Валентина Сергеевна Вишневская – главная конкурентка отца и… мама Макса – поправляет безупречно уложенные светлые локоны. Улыбается мне, сверкая жемчужными винирами. Но взгляд сегодня у неё прохладный и тревожный. Нервно теребит бриллиантовую подвеску. И мне кажется, сейчас вспорет себе кожу на груди хищным красным маникюром.
– Ника! Наша красавица… Как я рада тебя видеть!
Обнимает. Обмениваемся поцелуями в щёку.
– Здравствуйте.
– А Павел Александрович?…
– Папа не может. У него сегодня сделка.
– Сделка?
– Он выкупил сеть заправок Туровых.
– Да, Павел как каток, – растягиваются её губы в не очень искренней улыбке. – Всех раскатал!
– Ну не всех, Валентина Сергеевна, – сдержанно улыбаюсь я. – На Вас пока не покушается.
Иду к Максу, слыша вслед тихое: «Это пока…»
Но таков бизнес! Что я могу сделать? Папа – акула. Но и Вишневские в своё время тоже демпинговали и сожрали всех, кто поменьше.
Сегодня мне предстоит довольно неприятная вещь – озвучить Валентине Сергеевне, что свадьбы не будет. Так как сам Макс не соизволил. А у меня устойчивое ощущение, что предложение мне сделала именно она. И я согласилась приехать сюда только поэтому.
– Добрый вечер, – подхожу я к гостям.
– Мадемуазель Градская! – улыбается мне моложавый отчим Макса. – Когда уже мы сможем обращаться к Вам «мадам»? Мы все ждём дату.
Обмахивает специальным веером скворчащее мясо на гриле.
– Можете, Ростислав, начинать прямо сейчас. Во Франции давно уже принято обращение «мадам» и к незамужним девушкам.
– Ну Ника… Я же совсем о другом!
– Ника, клубнички? – протягивает мне креманку Валентина Сергеевна. – Только с куста. Со свежими сливками.
– Благодарю, – забираю десерт из её рук.
– Максимка, ну что ты опять в своём телефоне? – с едва сдерживаемой жёсткостью на последнем слове.
Он отрывает глаза от экрана.
– Мам, тут ралли-онлайн, я сделал ставку.
– Твоя ставка может не сыграть! – прищуривается она требовательно. Недовольно давит его взглядом до тех пор, пока тот не прячет телефон в карман, недовольно цокнув языком.
– Мальчишка! – со снисходительной интонацией а ля «что с него взять?» – Но замечательный, правда? Вы очень красивая пара.
– Мхм…
– Как твои успехи в студии?
– Права на один трек продали как саунд к фильму
– Поздравляю! Я всегда верила, что ты добьёшься успеха. Вы с Максимом определились с датой? – подхватив меня под локоть, отводит в сторону. – Я думаю, что в первых числах октября…
Браслет Беркута на моей руке вибрирует и сжимается. Посылаю ему ответное прикосновение, касаясь своего браслета пальцем. Это придаёт мне решительности поговорить с Вишневской так, как планировала.
– В октябре ещё тепло, но можно накинуть роскошную белую шубку, уже красивая золотая листва…
– Валентина Сергеевна… нет, – опускаю я взгляд, качая головой. – Я думаю, что все эти планы поспешны. В октябре не будет свадьбы.
– Но в ноябре такие ветра… Они испортят нам фотосессию.
– И в ноябре – нет.
– Ты хочешь зимой? – ползут её брови вверх.
– Я вообще, если честно, не хочу пока замуж.
– Ну как же… Ника? Мы уже всех оповестили… Почему? Максимка так любит тебя! Он не переживёт твоего отказа…
– Ох, перестаньте, Валентина Сергеевна. Он не каждый день и вспоминает-то о том, что я существую.
– Гадёныш неблагодарный… – с чувством. – Он чем-то обидел тебя?
– Да нет. Наоборот. Я ему очень благодарна за тот случай, когда он спас меня от нападения собаки. Но… для брака этого недостаточно, мне кажется.
