Глава 2

“Тот самый день” наступил. Я так и не начала разговаривать с родителями, а им, как-будто, было все равно. Они молча отвезли меня на поезд и всё. Наверное, думали, что перед посадкой я первая с ними заговорю и начну извиняться, и управшивать забрать меня обратно. Но нет! Я даже прощаться не стала. Просто необорачиваясь ушла в вагон. Никаких угрызений совести с моей стороны не было. Да я вообще ничего не чувствовала! Меня даже не пугало, что я их больше не увижу. Думалось только о том, что мне поможет только смерть.

Проводница проводила меня в купе, где сидела Роза. Она явно обрадовалась, что я пришла.

– Хорошо, что ты не сбежала!

Я села напротив нее.

– Женек ошибся.

– Ошибся?

– Ну да. Мама сказала, что на границе Линий есть только заводы, где делают мясо.

– Вот это да!!! А я не знала. Бедняжки. Хорошо, что твоя мама тебя предупредила.

– А что? Женек все-таки сбежал?

– Ну да! Женек, Тимур, Артур, Виолетта и Дарина. Их родители сообщили о побеге еще с утра. Тридцать минут назад тут такое творилось… Все бегали, кричали, выясняли… Короче, они в розыске.

Я понимала, что если мама сказала правду, то их найдут и накажут, но в тот момент мне стало жалко, что я не пошла с ними. Вдруг мама все-таки соврала и у них все получится? Тогда я лоханулась и буду страдать зря!

– Вот я дура! Надо было тоже…

– Ты не дура! Я слышала, что на заводы очень строго отбирают сотрудников и никаким посторонним нельзя даже близко подходить! Их по любому вернут.

Я не хотела спорить и промолчала. Теперь я стала думать о том, что попробую сбежать из Первой Линии, но Розе ничего говорить не стала. Она все равно была бы против.

Поезд тронулся и у меня сильно застучало сердце.

Это все? Я уезжаю отсюда на целую жизнь? Может все-таки надо было попрощаться с родителями? Или хотя бы посмотреть на них напоследок?

Я вдруг поняла, что не могу вдохнуть, меня скукожило и затрясло. Роза в панике понеслась за проводницей и мне налили мятный чай. Потом я успокоилась. Оказалось, что такое часто происходит с теми, кто впервые едет на Первую Линию.

Через какое-то время проводница снова вернулась и принесла нам два комплекта одежды в пакетах. Она сказала, что в 6:00 нам необходимо быть в форме, сидеть с ровной спиной с двух сторон от стола и ждать инструктора, которого нужно встречать с улыбкой и приветствием.

Мне хотелось послать эту проводницу куда подальше. Какой еще инструктор в шесть утра?

Роза, конечно же, спросила зачем вставать так рано, ведь нам говорили, что мы приедем в 10:00. На что ей ответили, что это правило.

Как же тупо… Что мы четыре часа будем делать? Не будет же инструктаж идти все это время? Дурацкая Первая Линия!

Когда мы остались одни, Роза сразу же развернула свой комплект одежды. Там была белая блузка и серая юбка, примерно до колен. Выглядело кошмарно. Я свой в свой пакет даже заглядывать не стала.

Чтобы отвлечься я хотела позалипать на видео, пока у меня еще был смартфон, но сети уже не работали… А мы ведь даже еще не выехали из территории Второй Линии!

Опять полились слезы.

Путь казался долгим. Мы с Розой то раздумывали о том, какие способы связи есть на Первой Линии, то злились на весь мир, то пытались смириться. Иногда к нам заходили девчонки из других купе, и мы делали тоже самое вместе с ними. Оказалось, что вагоны делятся на женские и мужские. Девушки и парни ехали раздельно.

Я не знаю во сколько я заснула, но мой сон длился не долго. Нас разбудил крик девчонки из первого купе. Не смотря на то, что мы находились в третьем, казалось, как-будто она кричит прямо за стеной. Я быстро вскочила. Мы с Розой в страхе смотрели друг на друга, пока та несчастная извинялась и просила прекратить.

– Что там происходит? – Наконец-то выдавила из себя Роза.

Она хотела посмотреть, но дверь оказалась заперта.

Вопли прекратились, а через минуту закричал уже другой голос. Я сидела в углу, зажав в руках одеяло, а Роза металась по купе и делала предположения, что происходиит, но вдруг резко остановилась у стола, смотря на смартфон.

