехать надо.
Из кухни выглядывает удивленная бабушка.
– Куда на ночь глядя?
– Да… Подарок надо срочно забрать, – ухмыляюсь я.
– Ясно, – строго. – Если «хорошая», не обижай.
– Ой, ба, да она сама кого хочешь обидит, – отмахиваюсь я, выскакивая за дверь.
Нажатием пары иконок вызываю в приложении такси.
На своей, конечно, удобнее, но я прилично «наобмывался».
Сбегая по лестнице вниз, проверяю задний карман, нащупывая пару квадратных «патронов».
Обломится – не обломится… И куда конкретно ты меня поцелуешь – это мы уже на месте решим.
Докинув сверху купюру за скорость, нервно давлю воображаемую педаль газа в пол. Дороги пустые, и мы долетаем быстро.
– Притормози…
Выхожу у маленького павильона, отпускаю такси.
Покупаю пару пачек сигарет – одни себе, другие ей.
Выбираю средней крепости.
Не верится мне, что курит она легкие.
Такие девочки любят покрепче.
Набирая ей, чтобы выходила, поворачиваю во двор и вижу, как из двора выезжает служебный мерс дядьки.
Не понял… Он поворачивает в другую от меня сторону, и я еще раз вглядываюсь в темноте в его номера.
Да. Его машина.
Смотрю на часы. Дядька уже должен быть дома. Что ему здесь делать? Может, водила здесь живет? Странное совпадение…
Но волнение от предстоящей встречи стирает все остальное.
Меня снова разгоняет, как радиоактивного.
Улыбаясь, ищу глазами ее подъезд. Не знаю, какой. Номер квартиры она не сказала.
Вижу ее тачку с покоцанным бампером, криво припаркованную у бордюра.
Ну красотка! Если так парковать, то не только бампер снесут.
Слышу звук открывающейся двери подъезда. Поднимаю глаза.
В свободном сером спортивном костюме.
На голове капюшон, низко натянутый на глаза, руки в карманах.
Ааа… Беззвучно смеюсь. В темноте можно и за гопника принять! Оглядывается. Взгляд проплывает по мне и дальше – мимо, по дороге вдоль дома, и застывает там. Нет, ты издеваешься, что ли? Не заметила?!..
– Диляра! – окликаю я, садясь на ее капот.
Встречаемся взглядами.
– Я сэкономил тебе время, – демонстрирую пачку сигарет.
Ухмылочка…
Не торопясь подходит, встает между моих расставленных ног.
Ее лицо чуть выше моего, я смотрю на нее снизу вверх. Забирает сигареты, засовывает их в задний карман.
– Спасибо.
От ее низкого и, как мне кажется, возбужденного голоса, кровь бьет мне в голову и в пах. Член распирает до боли, он упирается в ширинку. И я неровно дышу, кайфуя от своих ощущений.
Мы одновременно облизываем губы. Если я прикоснусь к этим дерзким губам… Я же сейчас порву ее тут, как тузик грелку, прямо на капоте!
Снимает капюшон. Свет от фонаря полосой падает на ее шею. Я вижу, как бешено колотится там венка. Дотягиваюсь до ее пальчиков. Сжимаю…
Закрывая глаза, тяну их к себе на грудь и прижимаю ладонью к сердцу.
Оно истошно бьется, ломая ребра.
– Сейчас взорвется, – хрипло усмехаюсь я. – Кровью все к черту залью, костюм тебе испачкаю.
Возбужденно смеясь, обхватывает ладонями мое лицо, приближаясь своим.
От ее горячих рук я ощущаю чувствительный толчок крови в пах, и голова моя кружится. Потому что вся кровь отлила в совсем другие места.
Ее губы медленно и очень аккуратно прижимаются к моей верхней губе. И мы застываем так, закрыв глаза.
И с каждым ударом сердца во мне все меньше и меньше кислорода.
Оно разгоняется… разгоняется… разгоняется…
И я взрываюсь от этих ощущений, теряя контроль.
Подхватываю ее за талию и за затылок, жадно и больно врезаясь в этот горячий божественный рот.
Нетерпеливо простонав, она горячо отвечает. Мы улетаем, сжимая друг друга и съедая! Мне кажется, мир кружится… Мне мало этих губ и этих стонов, и рефлекторно руки съезжают ей на задницу. Ооо…
Я так хотел ее почувствовать.
В эмоциях сжимаю, впиваясь в шею.
О проекте
О подписке