– Он рисковал собой! Разве может быть что-то другое более серьёзным доказательством чувств?
– Не знаю… – опять начинаю сдаваться. – Но я очень ценю его поступок.
Нечаянно касаюсь браслета, отправляя ещё одно прикосновение Беркуту, и краснею от того, что сделала это первой. Чёрт возьми, даже браслет мне приносит в сотню раз больше эмоций, чем…
Отыскиваю взглядом Макса. Он со смехом говорит с кем-то по телефону. Мать смотрит на него с застывшим лицом.
Короче, нет!
– Я Вас очень прошу, не муссируйте, пожалуйста, больше тему с нашей свадьбой. Не надо никаких официальных заявлений. Я буду это опровергать. Пока что у нас с Максом нет ни одного повода для брака.
Стягиваю колечко… Протягиваю ей.
– Я возвращала Максу, но… Возьмите Вы, пожалуйста.
Она обиженно отмахивается.
– Прекрати, это подарок. Не нужно его возвращать. Ты лучше подумай о будущем. Только представь, как высоко вы взлетите с Максом, если организовать слияние моего бизнеса и бизнеса твоего отца. Вы встанете у руля!
– Да ну зачем мне это? – искренне удивляюсь я. – Папа не отпустит этот руль ещё лет двадцать! И слава Богу! Машины – это не то, что вдохновляет меня.
– Ты можешь и не касаться бизнеса. Машины вдохновляют Максима. Он будет заниматься всем, а ты лишь пожинать плоды и жить в своё удовольствие.
– Да я и так… – пожимаю плечами. Зачем мне для этого Макс? Но вслух не говорю, чтобы не обижать Вишневскую.
– Ника, подумай… что будет, если отца вдруг не станет? Кто подхватит эту махину?
– Да не хочу я о таком думать! – с возмущением делаю шаг назад.
– Зря. Обо всём надо думать заранее. Но я хочу, чтобы ты знала, что наша семья очень любит тебя, – смягчается её тон, – и мы всегда поддержим тебя, что бы ни случилось.
– Благодарю! – обнимаю я Валентину Сергеевну. – Это очень ценно. Я сейчас тихонечко сбегу, извинитесь за меня перед гостями, пожалуйста.
Но тихонечко сбежать она мне не позволяет. За спиной я слышу стальное:
– Максим! Отвези Нику.
И невнятное гневное шипение на него.
Да, я понимаю, что Вишневской очень выгоден наш брак. Это единственный шанс остаться на плаву с её бизнесом в нашем городе. Мне хочется попросить отца, чтобы он её не топил. Всё-таки Макс спас меня. Но не факт, что мистер Градский прислушается. Папа – кремень в таких вопросах. И поступок Макса не возводит в ранг подвига, а считает естественным для мужчины. Но я всё равно попрошу за неё.
В машине нам очень неловко друг с другом. Вместо того, чтобы везти меня домой, он вдруг сворачивает к обочине. Вишневские живут в пригороде. И мы стоим на трассе. Впереди, в низине, огни города.
– Минуту… – выходит из машины Макс.
Наблюдаю в лобовое, как он раздражённо курит, разговаривая с кем-то по телефону. Рефлекторно достаю свой. Проверяю переписку с Беркутом. Там нет ничего нового. И это так болезненно сводит грудную клетку, что мне вдруг становится страшно за себя.
Какой-то неизвестный мне человек за несколько дней научился управлять моими чувствами, настроением и сделал эмоционально зависимой от себя. Это, наверное, ненормально… Я же каждые полчаса проверяю этот чёртов телефон!
Кто он?
Почему не предлагает встретиться?
Это же логично, вообще-то!
Макс садится внутрь.
– Ника, у тебя другой мужчина? Поэтому ты рвёшь всё между нами?
– Не поэтому.
– Но… он есть?
– Нет.
– С кем ты сейчас переписывалась?
– Какая разница?
