На удивление, суббота выдалась весьма продуктивной, потому что Мелинда успела дочитать книгу, повторить уроки и прогуляться до склепа, где покоился прах ее матери, Клары Дэвис. Вот уже целый год каждую субботу она в одиночестве уходила в лес к большой фамильной гробнице, расположенной в восточной части леса, примерно в двадцати минутах ходьбы от поместья. Изящное старинное строение было выложено из крупного серого камня, а широкую входную зону украшали массивные колонны и мраморные ангелы со склоненными головами и сложенными в молитве ладонями. Именно там, помимо Клары, Себастьяна, Бенджамина и Вэллы, покоились ушедшие поколения семейства, о которых рассказывал ей Аллан.

Густав Мортис, Сэди Форбс, Элеонора Бран…

При входе в склеп Мелинда включала фонарик, пробиралась вглубь тесного сырого помещения и ставила букетик сорванных цветов в маленькую алебастровую вазочку перед плитой, упокоившей под собой четыре души. Оставаясь наедине с испытываемым чувством вины и прахом Клары, девушка мысленно переносилась далеко на север, в родной обветшалый дом, где долгие годы прожила вместе с мамой в безопасности и относительном спокойствии. Мелинда рассуждала, как бы могла развиваться сейчас их жизнь, не познакомься мама с Себастьяном. Сложились бы обстоятельства иначе, если бы девушка не возвратилась в поместье после того, как поняла, кем стала?

Еще никогда ее жизнь не наполняло столько вопросов, на которые она не могла найти ответов. Вспоминая бесконечные недовольства и упреки мамы, которые в ту пору дико раздражали Мелинду, сейчас она признавала, что готова отдать все на свете, лишь бы повернуть время вспять и возвратиться в то замечательное беззаботное время, где им ничто не угрожало. Девушка скучала по настоящей Кларе Дэвис, которую знала до приезда в поместье. Мелинда часто думала, что за каких-то две недели Себастьяну удалось сотворить с мамой нечто невообразимое: выкроить из нее новую личность, в которой Мелинда ни за что бы не признала свою родительницу. Из серьезной женщины Клара превратилась в безжалостную, легкомысленную и меркантильную дамочку, отказавшуюся от родной дочери и согласившуюся родить ребенка от монстра.

Аллан тоже регулярно посещал склеп и приносил погибшим цветы – красные розы, которые, по всей видимости, покупал на пути из Кристала. Не желая ставить друг друга в морально тяжелое положение, молодые люди старательно избегали эту тему и не обсуждали свои визиты в усыпальницу. Когда девушку одолевали приступы печали, она нередко пыталась сравнивать себя с бойфрендом: откуда у него берется столько энергии и выносливости, чтобы не только заботиться о безупречном выполнении ненавистной работы, но и подавлять душевные переживания? На этот вопрос, как и на многие другие, Мелинда ответить не могла, однако себя в эти мгновения чувствовала крайне паршиво. Мало того, что девушка не работала, так еще и забросила писательскую деятельность, которая была для нее кислородом. Весь ужас состоял в том, что Мелинда перестала верить, будто вдохновение еще снизойдет до нее. Девушка нередко задумывалась, почему Аллан перестал заниматься музыкой, как делал это раньше, еще до обращения в вампира? Она предполагала, что дело кроется гораздо глубже, чем разбитое сердце или потеря интереса. Из его увлеченных рассказов становилось ясно, что Аллан целыми днями пропадал на студии, занимался по десять часов и часто засыпал прямо за инструментом. В глазах окружения он был одаренным юношей, восходящей звездой, одержимым гением. Разве человек с такой любовью в сердце может перегореть?

«Скорее всего, Аллан стал жертвой проклятия: с обретением сверхъестественных сил он лишился важной частички души, благодаря которой и назывался человеком искусства…»

Мелинда все еще сидела на диване в гостиной, пила кофе и размышляла о таинственной силе творческого начала, когда до слуха донесся звук проворачиваемого в замке ключа. Входная дверь тихо отворилась, и в прихожей послышались шаги, которые девушка научилась различать из тысячи других.

– Аллан! – радостно воскликнула она, когда парень вошел в гостиную. Он был одет в черный костюм, а в руках удерживал прямоугольный кожаный дипломат и большой пакет с продуктами. – Наконец-то ты приехал!

