Цитаты из книги «Упал. Очнулся. Папа!»

Но поговорить быстро не вышло. К тому моменту, когда Андрей позвонил и сообщил, что подъезжает к дому на такси, Синичкина шарахалась от каждого звука, я устала нервничать, а Тамарка успела полежать на диване и сгрызть яблоко. Ну а курица, запечённая в духовке с овощами, давно остыла. Точнее, от нее осталась всего одна ножка и картошки немного. Да и нарезка на столе после нашествия моих Петушков заметно поредела. Так что, когда Воронов вошел в квартиру с двумя пакетами в руках, полными продуктов, я им обрадовалась. Но ему обрадовалась больше. Застыла в прихожей, выйдя к Андрею навстречу, как завороженная глядя на его широкую улыбку.

Шеф редко улыбался, а точнее – никогда, но сейчас высоко приподнял край губ, показывая идеальный оскал и дерзко меня рассматривая. Такой привлекательный в постели, что хоть пищи! То ли от восторга, а то ли от… Господи, и о чем я только думаю! – Красивая ты у меня, Дашка. Когда злишься, глаза зеленые, как у кошки. Сними футболку, а? – Что? – Ноги твои мне нравятся. Пойдем в ванную комнату? Я не против, чтобы ты сейчас меня ими обхватила. Остальное тоже хочу видеть! Нет, ну, пф-ф! Это уже слишком! Вот ведь… не гоблин и не соблазнитель, а не знаю кто! Настоящий мучитель! – А ты меня что, покупать собрался? Зубы не показать? – вдруг рассердилась. – Они у меня тоже, как у кошки – с клыками! – Даш! Больше на возмущения слов не нашлось. Просто запустила в него штанами, тряхнула волосами и ушла босиком, сверкая голыми бедрами. А пока шла, английскую поговорку вспомнила: «Поздно закрывать конюшню на замок, когда лошадь уже украли». Мою «лошадь», конечно, пока что никто не украл, но на душе было такое чувство, что вор в стойло уже забрался!

– По чему?! – я ощутил себя жителем другой планеты. – Ну, спиннинг, велоаэробика. Вращение велотренажера с утяжеленным маховиком, ферштейн? – Ich hab ' s verstanden. А причем тут рыбалка? Теперь и парень озадачился. Взглянул на меня, почесав лоб. – Слушай, а ты вообще-то тренер? – Наверное! – рыкнул. Настроение начинало уходить в крутое пике. Это на каком языке я сейчас выдал фразу? Ладно, потом разберусь. – Просто у меня амнезия – временно! – коротко объяснил. – Слушай, ты можешь сразу выражаться ясней? – Думаю, что могу. – Вот и выражайся! Не скалься и объясни, что делать нужно. Терпеть не могу терять время!

– Теперь я вижу, почему старик Воронов взял тебя на это место, стерва рыжая! Но как бы ты не старалась, а выше стола тебе не прыгнуть! Не советую вставать на моем пути. Уж я постараюсь, чтобы все в «Сезаме» узнали, чего ты стоишь, и перемыли тебе косточки! Поверь, у меня есть для этого все возможности! Я верила. И даже мой здравый смысл подсказывал промолчать, как я молчала до сих пор, игнорируя смешки и шепотки за спиной. Но сколько бы сплетен вокруг меня ни ходило, еще никто не бросал мне их вот так в лицо – словно это правда, за которую мне должно быть стыдно. И наступить на горло вскипевшему чувству собственного достоинства и справедливости оказалось не по силам. – Я тоже, – неожиданно с вызовом пообещала в ответ. – Что? – Что слышала, выдра! Я тоже молчать не стану. Не только ты одна умеешь пользоваться жалом, у меня оно тоже есть. Думаю, нашим сплетницам будет интересно узнать, как Воронов тебя отшил! Надо же, саму Пригожеву, вы это слышали?!.. Всё! На апрель тебя запишу на прием, и не раньше! – Ах, ты… Я не ошиблась, когда подумала, что Куприянов в курсе появления в приемной своей любовницы. Видимо, мужчина стоял у щели в двери и все слышал, потому что он вдруг резко вышел из кабинета и хлопнул последней. Не стал ходить вокруг да около и делать вид, что удивлен нашей перебранке. Сразу ринулся ко мне с претензиями. Господи, как я одна против них выстою-то? – Это неслыханно, Петушок! Ваше хамство недопустимо! – заявил, брызжа слюной и пересекая приемную длинными шагами.