– Есть разница! Я хочу понять: дело во мне или дело в тебе. И с чем бороться. Дай сюда, будь добра.
Отбирает телефон.
– Макс!
– Нет, я просто не понимаю…
Вводит мой нехитрый пароль. Телефон открывается сразу же на странице с перепиской. Мои щёки вспыхивают!
– Мхм… – просматривает он наши переписки. – Беркут. Это кто?
– Да я не знаю… – от неловкости начинаю мямлить.
Какого вообще?!
– Верни телефон! – пытаюсь забрать его.
– Нет, – отталкивает мою руку. – Не знаешь? – зло ухмыляется. – И стихи ему не ты отправляла?
– Это не твоё дело!
– Ошибаешься! – нажимает на дозвон.
Мне кажется, я вспыхиваю до кончиков волос и осыпаюсь пеплом!
Нет-нет-нет…
Но Беркут не отвечает на вызов.
Макс зажимает иконку микрофона и наговаривает голосовое:
– Слышишь, чувак, ты тут имеешь борзость моей невесте писать, так имей борзость за это ответить. Возьми трубку.
– Макс, хватит!!
– Прослушано, Ник! – демонстрирует мне экран. Набирает снова. Беркут вновь не отвечает на звонок. – Что ж он у тебя трусливый такой, что даже трубку не может взять? Или, может, он тебе с зоны пишет?
Снова зажимает микрофон:
– Тогда свободен! – вальяжно. – Не надо сюда больше написывать. Ника в таких робких юношах не нуждается.
Быстро скользя пальцами по экрану, ставит Беркута в блок.
Какая ужасная ситуация!
– И вот ради этого, Ник, ты разорвала наши отношения? – брезгливо.
– Дай телефон, – вздыхаю я.
Пренебрежительно протягивает. Выхожу из машины. Иду по обочине по направлению движения. Внутри пусто и противно от всего этого. И – да, мне неприятно, что Беркут не ответил.
– Ника, сядь, – догоняет меня на машине Макс.
– Оставь меня в покое.
– Ника, сядь! Твой отец порвёт меня за эту твою выходку. Не пойдёшь же ты до города пешком?!
– Вот и пусть порвёт.
Я вдруг понимаю, что больше не хочу общаться не только с Максом, но и с Беркутом. Потому что Макс своим вмешательством что-то сломал! И теперь тот факт, что Беркут не ответил на вызов, разрушил всё очарование общения. И мне так пусто, как будто меня прострелило насквозь пушечным ядром! И обидно до слёз.
Макс продолжает уговаривать меня. Вставляю наушники в уши. Мой браслет вздрагивает и тепло обнимает за запястье.
Никого не хочу…
В чувствах срываю его с руки и закидываю подальше.
Всё!!
«Беркут, ты где? Только попробуй нас продинамить!»
Моя первая попытка выйти из добровольного затворничества. Мне не столь интересна эта тусовка, сколько необходимо ощутить себя среди людей полноценным. Или не ощутить.
История с Никой становится немного плотнее. И я дико обламываюсь, что она выйдет в реал, а я сдуюсь от своей немоты при первой же встрече.
Поднимаю взгляд на уходящую ввысь свечку-многоэтажку. Это здесь… Набираю на домофоне номер квартиры. Захожу в подъезд, пропуская подошедшую девушку. Мы вместе едем в лифте, стоя напротив друг друга. Чувствую её заинтересованный взгляд.
– Привет… – игриво покусывает губу.
Да блять… Немота обламывает даже в этой ситуации, когда в девушке я не заинтересован!
Киваю, говоря губами «привет». Мы выходим на одном этаже.
– Ты тоже к Сергею?
Киваю.
– Я – Лора, – улыбается.
Меня начинает накалять. Именно поэтому я и не хочу людей и общения. Потому что…
Набираю на телефоне: «Александр. Я временно немой. Извини, беседу не поддержу». Показываю ей.