Мелинда в мгновение ока подскочила на ноги и бросилась к улыбающемуся бойфренду. От силы, с которой девушка впечаталась в его тело, Аллану с трудом удалось удержать равновесие. Зашвырнув дипломат на диван и кое-как опустив пакет на пол, парень крепко обнял любимую в ответ.

– Как ты тут без меня? – ласковым голосом поинтересовался он. – Все в порядке?

– Ты не представляешь, как я соскучилась.

– А я по тебе.

– Почему ты сегодня так поздно? Я пыталась до тебя дозвониться…

– Да, знаю. Извини, что не отвечал. В Кристале я кое-кого встретил, и пришлось…

Не дав Аллану договорить, Мелинда юрко вынырнула из его объятий и с тревогой взглянула в его лицо.

– Кого ты встретил? – с подозрением спросила она.

– В Кристал приезжал Натаниэль Форбс, мой, эм, родственник. Он позвонил за полчаса до моего отъезда и попросил встречи. Сказал, что дело очень срочное. – Помолчав, парень добавил: – Хвала небесам, что я был в городе, иначе этот сноб заявился бы прямиком в поместье.

– Кто такой Натаниэль Форбс? Я впервые слышу это имя…

– Все верно, я не рассказывал тебе о нем, потому что с Нейтом мы дружбу не водили, а, соответственно, никогда и не общались. – Аллан весело хохотнул. – Да и он в принципе никогда не питал теплых чувств к своим родственникам.

– Но он в семейном бизнесе?

Молодой человек кивнул.

– В работе мерзавец настоящий ас, поэтому Форбсы и Мортисы были вынуждены его терпеть. Этот канцелярский червь лучше любого президентского юриста сможет обнаружить в договорах подводные камни и предсказать заранее невыгодную сделку. Как специалист Нейт – находка, но как личность… крайне неприятный тип.

– Зачем он встречался с тобой?

– Он дал мне кое-какие документы, касающиеся усовершенствования политики в нашей компании, а также заявление об открытиях новых клиник в стране.

– И это все, что он от тебя хотел?

– Ну да, – лениво зевнув, ответил Аллан. – Мы на пару часов встретились в ресторане, и я подписал бумаги, после чего Нейт в миллионный раз дал мне понять, что он меня ненавидит и будет ненавидеть до конца своих дней.

– Он тебя ненавидит?! Что за бред?

– Помнишь, я рассказывал о веселом прозвище, доставшемся мне от любимой родни?

Мелинда кивнула.

– Ну так вот, идея так меня обозвать принадлежала именно Натаниэлю, – сообщил Аллан с такой беспечной улыбкой на губах, будто сам факт подобного оскорбления совсем его не беспокоил. – Нейт считает, что бастардам ни в коем случае нельзя доверять такие серьезные предприятия, как семейная империя. В его понимании я недостойный, и он никогда не упустит возможности напомнить о моем «месте» в иерархии нашей семьи. Его всегда бесил факт, что я жил наравне с остальными, и что Себастьян – его лучший друг – охотно этому способствовал.

– Вот же говнюк!

– Еще какой, – подтвердил Аллан. – Натаниэля я по праву считаю самым ядовитым и мерзким типом, которого только приходилось встречать. Даже в собственной семье его мало кто любит, что, в общем-то, неудивительно.

– М-да, – протянула Мелинда, переваривая все сказанное про очередного экстравагантного «родственничка» Аллана. – Больше он тебе ничего не сказал?

– Слава богу, нет.

Молодые люди удобно устроились на диване в гостиной, взяли по сочному бургеру, разлили по стаканам колу и включили пилотную серию сериала «Пурпурная капля», в котором, как бы иронично это ни звучало, сюжет вертелся вокруг вампиров. И получаса не прошло, как Аллан уже весь кипел от негодования. По его мнению, над проектом работал крайне бездарный и обделенный фантазией режиссер, так как эпизод изобиловал притянутыми за уши клише, абсолютной нелогичностью и отсутствием какой-либо оригинальности. На экране мелькала сцена, где главный герой – молодой светловолосый вампир Джейкоб – напал на подвыпившую девушку у заднего входа в ночной клуб и, неумело впечатав несчастную в стену, жадно впился зубами ей в глотку. От охватившей боли, жертва оглушительно завизжала, что, по всей видимости, совсем не смутило нападавшего: он как ни в чем не бывало продолжил трапезу. Пока вампир ел, кровь из горла девушки лилась в три ручья, заляпав парню лицо, волосы, белую футболку и джинсы.

