Клаудиа и Энрике сумели возместить свои потери, быстро развернув производство инновативных фармакологических средств. Но частью капитала Рея никто не занимался – было просто не до того. Да никто и не верил в возможность оживления.

И теперь никаких денег у Рея не было. В последние годы его труп содержали бесплатно, за какой-то грант, так как он считался научным феноменом, по этой же причине его бесплатно обслужили в клинике. В данный момент Рейнольд Фридрих Гольденберг – полностью нищий человек, ему даже нечем заплатить за оформление чипа и документов. У него нет дома; подобно Сыну Божьему, ему негде преклонить голову, нет капитала, нет образования. Нет ничего.

– Вот как, – только и произнес Рей, когда Перейра окончил разъяснения. Его била дрожь, сильнейшее беспокойство, он никогда еще такого не испытывал – чтобы нигде, даже вдалеке и в виде надежды, не маячила тень всемогущего отца с неисчерпаемым счетом. Чтобы не носить кредитку в кармане и не иметь возможности по любому случаю небрежно кинуть ее на прилавок.

Это было совсем новое и очень, очень неприятное ощущение. Он сжал зубы, чтобы сдержать панику.

«Зато я жив. Черт возьми, я жив, и у меня нет лимфосаркомы. А с деньгами как-нибудь, да уладится!»

– Однако, Рей, тебе не следует беспокоиться, – любезно заметил племянник, – у тебя есть родня. Мы с радостью тебе поможем, наша семья по-прежнему состоятельна. Пока не думай ни о чем, спокойно живи в моем доме, изучай новую реальность. Со временем мы найдем тебе какую-нибудь работу. Конечно, ты должен знать правду. Но не беспокойся, Рей! Само собой разумеется, я тебя не оставлю.

Слова племянника о «какой-нибудь работе» зацепили Рея больше, чем он сам мог предположить. Но через несколько дней он совершенно успокоился и забыл эту фразу. Отец тоже постоянно бурчал на тему: «надо-учиться-надо-работать», но, тем не менее, башлял, и башлял столько, что хватало на все.

Теперь племянничек в три раза старше его. Это старпер, как они любят говорить, «всего добившийся» (хотя чего он добился? Ему ведь все падало в рот). Он просто физически не может не нудить. Однако семейные связи остаются семейными связями – своих не бросают. Да Рей на одних воспоминаниях о прошлом может состояние сделать!

Так что стресс быстро улегся. Энрике распорядился оформить Рею чип (чип вводился, как собаке, банально, под кожу). Отдельного счета ему не завели, но он мог пользоваться семейным потребительским счетом – неиссякаемым.

Сначала он летал в клинику раз в два дня, затем ему разрешили являться раз в неделю. Здоровье не вызывало никаких нареканий.

Рей научился ориентироваться в интернете и отключать хотя бы часть рекламы. Он просмотрел последние хиты интерэков. Спецэффекты были великолепными. Например, в «Убийстве с клубникой» можно было самому выстрелить в убегающего маньяка и ощутить запах горелой человеческой плоти. В космическом боевике «Опасная звезда» тело плавало в невесомости среди звезд, так что даже комок к горлу подкатывал.

Распространены были в основном сюжеты боевиков и детективов, отдельной статьей шла эротика. Собственно говоря, в нормальном сексе уже практически не было нужды, так как спецнасадки и вирткостюм обеспечивали полную гамму тактильных ощущений, а интерэки – любую, самую немыслимую обстановку.

Ему очень хотелось посмотреть мир: что в нем изменилось? Пощупать собственными руками новую ткань этого мира, ощутить его запах. Рей просмотрел туристические порталы. На южных курортах, не перешедших в Холодную зону, мало что изменилось. Но ему хотелось не пляжей и мулаток – секс, море и солнце вряд ли сильно изменились за полвека. Интересно увидеть нынешние города.

С Нидерландами вышел полный облом. Оказывается, за это время уровень Мирового океана значительно повысился. И с климатом произошла ерунда, которую еще тогда предсказывали, и к тому же во время войны применяли какое-то новое оружие, так что земная кора взбесилась, было много цунами и землетрясений. Часть голландской территории ушла под воду, на другой части шла мощная стройка – наращивали гигантскую стену для защиты от океана. Та же история творилась и в Англии. Что касается Японии, она прекратила свое существование; вернее, перенесла его на территорию Австралии, где им выделили значительный кусок местности, почти равный прежним островам. Там теперь располагались старые японские корпорации – Мицубиси, Тойота, Тошиба, Сони, Хитачи, по-видимому, сохранившие богатство и влияние. Однако ехать в такую «Японию» не имело смысла. Вообще прежние туристические цели как-то утратили лоск, вместо этого компании активно предлагали, например, Карлсруэ – уж что там такого интересного, в этом затрапезном немецком городе? Много увлекательного обещали США, но в Америку Рею пока не хотелось лететь.

