Цитаты из книги «Вонгозеро. Эпидемия»

отбивалась и отталкивала его руки, оглушенная своим несокрушимым одиночеством.

эпидемия вышла из-под контроля, если он вообще был, этот контроль, и то, что теперь происходит, – уже стихийная, неуправляемая катастрофа

она всегда говорила, что бриллианты нужны для того, чтоб их, если что, обменять на хлеб. Он не понимает просто

не дав нам возможности свыкнуться с новым для нас обеих положением дел, как это часто делают мужчины, принимая решения, последствия которых торчат острыми рыбьими костями до тех пор, пока женщины не находят способа обернуть

проступили вдруг крупные яркие звезды, а я лежала на спине

словно не ожидая услышать человеческий голос, словно я была одна в машине. Повернув голову

Рано или поздно мы исчезнем; если задуматься, мы уже почти исчезли, а эта неподвижная громада так и останется стоять на берегу озера, спокойная и не

этих неожиданных приступов кашля, которые так мучают меня в эти дни, сгибая пополам, не давая вдохнуть; забавно было бы взглянуть на ваши лица, если бы я закашлялась именно сейчас, закрыв лицо руками, долго, страшно, может быть, кто-то даже выскочил бы из комнаты. Матрас подо мной жалобно заскрипел и прогнулся почти до самого пола. Вы только посмотрите на эту кровать, самая узкая, самая развинченная, хотела бы я знать, было ли кому-нибудь из вас дело до того, ел ли он сегодня, не холодно ли ему спать здесь, в углу, под окном? Я сегодня же заберу его обратно в большой дом, а вы оставайтесь тут, в своей ночлежке, хорошо, что я не умерла, я сама о нем позабочусь. Удивительно, как быстро неловкость, с которой я входила, сменилась еле сдерживаемой, застилающей глаза яростью; кто бы мог подумать, что первой сильной эмоцией с момента, когда я поняла, что не умру, будет именно эта. Мне вдруг пришло в голову, что ни разу еще не обняла Сережу, что не успела даже потрогать сына руками, и вот я сижу здесь, на этой продавленной старой кровати, и боюсь поднять голову, чтобы не дать им увидеть мое лицо.

Можно подумать, кто-то из вас волновался, думала я, устраиваясь на смятой неуютной кровати своего сына, и с удивлением поймала себя на том, что почти произнесла это вслух. Что со мной такое? Я никогда не умела говорить такие вещи, обычно я просто думаю их про себя. Черта с два вы волновались. Как вы торопились сбежать из дома, беспокоясь разве что о том, что забыли свою драгоценную сумку с тряпками; если я сейчас подниму глаза, готова поспорить на что угодно, вы до сих пор смотрите на меня так, словно у меня чума, словно находиться со мной в одной комнате опасно для вас. Четыре дня, и ни один из вас не пришел узнать, как мы, только папа и Мишка, только свои. Сейчас бы очень подошел один из

ее прямо в страшный, бледный, перепачканный кровью Лёнин живот? Что если он закричит, дернется, что если я не смогу помочь ему, если все это причинит ему только дополнительные страдания, а потом он умрет, все равно, несмотря на все мои усилия?