– За последние сутки недоумок убил уже треть подростков в городе, более того, он прошел под десятками камер видеонаблюдения с ног до головы измазанный кровью! – вскинув руку к экрану, возмущенно воскликнул Аллан с набитым ртом. – Да и какого черта он продолжает пить кровь, когда девчонка орет на всю улицу? Почему он ее не вырубил?

– Аллан, – сквозь смех сказала Мелинда, накрывая руку парня своей. – Это же сериал, не стоит воспринимать все так буквально.

– А как еще я могу относиться к подобному идиотизму?

– Спокойно и с юмором, мистер Кинокритик.

– Одни только несуразные клыки и клоунский грим чего стоят! Какого дьявола в школе никто не обращает внимания на старшеклассника, который выглядит как неумелая помесь саблезубого тигра и Носферату?

Мелинда запрокинула голову и вновь разразилась громким смехом. Проигнорировав бурную реакцию, Аллан откусил большой кусок от гамбургера и, по-прежнему смотря в телевизор, покачал головой. В этот момент главный герой как раз закончил сосать кровь блондинки, беспечно бросил ее тело улице и ушел. Удаляясь из освещенного зеленым неоном переулка, Джейкоб неторопливой вестерновской походкой отправился на главную улицу. Эпичный кадр уходящего парня сопровождался рок-музыкой и эффектом отдаляющейся камеры. Примерно через полминуты яркая картинка сменилась титрами.

– И почему только вся молодежь сходит с ума по этому сериалу? – вполоборота развернувшись к Мелинде, пробормотал Аллан. – Я своими глазами видел высокий рейтинг на IMDB, не уступающий даже «Во все тяжкие»^[1]. Неужели в современной поп-культуре настолько все плохо?

– Во-первых, – начала Мелинда, загибая пальцы на руке, – сериал сняли в неоновом освещении и тем самым придали ему стильную атмосферу, во-вторых, в «Пурпурной капле» собрался офигенный актерский каст, в-третьих…

– Черта с два! В «Пурпурной капле» собрались самые бестолковые актеры. Только кретины согласятся исполнять такие идиотские роли.

– Проблема не в современной культуре, Аллан, а в том, что ты слишком старый.

– Хорошо, будет по-твоему, но вторую серию я смотреть точно не буду.

– Но мы же договаривались!

– Вот именно. Мы договаривались, что посмотрим крутой сериал, а не высосанную из пальца галиматью.

Смерив Аллана обиженным взглядом, Мелинда отложила кусок бургера на журнальный столик и скрестила руки на груди. Откинувшись на спинку дивана и глядя прямо перед собой, она поинтересовалась:

– Раз сериал отпадает, чем займемся?

Взяв в руки пульт, Аллан выключил телевизор. Пододвинувшись поближе, он обнял девушку за плечи.

– Как насчет вина и классической музыки?

– А ты точно не заработаешь себе алкоголизм?

– Я? – Аллан расхохотался. – Заработаю алкоголизм?

– Если ты вампир, еще не значит, что у тебя не может быть вредных привычек.

– Милая, не бывает вампиров-алкоголиков. В отличие от хрупкого и восприимчивого человеческого организма, нам с тобой бутылочка выдержанного каберне-совиньон пойдет только на пользу.

Глядя на беспечное лицо бойфренда, Мелинда вздохнула. Девушка понимала, что досматривать сериал ей в любом случае придется в одиночку, а спорить с Алланом по таким вопросам – самое бесполезное в мире занятие. У него на любой случай находится миллион отговорок.

– Окей, – со смиренным вздохом сказала она. – Вино так вино.

– Какую музыку предпочитаешь?

– «Линкин парк».

– Альтернативный рок и вино тридцатилетней выдержки? – Аллан хмыкнул. – Оригинально.

