Но что, например, я могу приносить в качестве взноса в кассу? Того, что я получаю, и того, что успела назаготавливать на зиму – хватает только-только на еду. И мне самой было бы маловато, а еще ведь и Дана есть. Рабочие, конечно, имеют побольше – ну так вокруг каждой работницы или работника кормятся еще пять человек безработных, так что едят они так же, как все. Есть, наверное, те, кто побогаче, но сколько их?

– Тихо! – крикнул Ворон, – Молчать!

И сразу все заткнулись. Привыкли слушаться.

– Говорить будем по одному! – распорядился Ворон и ткнул в кого-то пальцем, – вот ты начинай.

Поднялся Бес, известный своим склочным характером. Сначала он себе позывной выбрал красивый, английский – Дэвил. Но конечно, наши не будь дураки быстро все перевели и перекрестили его в Беса. Бес был мужик здоровый, сильный, работал сначала на заводе, но оттуда его выгнали за дурной характер, и нигде он толком зацепиться не мог. У нас, правда, стал сержантом, командовал отделением, как я, да его отделение терпеть не могло, и результаты показывало плохие.

– Эт-та че получается? – заговорил Бес, – и тута еще поборы будут? Это если я где чего заработал, надо сразу все отдать и, выходит, на всех делить? Не, я так не согласный!

Народ загудел, и по-моему, все в основном соглашались с Бесом. Но тут Ворон ткнул в Катю (это у нее позывной был – Катя, как на самом деле звали, никто и не знал), и она встала, невысокая сухая женщина в возрасте, одна из лучших снайперов.

– А я буду взносы делать! – сказала она не так уж громко, но все замолчали, – и правильно товарищ командир говорит! Как мы можем жить и воевать, когда у кого-то из нас дети умирают! У меня продуктов немного, дети все безработные. Но сколько смогу – я принесу! Хоть мешочек муки, хоть баночку рыбы. Я принесу! Надо вместе держаться, иначе пропадем!

Вскочила с места красивая Акула.

– А я не могу принести! У меня самой двое малышей и мать больная! За себя говори!

– А ты не помнишь, Акула, – тут же влезла башкирка Тара, – как тебе Ворон для ребенка антибиотик доставал? Загнулся бы ребенок-то твой!

Все снова загудели. Каждый припоминал подобные случаи. И в моей жизни такое было, хоть и по мелочи. Я тогда только в ГСО пришла, сопля тринадцатилетняя. И как-то в обморок на занятиях свалилась. Пришла в себя – Ворон рядом сидит и бульоном меня с ложечки кормит. Это бы еще ладно, для раненых мы еду и так откладываем, неприкосновенный запас. Но когда я из медчасти вышла, Ворон ко мне подошел и молча в руки мешок сунул. А в том мешке оказались две банки червей, мука, крупы немного. Нам с матерью на неделю хватило. А был май, как раз одуванчики вскоре полезли, крапива, лебеда, живность проснулась. Может, если бы не тот мешок – мы бы и не выжили в тот год.

– Я по-другому скажу, – встал Митяй, долговязый сухой мужик, сколько лет – не поймешь, может, тридцать, может, шестьдесят, – Взносы – ерунда. Нет у нас таких ресурсов личных, значит, чтобы еще взносы приносить. Оно, конечно, можно иногда, кому не жалко, но погоды оно не сделает. А вот касса нужна!

– А что же тогда, набеги делать? – крикнул кто-то. Это был явный абсурд. Во-первых, тяжело это, а во-вторых, превратимся в обычную банду дружков, пусть даже мы только дружины будем грабить, а не нормальных людей. Митай повернул голову.

– Нет! Зарабатывать надо! У нас оружие есть, че нам не заработать?

И тут же идею свою изложил. Никто так от бандитов не страдает, как копари. Даже не от дружков больше – а от лесников, те-то вообще страшилища лютые. И от мутов лесных. Оружие у копарей имеется, да не просто охранять все поля и сараи. И в то же время у крестьян есть продукты, и платить они готовы, пусть и немного

– Отличная идея! – подняла голову Иволга, – надо нам ее продумать. С одной стороны, тут все хорошо: и продуктов заработаем, и людям поможем. С другой, есть подводные камни. У нас патрулей не хватает даже полгорода покрыть. И те районы, что мы покрываем – троек там недостаточно. А тут еще половину людей придется на охрану деревень направить…

Но народ уже шумел одобрительно. Всем идея Митяя понравилась. Иволга сказала.