На собственный страх и риск Рей в одиночку полетел в Люксембург. То есть, конечно, его сопровождал семейный пилот – все-таки на автоматику целиком положиться нельзя.

Столицу карликового герцогства было не узнать. Древние замки и ажурные мосты над каньонами были лишь декорациями – в них творилась мистерия. Цвели неземные растения, порхали гигантские бабочки, вспыхивали фейерверки, из каньонов поднимались мерцающие облака, дивные существа танцевали в воздухе.

Рей помнил, что в прежние времена здесь ходили какие-то экскурсии из пенсионеров в шортах и с фотоаппаратами и жадно глазеющих на все восточноевропейцев. Сейчас не было ни экскурсионных автобусов, ни деловитых гидов, ни туристов. По городу свободно разгуливали дамы и кавалеры в пышных средневековых нарядах, в каретах проезжали важные лица, гарцевали отряды мушкетеров на выхоленных конях. Входы охраняли гвардейцы – в основном почему-то чернокожие. Впрочем, многие были одеты обыкновенно, как Рей, видимо, приезжие. Замки и здания перемигивались фантастической иллюминацией, повсюду то и дело разыгрывались ролевые сцены – Рей не знал этих фильмов и интерэков, но остальные, по-видимому, были в курсе. Разные эпохи и миры пересекались в Люксембурге. В каньон плавно спускались на дельтапланах юные девушки в сверкающих платьях – словно стайка летучих эльфов. У самого дворца Рея едва не сбила с ног группа гогочущих офицеров в форме Третьего Рейха.

На фасаде ресторана переливалась трехмерная видеореклама – Флаг-Турнир Люксембурга, 5 апреля, 10.00, какие-то вооруженные мускулистые парни с флагами. Рей вошел в ресторан и с облегчением уселся. Смуглый официант немедленно подскочил с меню. Рей заказал, почти не глядя. Обслуга здесь работала бесшумно и ловко. В основном иностранцы, конечно – из Африки или откуда их там несет. В этом смысле в Европе ничего не изменилось, разве что иностранцы ведут себя не так нагло. Наверное, отменили пособия, подумал Рей. Не то что пособия и иностранцы его раздражали, но в глубине души он не мог не признавать правоту окружающих: все же ненормально, когда эти голодранцы толпами едут в Европу паразитировать на социальных пособиях.

Здесь они в основном работали, и работали старательно. Внезапно рядом с Реем появился какой-то тип с фиолетовыми глазами и коротко стриженной шевелюрой того же цвета.

– Извините, все столики заняты. Вы не будете против, если я…

Рей пожал плечами. Тип плюхнулся напротив него и углубился в изучение электронного меню. Официант тихо поставил перед Реем блюдо с жареным мясом и капустой.

Сосед оторвался от меню, сделав заказ. Затем взглянул на Рея, улыбнулся.

– Кстати, раз уж я здесь сижу, то, видимо, надо представиться. Меня зовут Шон Уэсли. Я журналист, сотрудник «Риаллайф». Вы ведь знаете наш портал?

– Э… не очень, – признался Рей, – дело в том, что я…

Журналист протестующе выставил ладонь.

– Нет, нет, не надо оправданий! Я все понимаю. И вам представляться не нужно – я знаю, кто вы такой.

– Гм, – произнес Рей, начиная понимать, что его обвели вокруг пальца. Но уйти сейчас было бы странно – бросить только начатый обед…

Посовещавшись с Энрике, он отказал всем журналистам, хотя уже в первый день получил с десяток запросов на интервью. Как и у большинства здесь, лицо Уэсли было полностью смоделированным и казалось лицом киборга – неестественно ровная кожа приятного оттенка, идеальные черты и декоративная печать «Риаллайф» на виске. Это Рея уже не удивляло. Он и сам планировал в ближайшее время отправиться в модель-салон, вот только надо было выбрать свой имидж.

– Не обижайтесь, – улыбнулся Уэсли, – если вы не хотите интервью, я прекрасно могу это понять. Право на частную жизнь! Это важнее всего. Но я очень любопытен, это не только профессиональное, это личное. Вы можете поговорить со мной просто как с человеком?

– А завтра все это появится на первой полосе… или как это у вас называется?