С этими словами молодой человек поднялся на ноги и отошел в дальний угол гостиной, где располагалась огромная стереосистема. Аллан подключил айфон к устройству и открыл плейлист. В следующее мгновение из колонок заиграла песня «What I’ve Done». Пускай младший Мортис приходился заядлым любителем классики и редко слушал что-то помимо любимых композиторов – исключением были моменты, когда Аллан вел машину и слушал по радио попсу – «Линкин парк» ему очень даже нравились. Одарив девушку теплым взглядом, парень направился к шкафчику, откуда изъял закупоренную бутылку коллекционного вина, штопор и два бокала. Вернувшись на диван, он педантично расставил принесенные предметы на столешнице рядом с остатками закусок, затем ловким движением освободил бутылку от пробки и разлил вино по изящным хрустальным бокалам. Пока парень проводил свои манипуляции, девушка стащила из тарелки пару ломтиков картошки-фри и запихала в рот. Аллан улыбнулся и тоже взял горсть лакомства.

– Мелинда Джонс, – торжественно провозгласил Аллан, поднимая бокал, – только с тобой я понял, каково это – пить коллекционное вино под звуки рок-музыки и закусывать это дело жареной картошкой.

– Не благодари, – с набитым ртом отозвалась девушка. – С радостью продолжу давать тебе мастер-классы.

Молодые люди чокнулись и сделали по глотку. Часы показывали половину одиннадцатого, за окном стемнело. Слух Мелинды улавливал доносящееся с улицы стрекотание сверчков и пение ночных птиц. Прямо из гостиной располагался выход на террасу, поэтому Мелинда спросила:

– Может, выйдем на воздух?

Аллан кивнул и вслед за девушкой направился к большим французским окнам. Оказавшись на улице, Мелинда облокотилась на мраморные перила, закрыла глаза, полной грудью вдохнула теплый ночной воздух и испытала неподдельное удовольствие. Стояла чудесная погода: безоблачное, усыпанное яркими звездами, небо, свежий лесной аромат и ни намека на ветер. Прожив в южных краях больше года, Мелинда все чаще признавалась себе в том, что, несмотря на тоску по родному северу, к флоридскому теплу она прикипела всей душой.

– Хэй, о чем думаешь?

– О том, что ждет нас в ближайшем будущем.

– А что ждет нас в ближайшем будущем?

– В этом-то и проблема, – тихо ответила девушка. – Я и представить не могу, что нас ждет, Аллан.

Молодой человек отпил вина, затем нежно обнял Мелинду за талию и устремил взгляд вперед, на окутанный густыми тенями лес.

– Что бы нас ни ждало, я буду прилагать все усилия, чтобы ты чувствовала себя в комфорте и безопасности. Уверяю, тебе нечего бояться.

Мелинда посмотрела на Аллана снизу вверх, прочитав в его глазах непоколебимую решимость.

– Я не боюсь, – проговорила она, глядя на парня серьезно. – Просто мне хочется узнать о нашем мире больше, чтобы быть готовой ко всему, с чем мы можем столкнуться.

– Спрашивай. – Голос Аллана прозвучал терпеливо и мягко. – С радостью расскажу тебе все, что знаю сам.

– Хочу больше знать о том гримуаре, с помощью которого тебе удалось обратить меня в вампира.

Каждый раз, когда между Алланом и Мелиндой заходил разговор о ритуале обращения, и девушка просила парня раскрыть известные ему тайны колдовства, он отвечал очень размыто. С тех пор, как чудом выжившая Мелинда вернулась в поместье, ее не покидал вопрос: каким образом Аллану удалось обратить гостью без того самого ритуала, о котором настойчиво твердили Бенджамин и Себастьян? Она все еще не могла полностью поверить, будто молодой человек провернул это непростое дело с такой беспоследственной легкостью. В отличие от близняшек, Аллан заявлял, что знает о магии сравнительно немного. Осознавая это, Мелинда очень жалела, что своевременно не расспросила Вуди, связь с которой в настоящее время была потеряна. Если первые полгода до нее еще возможно было дозвониться, сейчас это не представлялось возможным: она сменила номер телефона и не оставила никакого адреса.

– Вдруг ты что-нибудь упустил.