– Давайте голосовать! Все знают, как это делается?

Оказывается, знали не все. Я тоже знала как-то смутно. Иволга объяснила. Те, кто за идею охранять копарей – пусть руки поднимут. Потом – те, кто против. Затем – те, кто сам не знает, против он или за. Как большинство решит – так оно и будет.

Стали поднимать руки. Ворон их считал и пару раз сбивался. Но сразу было очевидно – большинство за то, чтобы с копарями договор заключить, и продукты для себя зарабатывать.

Я вдруг представила, что каждый день в ГСО мы будем кашу есть или суп, и меня прямо радостное возбуждение охватило. А ведь вполне возможно! С каждым из нас по отдельности копари разговаривать не станут, а вот вся ГСО – это сила.

– Хорошо! Тогда назначим ответственных, кто пойдет к копарям договариваться, – подытожила Иволга, – А теперь у нас следующий вопрос. Вопрос с формой. Зимних курток, штанов камуфляжных – всего не хватает! Мы у Хана взяли два десятка рулонов камуфляжа, да еще светлого городского, на зиму самое то. На подкладку ткань тоже есть. Проблема только сшить – машинок у нас, к сожалению, нет…

И вдруг я увидела, как рядом со мной тянет руку Леди. Такая маленькая, тихая, от нее вообще слова не услышишь.

– Да? – Иволга ткнула в нее пальцем.

– Я хочу сказать… я ведь в швейной мастерской работаю у Морозовой. Я могу поговорить…

И она пояснила – заказов сейчас мало. Если платить после набега есть чем, да партия оптовая, вполне возможно, Морозова и согласится пошить форму. А чтобы дешевле было, она, Леди, готова бесплатно поработать, платить придется только за оборудование.

Тут же проголосовали. Народ гудел. Всех охватило незнакомое счастливое чувство нового. Как будто все изменилось вокруг. Как будто мы – не каждый из нас по отдельности – а все мы сразу почувствовали себя всемогущими. Это было странное чувство, которого я до сих пор не испытывала. И честно говоря, не очень доверяла ему. Нет, приятно, конечно… но будет ли все это? Форма, пошитая на заказ, горячее питание каждый день. Этак к нам народ толпами повалит записываться! Только вот звучит все это как пустые мечты. Мать бы сказала – «размечтались, дурачки!» Весь мой предыдущий опыт протестовал. Оно и понятно, если задуматься, мы привыкли так жить, что каждый сам за себя. Каждый за выживание борется. Ну немного помочь можно, соседке там кусок хлеба дать. Бывает такое. Но чтобы люди вместе о чем-то договорились и вместе выживали… Все-таки Иволга хоть и хороший офицер, но немного на голову прибабахнутая.

С этой мыслью я выбралась за двери. И как раз оказалась рядом с Иволгой. Толпа отнесла бы меня дальше, но Иволга схватила за рукав.

– Эй, Маус! А мы за тобой посылать хотели! Пойдем-ка в штаб, поговорить надо.

Мы выбрались из толпы и свернули за угол. Иволга взглянула на меня.

– Ну как ты вообще живешь?

Мы ведь с ней с того дня ни разу не поговорили лично, да оно и понятно – ей некогда, мне тоже.

– Нормально, – сказала я, – работаю на складе, устроилась.

Про Дану я не стала рассказывать.

– Тебе собрания эти – как? Нравится идея?

– До сих пор, если честно, я не особо понимала, зачем это. Но сегодня… – я умолкла. Иволга кивнула.

– Понятно. Надо нам учиться самим управлять, вот что я думаю. Люди привыкли, что все кто-то придет и сделает… Хозяин, президент, царь, командир. А так не будет. Теперь больше не будет. Как ты считаешь?