– Уже десять минут седьмого!!! Давай вставай, нужно одеваться. Помнишь нам говорили, что надо быть одетыми и сидеть за столом?

– Жесть! Жесть! Жесть! Жесть! – У меня стали сдавать нервы. Я очень испугалась и не понимала, что делать.

Роза быстро начала переодеваться в свой комплект одежды. А я до сих пор тряслась, сжимая свое одеяло все сильнее, и смотря на то, как она одевается в эти убогие вещи.

– Чего ты сидишь? Быстрее! – Роза почти кричала на меня. Потом она вырвала из моих рук одеяло и начала его свертывать.

Я наконец-то пришла в себя, схватила свой комплект и начала натягивать юбку. Пока я одевалась, Роза собрала мою постель и засунула на верхнюю полку. Мы быстро сели за стол и не дышали. Оставалось только ждать.

Было слышно, как открывается дверь второго купе. Потом прошло минут пятнадцать, но криков больше не было. Мы все это время сидели, не двигаясь. И не разговаривали.

Начала открываться наша дверь и я снова услышала, как стучит мое сердце.

Зашла высокая женщина в строгом бордовом костюме. У нее в руках был какой-то большой журнал с твердой обложкой. Она попросила кого-то подождать за дверью и закрыла ее.

– Доброе утро.

После того, как она поздоровалась, мы ответили ей тем же.

– Молодцы! Прилежно выглядите! – Похвалила она, а потом обратилась отдельно к Розе – Но здороваться нужно с улыбкой, чтобы было понятно, что вы искренне желаете человеку добра. И сидеть надо прямо, как твоя соседка. Это правило.

Я была в шоке. Это я сижу прямо и улыбаюсь? Сколько себя помню, я всегда сутулилась! Мне даже родители делали замечания! А тут… Я и правда сидела с прямой спиной. А улыбка? Почему я улыбнулась? Как я это запомнила? При чем все получилось само собой. И я вдруг почувствовала, что такое какбудто уже было.

Эта женщина забрала наши смартфоны и рассказала, что мы обе отправимся под опеку потомков наших родителей. Еще она объяснила, как надо выходить из поезда. Строем. По очереди.

У опекунов были номера, под которыми выходят их подопечные. И пока не заберут одного, другой не должен был ступать на перрон.

Я стояла перед Розой. Пока мы ждали своей очереди выхода на перрон, мне захотелось с ней попрощаться, ведь было непонятно, как долго мы теперь не увидимся. Но как только я повернула голову, проводница хлестнула меня плеткой по руке. Так больно мне еще никогда не было. Я взвизгнула и стала тереть руку. Она сказала, что при выходе из поезда можно смотреть только вперед и добавила, чтобы я опустила руки, иначе она ударит и по второй.

Я прикусила губу, опустила руки и пошла дальше. Я понимала, что у меня по щекам текут слезы, но боялась их вытереть. Вдруг это тоже запрещено…

Теперь стало понятно почему кричали девочки из первого купе, они проспали или просто не успели одеться… И их побили за это.

Неужели здесь за все нарушения получаешь плетью? Чего еще тут нельзя делать? И разве можно к такому привыкнуть?

Проводница дала знак, что мне пора выходить и я сразу же это сделала. На перроне стояла женщина лет тридцати пяти в темно-синем костюме. Это была Анна, моя опекунша. Она улыбнулась и поприветствовала меня. Я сделала тоже самое в ответ. На свое удивление я сразу же поблагодарила ее за то, что она решила меня приютить. Не знаю почему, но слова сами вырвались, как будто я их отрепетировала. Это было странно. Обычно я теряюсь и не могу выдавить ни слова. А тут…

Я пошла вслед за ней. Выйдя с вокзала, я увидела множество серых машин. Одна из них подъехала к нам, и мы сели на заднее сидение. Я не знала можно ли мне говорить, поэтому старалась молчать и сидеть ровно.

Неожиданно Анна она спросила.

– Как доехала?

– Э…у…Хорошо. – Я опять начала тормозить.

Было очень страшно ответить неправильно. Но так и получилось. Я забыла сказать “спасибо” за то, что она интересуется моим самочувствием и водитель сразу же сделал мне замечание. Я ответила, что поняла и извинилась. И опять не сказала “спасибо”. Тогда этот придурошный тупица сделал мне замечание еще раз, и добавил, что с такими манерами мне будет тяжело жить на их Линии.