– Оу…
Внимательно смотрю за реакцией. И то, что вижу, меня бесит! Потому что это сожаление и жалость. И… капельку просачивается разочарование. Вот это, вероятно, я и отхвачу от Николь, если вдруг…
Жму на кнопку звонка, чувствуя кожей, как Лоре неловко и хочется скорее дистанцироваться.
– Беркут! Ну неужели!
Пропустив Лору, пожимаю руки друзьям. Мы не виделись с больницы. Там я не имел сил послать их нахрен, чтобы не приходили. А потом динамил, да, общаясь только в редких переписках. Ждал, пока вернётся голос. Но… не дождался.
– Ну как ты, дружище?
Привычно оттягиваю воротник водолазки и пожимаю плечами.
– Голос?
Отрицательно кручу головой.
– Что врачи говорят?
Раздражённо отмахиваюсь.
– Ладно, пойдём.
Меня знакомят с девушками. Имён не запоминаю.
– Беркут у нас временно безголосый, так что с разговорами не приставать! Но просто приставать – не возбраняется, – юморит Серый.
Шатенка, сидящая на коленях у ещё одного моего сослуживца – Лёхи, показательно скользит по мне взглядом. И, останавливаясь на пряжке ремня, прикусывает кончик языка. Хм…
– Пойдём, покурим, – ссаживает он её.
Мы выходим на лоджию.
«Твоя девушка?» – набираю я.
– Да перестань. Просто лёгкие девки… Выбирай любую. Хочешь – эту забирай.
Не хочу. Отрицательно мотаю головой.
– Какая понравилась? Давай организуем тебе?…
Моё голодное тело не против. И среагировало ещё на провокационные взгляды той шатенки. Я представляю себе этот секс и… мою грудную клетку неприятно сводит от противоречивых ощущений. Грязненько, примитивно, пусто…
Ну а какие у меня существуют сейчас ещё версии? Либо так, либо никак!
Сомневаясь, отрицательно кручу головой. Как-то это совсем убого. Не хватало мне ещё организаторов моего секса. Нет. Уж если приспичит, я как-нибудь организую это сам. А пока перебьюсь.
Касаюсь браслета. Нику хочу…
Через несколько секунд мне прилетает ответное «объятие». И мне кайфово… И тёлки эти нахуй не упились.
«У тебя же невеста была», – пишу Лёхе.
– Была… – морщится он болезненно.
«Что случилось?»
– Уехала, – зло. – Европу покорять. Вот! Кайфую от холостяцкой жизни! – с наигранным весельем. – И смотрю её инсту, как кайфует она, – опять зло.
Ясно…
«Значит, не твоя была. Отпусти. Забудь».
– Мхм… – уныло. – Чёт ты не особенно такие советы слушал, когда на жену полковника запал.
Развожу руками. Да. Не слушал я никаких советов. А зря…
– А у тебя как?
«Нравится девочка одна. Но… ничего нет. Кроме переписок».
– Комплексуешь?
Пожимаю плечами, глядя на мерцающие снизу огни города.
– Пригласи её, – толкает в плечо Лёха. – Хочешь – на берег передислоцируемся? Вино, шашлычок?…
Улыбаясь, отрицательно качаю головой. Ника? В компании с этими девками?… Ну нет.
– Почему?
«Она… не этого уровня девушка».
– Давай сольём этих тёлок, будем твою принцессу развлекать. Катер прогулочный снимем, покатаем.
«Спасибо, друг. Но мы с ней даже не знакомы. Бесперспективняк, короче. Просто обмен любезностями в переписке».
– Помощь нужна? Ну там, поговорить вместо тебя?
Категорически кручу головой. Нет. Нет! Ещё не хватало!..
– Блять, Беркут. Только не говори, что тебя опять на самую недоступную фею занесло!
Опуская взгляд, киваю, горько улыбаясь.
– Кто она?
Отрицательно качаю головой. Нельзя говорить. Вдруг сдуру как-то помочь захотят. И испортят всё окончательно. Они такие…
– Чья-то жена?
«Нет. Дочь».