– Не знаю, – я вслед за Иволгой зашла за торец здания. Здесь, с торца у нас штаб располагался, с отдельным входом. Здесь Ворон, кстати, жил постоянно. А идея Иволги мне казалась безумной. Как люди сами могут управлять? Чем? Люди – каждый сам за себя, сам по себе. Да и сволочи люди-то, если честно. В большинстве своем – редкие сволочи. Мне всегда казалось, что хорошо бы было, если бы управляли бескорыстные и добрые, вот как Ворон. Пусть их мало. Ну так управителей много-то и не надо. Неясно только, как сделать, чтобы хорошие у власти оказались, а дерьмо всякое – нет. Ведь оно, дерьмо-то, как раз к власти больше всего и лезет.

– По мне хорошо, если ты и Ворон управляете, – сказала я честно, – с вами нормально жить можно.

– Ворон – он хороший. Редкая птица, – согласилась Иволга, – самородок. Ну ладно, потом поговорим еще с тобой. Заходи.

Иволга поставила чай. Не настоящий, конечно, у кого сейчас настоящий есть – травы насушенные из большой коробки. Налила кипятку в три большие кружки. Тут в дверь завалился Ворон.

– Ну Иволга, ты их растормошила… базарят, разойтись не могут! – он глянул на меня, – А Маус уже здесь. Хорошо.

Мы сели за чай, горячий, с лесным приятным ароматом. Еды, конечно, никакой не было к чаю, ну это и понятно.

– Так вот, Маус, – начал Ворон, – на разведку надо сходить. На базу Горбатого. Кое-что там посмотреть надо. Но это добровольно. Ты у нас одна из лучших, да и техникой нужной владеешь. С собой можешь взять одного-двух человек, кого хочешь. Как ты на это смотришь?

А у меня сердце уже в живот закатилось.

– Вы что… уже Горбатого брать собираетесь?

– Дружки нами интересуются, – ответил Ворон, – как мы Хана взяли, так зачастили к нам сюда. Решили, что мы оборзели… Понимаешь, какой муравейник мы разворошили? Если сейчас не идти прямо в атаку, они нас раздавят.

– А с Горбатого лучше сразу начать. Если его разбить – половина дела будет закончена, – добавила Иволга.

– А мы… сможем?

– Ну не дергайся пока, – посоветовал Ворон, – мы сейчас и хотим выяснить – сможем или нет. Зря людей класть не будем, ты меня знаешь. С беспилотников мы сняли уже все, что можно. Но одна штука там есть непонятная, ее глазами надо посмотреть, вблизи. Тебе я доверяю. Как – сходишь?

– Да сходить-то схожу, конечно, – это как будто за меня изнутри кто-то сказал.

– Вот посмотри, что мы уже выяснили, – Иволга протянула планшет.

Я вгляделась в карту. Так-то я, конечно, знаю. Кто же не знает, где Горбатый базируется? От Завода вверх, к востоку там Новоград на отшибе немного, а прямо на севере Дождево. В этой части города еще полно целых домов, там в основном были двух, трехэтажные, и некоторые еще стоят совершенно целые. Одним краем Дождево к Ленинскому району примыкает, а другим – к лесу. На восток от Дождева до Новограда – поля копарей, севернее там поселок у них. Термоядерный заряд у нас с юга зашел, так что север города меньше всего пострадал, хотя казахи потом артой его долбили и авиацией. И хотя в Дождеве можно было бы неплохо разместиться народу, никто там не живет, потому что Горбатый. Только его дружина, ну правда, у них тоже бабы есть и дети даже. Оттуда они на разборки ходят – остальных дружков нагибают, дань собирают, им как рабочие из окрестных районов дань платят, так и копари из соседних деревень. У них, говорят, даже списки есть, кто на Заводе работает и где живет, так что они ко всем, у кого зарплата хорошая, приходят и свою часть берут. Налог называется. За то, что вроде как от остальных дружков охраняют – хотя, конечно, ничего они не охраняют, толку от них никакого.

А Иволга уже разъясняла задачу.

– Видишь, здесь уже нанесены основные места расположения дружков, вот БМП у них есть одна, четыре гаубицы. То есть с беспилотников мы всю информацию сняли. Но вот чего мы не можем понять, – она ткнула в центр карты, где виднелся ровный черный квадрат, размером как четыре здания примерно, – что вот это такое. Там может быть все, что угодно, а единственная возможность это узнать – сходить и посмотреть глазами.