Куприянов, конечно, предполагал, что ему со мной придется нелегко – недаром вторые стуки ходил вокруг да около. У нас с ним с первого дня не заладились отношения. Но такой прямой грубости от «мелкой сошки» не ожидал. Поэтому тут же взорвался возмущением, отбросив в сторону все вежливые реверансы: – Что значит, не дадите? Я исполнительный директор, на минуточку! Вы обязаны мне подчиниться! Немедленно, Петушок, дайте ключи! – Извините, Валерий Александрович, но я не имею такого права. – Слышишь, ты, выскочка! – мужчина наклонился, и мне пришлось поднять графин. – Ты что тут из себя возомнила? Кем себя считаешь? Хочешь сорвать работу всей корпорации?! Быстро дала ключи, если не хочешь, чтобы все узнали, каким местом ты тут перед Андреем вертишь и в какой позе его обслуживаешь! Иначе я тебя сегодня же уволю! Да, вот так и сказал. Прямо в лоб. Стоило ли сомневаться после выходки Воронова со столом, что Нелечка скроет произошедшее в кабинете от любовника. Но, увы, мой дорогой шеф, когда меня под него прятал, вряд ли думал о репутации своего секретаря. Подумаешь, какая-то «Петухова».

Представляю, какой он сейчас на меня злой. Наверное, думает, что ему самая вредная на свете жена досталась – это, конечно, если у него есть время так думать, потому что Стёпка его здорово отвлекал разговором – трещал без умолку и обо всем. Вскоре и Сонечка проснулась. Прибежала босиком, забыв о Кате, и тоже первым делом спросила: «Где папа?». А за ней и Рита на кухню пришла. Вообще странное дело, но гость моих детей совсем не стеснял и не смущал, хотя по идее должен был бы – все-таки мой шеф мужчина с характером, да еще и без родительского опыта. Тут шаг вправо, шаг влево – и я себе никогда не прощу. Но игра в «папу» им явно нравилась. Настолько, что за последние два дня он занял все их мысли и внимание. И вот этого я от своих детей никак не ожидала – такого сплоченного единодушия с первой минуты. За моей спиной Риточка спросила у «папы». не хочет ли он еще один тост с апельсиновым джемом – ее любимым. И если хочет, то ей совсем не трудно сделать. Спросила это племяшка тихо – девочка она была скромная и стеснительная, в отличии от сына, но ведь спросила! В отличие от Сонечки, не по годам взрослая Риточка уже научилась понимать мимику, интонации и нюансы общения взрослых, поэтому я тут же оглянулась, собираясь перехватить ее внимание, если Воронов проигнорирует предложение. Но он согласился и вдруг задал девочке вопрос: в каком классе она учится, и не обижают ли ее в школе. Еще и признался сдержанно: «Прости, Рита, забыл, но обязательно вспомню». Риточка смутилась, но ответила. Стёпка тут же рассказал, где находится его школа и в каком классе учится он сам, а я погрустнела. Слишком охотно дети сокращали дистанцию с «папой», забывая о завтрашнем дне. Слишком щедрым авансом отмеряли Воронову свою симпатию. Надо обязательно подумать, что с этим делать дальше и как быть, но не сейчас.

Ну, почему я раньше не подумала об этой стороне нашей с Лешенко авантюры? Понадеялась, что Воронов меня терпеть не может, а значит и дальше будет воротить от секретарши свой гордый нос? Вот ведь глупая!

– Ты потрясающе пахнешь и точно по моему вкусу. Я ведь часто любил тебя, да? Скажи… – Андрей, т-ты с ума сошел? Перестань! Сейчас же дети проснутся! Но Воронов и не подумал меня отпускать. Приказал, иначе и не скажешь: – Ответь! – Д-да.

Жилой комплекс состоял из трех домов, стоящих буквой «П», в нем имелось двенадцать подъездов, три детские площадки и ни одной лавочки возле парадного.

Не сбежал, хотя долго не показывался из прихожей. А потом стоял на пороге кухни и смотрел на нас, опершись плечом о стену – вроде и здесь он, а вроде и нет. От его взгляда и дети притихли. Я уже и спагетти сварила, и бефстроганов разогрела, и салат на скорую руку из огурчика, укропа и пекинской капусты покрошила. На секунду, расставляя на столе тарелки, засомневалась: не просто ли? А потом сама на себя рассердилась. Некого мне из себя корчить – что есть в холодильнике, то и будем есть! Потом в своих ресторанах отъестся! – Садись, Андрей, все готово, пора ужинать. Воронов не стал ломаться и сел за стол, но весь ужин просидел в шоке от всего увиденного, услышанного, и от нас. Я прямо чувствовала, как он ощущает себя не в своей тарелке и не понимает, что с этим делать. Ел вяло, но все равно справился раньше, чем дети, которые только и делали, что таращили на него глаза. А вот кофе выпил быстро. Добавки не просил, но я сама налила – знала, что будет мало. – Слушай, я понимаю, что у тебя стресс, неприятие действительности, и мы все кажемся незнакомцами. Я постараюсь тебя не беспокоить и дать ко всему привыкнуть. Не нужно с нами сидеть, если не хочешь. Иди в спальню – там кровать и телевизор. Отдохни, выспись. Я пока буду ночевать в комнате у Сонечки и Стёпки. А сейчас мне посуду мыть и уроки с детьми делать надо. Завтра воскресенье, но иначе со всеми не успеть.