Цитаты из книги «Смотри: прилетели ласточки»

Отверженность сперва отдавала романтикой и некой горделивой бедой, однако скоро обернулась банальной несвободой, внутри которой шла своя сокрытая жизнь. Смысл ее в основном состоял в том, чтобы перетерпеть саму себя, впрочем, большинство людей на воле практически так же ожидали, когда же кончится один день и начнется другой.

Но ей хотелось с самого утра перешерстить свой архив, а заодно и прошедшую жизнь, чтобы еще раз пережить старую боль и превратить ее в нежность. Потому что это проще, чем найти новую любовь, за которой непременно последует новая боль.

А может, ей просто не хотелось посредственного счастья, такого, как у всех. Да и счастье ли это или простая иллюзия? Она еще никогда не встречала по-настоящему счастливых людей. То есть поначалу казалось так, что вот эта пара действительно счастлива. А потом вдруг оказывалось, что счастливца застукали с пассией в загородном домике, и он еще оправдывался, что все это произошло потому, что жена уделяла ему мало внимания, занятая своей карьерой.

Ну вот опять это «в жизни»»! Неужели жизнь только и состоит из мерзостей, между которыми нужно как-то удачно лавировать, чтобы не раздавили? Каждый день, каждый час. Корабли лавировали, лавировали, да не вылавировали – это же даже сложно произнести вслух без подготовки, не то что осуществить на практике так, чтобы все-таки вылавировать, не пойти ко дну. И что тогда говорить на уроке детям? Что все написанное в их добрых книжках – вранье от корки до корки? Не верите – спросите родителей. Они умные, они прожили эту самую жизнь, похожую на минное поле…

То есть в чем заключалась проблема местечковой поэзии? В том, что читаешь стихотворение, даже такое, в котором вроде все на месте – и ритм, и смысл, и рифма нестандартная, а вот чувствуешь все равно, что автор врет. Потому что пишет с оглядкой, то и дело одергивая себе: «У меня ведь жена, дети. Что они подумают? И что вообще люди скажут?» Оглядка на этих самых «людей» – и есть внутренний цензор…

Наденька ответила, что она хочет любить вообще, но пока непонятно кого.

«И это тоже не может быть знаком», – думала Наденька, пока Кирюха Подойников подробно рассказывал ей о том, что быть собой – это вести себя естественно, без напряжения, потому что мы вовсе не обязаны отвечать чьим-либо ожиданиям. Мы можем быть в том настроении, которое к нам пришло в данный момент… Однако именно так и вел себя Вадим, даже когда высказывал самые страшные подозрения. И именно поэтому она сейчас сидела на ящике для овощей и слушала пьяненькую проповедь Подойникова, который с этой своей философией вряд ли преуспел в жизни. Хотя – что значит преуспеть? Занимать достойную должность, чтобы… чтобы отвечать ожиданиям мамы и прочих заинтересованных в ее судьбе людей.

– А он знает, как жить? – Вобла оказалась горько-соленой, и Наденька поморщилась. – Точно никто не знает, – уверенно ответил Кирюха. – Но жизнь как-то выруливает сама. Главное – понимать, кто ты такой.

«Знак, дайте знак!» – Наденька молила небеса, высшие силы или кого-то еще, кто безусловно знал все наперед. Ведь не могло же быть так, чтобы ничего такого не было, а ей сейчас необходимо было зацепиться за что-то, любой гипотетический совет, потому что она так и не научилась решать сама, думать собственной головой.

Любовь вообще – территория взрослых, а она так и осталась маминой девочкой.