В самом деле, подумала я, что-то странное. Может, это низкая крыша такая, типа гаража, а под ней, например, убойная техника. То есть лучше бы заранее выяснить, что это такое.

– Заодно проведешь осмотр на местности. На что обращать внимание? Где у них расположены казармы с бойцами, а где – жилые дома, хотя скорее всего, у них разницы нет. Очень важны проходы между домами, где заборы легко проходимые, где нет. Орудия, БМП, укрытия. Думаю, ты понимаешь, что нужно смотреть. И вот что. Пойдете ночью, по нашим данным, охрана у них ночью слабая, они пьяные или спят, так что шансов значительно больше. Все оборудование получите, шлемы с тепловизорами.

Я слушала ее, кивала. С одной стороны, ничего особенного, да и снаряжение нам хорошее дадут, может, даже «Ратники». С другой – внутри у меня сидел какой-то мерзкий гном и вопил изо всех сил «ты что, с ума сошла?!» По правде сказать, на самом деле страшно. Убьют-то ладно, все под богом ходим, но если поймают? Конечно, дружина Горбатого – это не лесники, они заживо жрать или запекать по кусочкам не будут. Но ведь они поймут, что я из ГСО, а если не успею или постремаюсь заранее себя прикончить? В общем, мало хорошего. Не на еду – а так по кусочкам разрежут. Честно говоря, вот прямо совсем никуда идти не хочется. Только жизнь стала налаживаться. Даже надежда какая-то появилась перезимовать с Даной. И что с Даной тогда будет, если меня убьют?

Ничего этого я, конечно, не сказала. Ответила бодро, что мол, есть, этой ночью выходим, и повернулась уже, чтобы идти. Ворон меня окликнул.

– Маус!

Я повернулась. Он на меня смотрел как-то странно. Сердце екнуло – он что, думает, что я уже покойник?

Да нет, не на смерть ведь они меня отправляют, наоборот, надо обязательно выжить, иначе смысла никакого нет в разведке.

– Ты поаккуратнее там, ладно?

– Есть поаккуратнее, товарищ командир.

Дану я пугать не стала. Просто сказала:

– Вот что, давно хочу тебе это… Со мной может всякое случиться. Ну с твоей матерью же случилось.

Глаза Даны расширились, и я пожалела, что так сказала. Ведь это самый большой ее страх до сих пор: каждый раз, когда я ухожу, она боится, что не приду больше. Потому что опыт такой есть. Но что делать? Я и вправду могу не вернуться. Дети, как правило, мрут, если с опекунами такое случилось. Но мрут, потому что не знают, что делать.

– Если я пару дней не вернусь – иди в приют. Знаешь, где Завод? Вот рядом с ним, со стороны проспекта, как подходишь. Там спросишь, тебе скажет кто-нибудь или отведет.

– Я не хочу в приют, – скривилась Дана. Оно и понятно, кто туда хочет? Приют у нас всего года три как существует, организовали его какие-то дамы, которые сами в Новограде живут. Работают две или три воспитки. Порядочки у них, конечно, те еще. И кормят так, на грани выживания, там тоже много детей умирает. Но в одиночку ребенок вообще гарантированно сдохнет.

– Там хоть кормят, – сказала я строго, – обещай, что пойдешь, если я не вернусь!

Дана угрюмо смотрела в пол. Блин, как же ей вдолбить, что это необходимо?

– Вот что, – сказала я, – давай так. Если я через три дня не вернусь – ты идешь в приют. Ты мне это обещаешь. А я обещаю тебе вот что: если я все-таки жива и просто где-то задержалась – я тебя из приюта обязательно потом заберу. Договорились?

И Дана наконец согласилась.

Можно было взять кого-то из опытных, например, Пулю или того же Чингиза. Но у меня даже сомнений не было, я взяла Чуму. Как-то мы хорошо друг с другом себя чувствовали. Да и работала она прекрасно, прирожденный боец просто. Я первый год, помнится, так мучилась и такие глупости делала! Но правда, мне и было всего тринадцать лет, а Чума уже взрослая.