– Ну что вы! – воскликнул Уэсли. – Да если я посмею хоть слово опубликовать без вашего согласия, вы сможете разорить меня начисто! Вы знаете, какая сейчас юриспруденция? Всего несколько вопросов, Рей! Вы меня так обяжете!

– Ну хорошо, – сдался пришелец из прошлого, – валяйте, спрашивайте.

Уэсли подобрался.

– Вопрос самый простой: вот вы видите наш мир… Что в нем изменилось по сравнению с прошлым? Что особенно поразило вас?

– Ну, конечно, интернет, – не колеблясь, ответил Рей, – техника вообще. Машины все эти, вертолеты. Интерактивные системы, – он чуть не сказал «интерактивный секс». – То есть можно было представить и большие изменения, но и это все равно поражает. Система торговли, реклама – раньше она все-таки не была такой… навязчивой.

Официант принес Уэсли заказ – судя по обилию макарон, какое-то итальянское блюдо. Уэсли аккуратно вооружился ложкой и вилкой.

– Так, – подбодрил он Рея, – ну техника – это самое очевидное. А общество, люди? Что-нибудь изменилось для вас?

– Для меня – конечно, – медленно сказал Рей, – мои близкие и друзья давно мертвы.

Уэсли даже перестал жевать, сочувственно глядя на него.

– Но вы живы, – сказал он ободряюще.

– Да, я жив, хотя тоже должен бы сейчас лежать в виде горстки пепла, – согласился Рей, – и это позитивно.

– А наше общество?..

– Я не вижу особых изменений, – осторожно сказал Рей, – все, как и раньше.

– Но ведь была война! – воскликнул журналист. – Это-то вы должны были заметить!

– Конечно, да. Все эти зоны, купола. Опять же, Япония затонула, часть Нидерландов, – Рей вдруг разозлился. Похоже, Уэсли хочет выставить его недалеким идиотом, – но вы знаете, в целом и у нас все было так же. США и Европа пляшут, отдыхают и нюхают кокаин. Негры, арабы и всякие югославы всеми правдами и неправдами ломятся в Европу и согласны на любую работу. Что, сейчас не так, скажете? Ну а большая часть мира – «холодная зона», потому что ни Россию, ни Китай мы не понимаем и боимся. Так в чем разница, что изменилось?

– Ни России, ни Китая больше не существует, – медленно сказал журналист и вдруг улыбнулся, – а вы интересно мыслите. Нестандартно! Пожалуй, ведь и правда – в этом смысле ничего не изменилось.

Он кинул взгляд на пробегающего мимо чернокожего парнишку-официанта.

– Зона Развития… Не дай бог там жить, это правда. Неудивительно, что бедняги стремятся к нам всеми силами. Но давайте поговорим о чем-нибудь более интересном! Ведь вы, можно сказать, пришелец из прошлого! Расскажите, как оно было там, в 2012 году от Рождества Христова?

– Да обычно, – Рей пожал плечами, – даже не знаю, что вам рассказать. Многого не было из того, к чему вы тут привыкли. Фильмы были обыкновенные, трехмерные только появлялись, и это было совсем не так, как здесь – только отдельные спецэффекты. Кстати, в 2012 году все ждали конца света. Даже фильм был такой, «2012». По какому-то календарю Майя рассчитали…

По выражению лица журналиста Рей понял, что тот ничего не слышал о конце света в 2012 году и о календаре Майя. И что с тех пор в апокалиптическом смысле случились куда более интересные события, о которых он, Рей, ничего рассказать не может.

Он торопливо заговорил о компьютерных играх. В принципе, он не был геймером, но кое-что порассказать мог. Уэсли кивал, но наибольшее внимание уделял своей тарелке. Рей, впрочем, тоже успевал в перерывах пожевать мясо. С игр он перешел на музыку, и тут уже дал себе волю, поругав одних, мимоходом похвалив других, выразив сожаление, что такие-то перспективные направления полностью потерялись за эти годы.

– Ну а политика, экономика? – спросил журналист. – Что можете сказать на эту тему?

Рей пожал плечами.

– Не помню уже. Была война в Сирии, кажется. Еще Ирак. Афганистан – это раньше… Вы про 11 сентября-то знаете?

– Как же! – оживился журналист. – Эта траурная дата положила начало новой эпохе в истории человечества. Правда, если откровенно, Рей, с тех пор взорвали столько небоскребов!

– Не знаю, – вздохнул Рей, – я политикой не особенно интересовался.

– А по поводу обычной жизни в Европе? Кажется, тогда впервые поставили вопрос о БОДе?

– О чем – о чем? – удивился Рей.

– А, или я ошибся, и это было позже. Безусловный основной доход. То, что сейчас у нас называется базисом. Каждый человек имеет право на базис – на обеспечение основных минимальных потребностей. Конечно, это относится только к гражданам и гостям Демократической Федерации.