Я начала паниковать, но моя опекунша заступилась за меня. Она сказала, что в первый день так у всех, и что я скоро привыкну. А потом поблагодарила его за заботу.

Мне казалось, это бредовой игрой. Что за идиотизм – говорить “спасибо” за каждое слово. Может мне еще этой придурошной проводнице надо было сказать “спасибо” за то, что она меня ударила?

Всю остальную дорогу мы ехали молча. Я начала рассматривать улицы. Везде были только спальные районы с одинаковыми домами и какие-то непонятные магазины. Ни многоэтажек, ни ресторанов я не заметила, хотя ехали долго.

Мое молчание прекратилось только в доме Анны. Когда мы вошли, она повернулась ко мне и сказала

– Все! Теперь расслабься!

Я выпучила глаза и застыла на месте. Нужно было что-то ответить, но я просто смотрела на нее. Она поняла, что у меня шок и продолжила сама.

– Пока ты в доме и нет посторонних или гостей, можешь чувствовать себя спокойно.

– Спасибо – очень тихо ответила я. И она рассмеялась.

– Хорошо, что ты благодаришь. К этому действительно лучше привыкать. Но если в кругу своих ты забудешь, ничего страшного не случится.

– А если в кругу не своих?

– Тогда тот, кто “не свой” может потребовать, чтобы для тебя привели обучение.

– Обучение? В смысле?

– Тебе придется учить правила благодарности до тех пор, пока ты не сможешь их цитировать. Только сами способы обучения тебе могут показаться жестковатыми.

– И какие же это способы?

– Могут быть разные. Мой брат Антон обучает своих детей и подопечных крапивой, если они забывают благодарить.

– Крапивой? Не понимаю…

– Они ходят в открытой одежде в крапиве до тех пор, пока не расскажут наизусть все правила благодарности.

– Какой ужас! А их много? А если кто-то не помнит все?

– Основных правила всего лишь три, но в них много подпунктов. Ты не волнуйся! На самом деле они совсем не сложные и легко запоминаются. Выучишь быстро! Главное, на практике не забывай применять.

У меня пересохло в горле. Я не могла поверить, что такое существует на самом деле. Больше было похоже на страшную байку, которой пугают детей. Пока я прокручивала в голове всю эту жесть, Анна попросила меня разуться и повела показывать мою комнату, продолжая свой рассказ.

– Антон, кстати, тоже хотел тебя опекать, но Лидерство одобрило опеку мне, потому что у него и так много детей дома. И своих, и подопечных. Целых девять. Правда, подопечные у него со стороны жены. Наши предки, почему-то, предпочитают не заводить детей на Второй Линии. На моей памяти ты первая из всего нашего семейства, кто пришел оттуда сюда.

Анна была права. В нашей семье на Второй Линии у меня действительно не было ни братьев, ни сестер. Все мои существующие братья и сестры были рождены здесь. На Первой Линии. И уже жили обратно. С папиной стороны еще были двоюродные, а вот с маминой никаких. Хотя у нее четыре родные сестры и три родных брата. Так же с Первой Линии. А еще бабушка со стороны мамы, которая сравнялась со мной по возрасту, и ее братья и сестры…

Мы дошли до комнаты. Там было две кровати, два стола, шкаф и зеркало.

– Ну вот! Здесь ты будешь жить вместе с моей старшей дочерью Марией. Ей тоже пятнадцать. В шкафу комплекты одежды для прогулок, для дома и форма для школы. Сегодня можешь ходить в том, который тебе выдали в поезде.

Мне не хотелось ничего спрашивать и узнавать. Я думала только о том, что я дура и надо было бежать с Женьком. Вдруг у них все получилось…

Анна пригласила меня пообедать, продолжая рассказывать о себе и своей семье. У нее оказалось пять родных дочерей: три из них были в школе и две в детском саду. Муж работал в интернате, разрабатывал системы обучений и должен был вернуться домой только в следующем месяце. Меня это напрягло. Вдруг он начнет испытывать эти системы на мне? Но Анна уверяла, что такого не будет.