– Ну я даже не знаю… За дочь бы я рвал в разы сильнее, чем за жену. Бабы уходят и приходят, а дочка – родное.
Киваю. Мой браслет вибрирует. Вздрагиваю. Ника… Первый раз «обняла» первая. Волна эйфории расходится по телу. Отвечаю ей тоже прикосновением. Может, что-нибудь написать?… Не хочется быть слишком навязчивым. Поэтому я пишу очень редко.
– Мужчины… – заглядывает к нам шатенка с бутылкой вина и бокалами. – Девочки скучают…
Толкаю плечом Лёху, чтобы валил развлекать барышень. Оставшись один, облокачиваюсь на перила и открываю наши переписки. Перечитав, ухожу в тексты песен, подыскивая строки. Ничего, что хотелось бы отправить, не попадается.
Может, не стихи?…
В её браслете моя симкарта, к которой подключена программа геолокации, установленная на буке. Он дома. Жаль, что я не могу сейчас посмотреть, где она.
Это маньячно? Это перебор?
Да. Я осознаю. Но мне плевать. Я хочу наблюдать. Ей это никак не вредит.
– Беркут, давай в компанию! – заглядывает Серёга. – Ты в телефоне пришёл посидеть?
Ладно, чуть попозже сбегу от них покурить и найду что-нибудь съедобное, чтобы отправить.
Вино, коньяк льются рекой… Друзья становятся развязней, женщины доступней. Все одновременно пытаются перекричать музыку. Басы долбят на полную.
– Саня, давай… – наливает мне Лёха. – Расслабься. Оставишь тачку, поедешь на такси.
Смотрю на тёмный алкоголь в бокале. Наверное, мне нужно. С операции не позволял себе спиртного. Задерживаю дыхание и выпиваю залпом. Обжигающая жидкость скользит по пищеводу и падает в желудок. Сразу пьянею… Голову кружит!
– Привет, Беркут… – подсаживается ко мне шатенка. – Я посмотрю?…
Тянется наманикюренными пальцами к моей шее. Отстраняюсь, не позволяя ей оттянуть воротник. Со сдержанной улыбкой отрицательно кручу головой.
– Да ладно… Мне нравятся шрамы и тату. Я видела мельком, ты показывал… Хочу рассмотреть.
Скользит пальцем по моей груди, подсаживается ближе. Её губы утыкаются мне в ухо:
– Мне не нужен твой голос… Мы с тобой «поговорим» телами…
Прикусывает за мочку. Меня передёргивает от приятного ощущения. И на пару секунд я даже допускаю мысль – расслабиться и позволить ей втянуть себя в трах. Она покусывает кромку моего уха, наглаживая бедро. Закрываю глаза, представляя, что это делает Ника. Но вот косяк – в моих фантазиях Ника никогда не делает ничего взаимного. Только сопротивляется. Я честно пытаюсь каждый раз это переиграть, но как только мне удаётся, то Ника превращается в кого-то другого. Типа этой шатенки. И сейчас образ Ники никак не включается. И я не могу отключиться тоже. Я хочу написать ей…
Ловлю кисть шатенки, снимаю её с бедра. Наливаю ей ещё вина в бокал и сваливаю из-за стола на балкон с сигаретой. Следом выходят друзья.
Мой телефон звонит. Меня уже давно не дёргают звонки. Я на них не могу ответить. Но я смотрю на экран, чтобы понимать «кто» и куда потом написать, если что-то важное.
Ника!!
Поперхнувшись дымом, глухо закашливаюсь, шокированно смотря на экран.
– Сань?…
– Беркут!
– Ты чего?
Растерянно поднимаю глаза, чувствуя, как неприятный мандраж идёт по груди и шее от того, что я не могу взять трубку. И как это может выглядеть в её восприятии.
– Она?… – вглядывается мне в глаза Лёха.
Киваю.
– Она не знает, да? Что ты не можешь говорить?
Опять киваю.
– Дай! – тянет он руку.
О проекте
О подписке