– А я думал, у вас пособия отменили. Нет, я по этому поводу не могу ничего сказать, – признался Рей, – никогда не интересовался.

Уэсли отодвинул тарелку. Прижал предплечье к сенсору оплаты.

– Рей, – проникновенно сказал он, – а может, все-таки дадите разрешение на публикацию? Я бы вам пообещал половину гонорара, но у вас и так денег куры не клюют. Понимаете, Рей, сейчас публику заинтересовать трудно. Знаете почему? Реальная жизнь полностью уравнена в правах с выдуманной. Посмотрите на Люксембург. Что это – древнее европейское герцогство с тысячелетней историей или обиталище эльфов, гномов, вулканцев, трутов с планеты Вирин? То же самое творится в журналистике. Вы же читали новостные порталы?

– Я не очень интересуюсь такими вещами, – небрежно ответил Рей. Журналист ему уже поднадоел.

– Надо искать что-нибудь, что поразит воображение публики. Что купят. Понимаете? Что купят. Это можно найти – но можно и придумать. Искать – это труд, придумывать – удовольствие. Я могу сесть и из пальца высосать интервью с придворным Людовика XV, прилетевшим на машине времени. А могу преследовать вас, как детектив, умолять, уговаривать, даже унижаться – и написать интервью с настоящим, а не выдуманным пришельцем из прошлого. Для публики это одно и то же. И по деньгам для меня – то же самое. Но придумывать проще. И придумать я могу куда похлеще. Сейчас никого не интересует правда. Вообще, что это такое – правда? Она ведь всегда относительна. Хотя вы в чем-то правы – уже в ваше время правда перестала иметь какое-то значение. Важно лишь то, что напишут в газетах. Сейчас все это только расширилось и углубилось. Никто не ждет от журналистов сведений о мире. Все знают, что достоверных сведений о мире нет и быть не может. Мы все живем в фантастическом портале, где каждую минуту может случиться что угодно: обрушится цунами или метеорит, прилетят пришельцы, королева Виктория войдет в комнату, богатый дядюшка подарит нам миллиард, коммунисты бросят нас в концлагерь. Это гораздо интереснее, чем какая-то правда и какие-то сведения о жизни…

Он замолчал, допивая колу. Рей выжидательно смотрел на него.

– Поэтому, если сказать откровенно, вы не так уж интересны, герр Гольденберг. Именно поэтому сотрудники инфопорталов ограничились стандартными запросами на интервью и, получив отказ, сразу смирились.

Это было как удар под ложечку. Рей раскрыл рот.

– А зачем же вы тогда…

– А мне действительно интересно самому, – признался Уэсли, – но раз уж я работал, то могу рассчитывать на вознаграждение, как вы считаете? И потом, среди наших читателей могут найтись и те… кому небезразлично. Для кого есть некоторая разница между реальным человеком, жившим в начале века, – и выдуманным героем.

Журналист подался вперед.

– Я собираю информацию, – произнес он, глядя Рею в глаза, – меня интересует правда. У меня в загашниках столько мелких любопытных фактов, столько сведений о нашем реальном мире, что, возможно, если бы я опубликовал всю свою коллекцию, кто-нибудь заметил бы между ними такие взаимосвязи, которые взорвали бы наш мир. Вы – часть этой правды.

Рей оплатил еду нажатием на сенсор, тупо глядя в столешницу, сверкающую немой подвижной рекламой.

– Вы же видите, – буркнул он, – я ничего не могу вам рассказать. Я сам ничего не знаю о мире. О музыке разве что. Да и то это только мое мнение. Все сведения о музыке нашего времени вы и так можете найти в интернете. А так… Я принадлежал к небедной семье. Мы жили, в общем-то, так же, как моя семья живет и сейчас. Ну, хайтека было поменьше. Что я могу вам рассказать?

– Я уже понял, – мрачно сказал Уэсли, – но разрешите опубликовать то, что вы уже сказали?

– Да публикуйте, – пожал плечами Рей, – что нужно – подписать что-нибудь?

– Достаточно устного согласия, – обрадовался журналист, – я все зафиксировал! Спасибо большое!

Рей молча проводил его взглядом. Возможно, следовало поговорить подольше. Он собирает сведения о мире. А Рею тоже пригодились бы сведения об этом мире и о том, как жить в нем.

Хотя, с другой стороны, – зачем? Он вроде бы и так неплохо устроился.

Рей мрачно поднялся из-за стола и двинулся в сторону замка. Настроение отчего-то было испорчено.