Когда я спросила, за что еще у них наказывают, она поперхнулась и сказала: Ни в коем случае не называть обучение наказанием. На Первой Линии считалось, что наказания бессмысленны и ни к чему не приводят. А вот обучения делают людей умнее и помогают им доказать, что они достойны провести свою обратную жизнь на Второй Линии. А еще за каждое обучение, конечно же, тоже надо благодарить….

Получалось, что я и правда должна была сказать “спасибо” этой дуре проводнице. Она же меня научила не поворачиваться при выходе из поезда…

Анна была дружелюбна и ни о чем не расспрашивала. Она хотела, чтобы я начала свой рассказ при ее дочках. Но мысли про обучения и правила загоняли меня в ужас.

Плети, крапива, что еще? Если ее муж разрабатывает аж целые системы обучений, значит вариантов много.

Раздался звонок в дверь. Я затряслась. Анна сказала мне не бояться и сидеть ровно, а если кто-то зайдет, обязательно улыбнуться и поздороваться. Затем она ушла открывать дверь. Было слышно, как с ней поздоровался мужской голос. Он поздравил ее с моим прибытием и попросил нас познакомить. Анна пыталась объяснить, что первый день сложный и стоит отложить до завтра, но мужской голос настаивал и она согласилась.

Это был ее брат Антон. Выглядел он не так, как я думала. Мне казалось, он должен быть толстым, противным мужиком с залысинами, от которого воняет. А он был высоким, стройным и достаточно ухоженным.

– Добрый день, Агата. – он поздоровался и улыбнулся мне.

– Добрый день.

Я натянула улыбку, но голос все равно звучал неуверенно.

– Как ты доехала?

– Хорошо, спасибо.

Я надеялась, что он не станет со мной много разговаривать. Вдруг я что-то не так отвечу и он отправит меня в крапиву.

– Вижу, ты хорошо подготовлена для жизни на нашей линии.

– Спасибо.

Пока этот человек был не похож на идиота, который мучает своих детей, но это не мешало мне его бояться. Мне казалось, что он уже сейчас ищет чему бы меня обучить. К счастью, вмешалась Анна.

– Думаю, Агате нужно отдохнуть, пока мои дочери не вернулись. А то ей еще весь вечер рассказывать нам о Второй Линии.

– Конечно, – Антон перевел взгляд на Анну, – я уже ухожу. Просто хотел на нее посмотреть. Все-таки она правнучка Астры.

Я не удивилась, что о ней заговорили. Моя прабабушка – известный человек на двух Линиях. Обе свои жизни она работала на Лидерство Линий. А когда на Второй Линии, ей исполнилось пятнадцать, то моя мама, на правах внучки, забрала ее в свой дом. И мои родители стали ее опекунами.

Но мы с ней никогда не виделись. Получилось так, что она распалась до моего рождения. Мама говорила, что Астра первая, кто решил не обзаводиться детьми на Второй Линии, и все ее потомки, кроме моей мамы, последовали ее примеру.

Антон ушел и я немного выдохнула, но сердце продолжало колотиться. Анна успокаивала меня тем, что пока я в ее доме, переживать не о чем и она поможет мне адаптироваться так, чтобы обучений не было. Потом она отправила меня отдохнуть в комнате и осталась ждать, когда сопровождающая приведет ее младших дочерей из детского сада.

Еще один шок. Все дети до восемнадцати лет ходят в сад и школу с сопровождающими. Это работники, отвечающие за то, чтобы учащиеся правильно и вовремя доходили до места обучения. И так же возвращались домой.

Неужели мне отсюда не сбежать?

Я так загрузилась от всего, что мне рассказала Анна, что даже не спросила, как мне встретиться с подругой. Как же мне хотелось позвонить Розе и узнать, как у нее дела.

Наверное, уже нарвалась на обучение. Она-то точно не любит молчать, а тут иметь собственное мнение опасно.

Не понятно, как, но меня вырубило до вечера. Потом меня разбудила Анна и мы поужинали со всеми ее дочерьми. Мне показалось, что я рассказала им обо всем, что существует на Второй Линии. И как люди там живут. Они слушали меня открыв рты и задавали много вопросов, пока не пришло время расходиться по комнатам. Младшие дочки ушли в свои комнаты ровно в 8:50. А через час уже и мы с Марией. Я готовилась к тому, что ее вопросы будут продолжаться до утра, но как только мы легли, она пожелала мне спокойной ночи и уснула.