Лед и пламя

Приближался теплый апрельский вечер, от которого кружились и романтичные головы клиенток брачного агентства, и прозаические черепные коробки вроде той, которой была наделена Феня. Ей вдруг захотелось погрузиться в весенний воздух, как в воду, чтобы полностью ощутить его многообещающие ароматы.

В принципе, больше заняться сейчас было нечем: в ответ на Фенин призыв срочно вывести на чистую воду Андрея Пряничникова Валерка ответил, что для начала его надо найти.

– Ну а по поводу повара есть перспективные факты? – не без желания поддеть бывшего мужа спросила Феня.

– Между прочим, – ответил детектив, – у Жихарева была женщина, на которой он не хотел жениться. Они сильно ругались в последнее время. Это мне самому пришлось выяснить, так как полиция просто ищет зацепки, чтобы арестовать Сухарева. Думаю, придется нам с тобой самим искать убийцу повара… Черт, а мне так некогда! – добавил он, даже скривившись от избытка эмоций.

«Растудыть тебя, Валерка, – подумала Феня. – Не может быть, чтобы мне померещились влюбленные взгляды супругов Сухаревых! Бедняга Жихарев – случайная жертва, клянусь коньками Берковича!»

…И только Феня пожелала вдохнуть весенний воздух полной грудью, как тут же позвонила Ирина Вячеславовна, Наташкина мама, и позвала Феню провести вечерок на своей прекрасной даче.

Уже через полчаса Феня нажала на кнопку звонка калитки дома Славовны. После зимних стуж над Фениной головой оттаивало ореховое дерево, грязные лоскуты снежного покрова прятались под забором и в тени плодовых деревьев. Судьба зимы была предрешена, подмоги в виде прощальной бури не предвиделось, все вокруг, живое и неживое, верило в весну.

Славовна, полная активная женщина лет шестидесяти, вышла во двор. Она, Наташка и дочка Наташи Варька были словно отлиты в одной форме, специально созданной природой для удовольствия глазу и во славу земных радостей жизни.

Улыбнувшись гостье, мать подруги отперла калитку и впустила Феню во двор. Вечер обещал быть приятным.

Так и произошло. У Славовны был сливочный ликер, который завершил ужин из тушеного мяса и огуречного салата. Феня выпила глоточек и ощутила сонливость.

Она устроилась на диванчике возле теплой печи, накрылась пледом, уютно поджала ноги и тут же уснула. Разбудил ее мужской голос. Человек что-то говорил с нарастающим в каждой фразе возбуждением. Феня различила слова «охрана», «деньги», «наплевать»…

В комнате было почти темно, свет уличного фонаря падал на край стола и часть пола. Обнаружив на столе чашку с остывшим чаем, Феня выпила его, напомнив себе старого алкоголика в период выхода из запоя.

Мужик в прихожей поговорил еще немного, а потом входная дверь со скрипом выпустила его в прохладу ночи. К Фене заглянула Славовна.

– Разбудил тебя таки, зараза! – сказала она. – Этот Виктор, он такой шумный! Тоже архитектор, мы вместе работали в объединении, а теперь – вместе на пенсии. Он у нас председатель нашей, так сказать, общины. Ходит тут, пугает.

Феня включила бра над диваном.

– А чем пугает, разбоем?

Славовна села с ней рядом.

– Нет, не разбоем, а поджогом. У нас в кооперативе несколько дач сгорело. Без жертв обошлось, но урон-то нанесен людям. А хозяева в основном старики. Ты же знаешь, что эти дачи строились еще шестьдесят лет назад – для коммунистической и профсоюзной элиты. – Славовна была рьяной демократкой. – Ну и нам, творческой интеллигенции, тут участки обломились.

– Пожар – это же страшно! – встревожилась Феня не на шутку.

– Наташке не говори, – предупредила ее Славовна. – Она мне запретит тут ночевать, а я в городе спать не могу. Меня все беспокоит, понимаешь? Эти новые соседи понаехали – в те квартиры, где раньше жили мои друзья. Все нувориши, все такие самодовольные. А их ремонты! Боже ж мой, грохот стоит, сносят стены круглыми сутками, дом трясется!..

Феня осталась ночевать на даче.

Такая любовь

Утром, приняв душ (в домике Славовны была преуютнейшая ванная комната) и позавтракав блинчиками, Феня отправилась в город на такси. Славовна, прощаясь, заявила, что даже рада, что рассказала Фене про пожары, потому что теперь Феня будет чаще приезжать на дачу, а вместе с подругой дочери Славовне веселее.

– Жду тебя вечером, – сказала она на прощание.

А тут позвонил Валерка, сообщив, что с записями камер губернатора Вася поработал. За время отсутствия Самохина чужие к кабинету губернатора не приближались, так что вор сидит в одном из кабинетов, в то время как должен сидеть в тюрьме.

Отпечатки пальцев, снятые в кабинете, принадлежали самому Самохину, его секретарше и уборщице. На всякий случай Вася поговорил с уборщицей. Она рассказала, что в кабинете губернатора убиралась в пятницу, до отъезда Самохина, и в четверг рано утром, как раз перед его появлением. Ее слова подтвердили записи с камер наблюдения.

Феня посоветовала проверить тех сотрудников, у которых имелись долги. Эта информация собиралась Самохиным на каждого, кто поступал к нему на работу, и хранилась в специальном сейфе.

– Еще одна интересная вещь есть на записи, – припомнил Валерка, – драка между девчонками. Прямо утром, после отъезда губернатора. Секретарша его, Алена, и девица из канцелярии сцепились, как кошки!

– Вот откуда у Алены синяки на запястьях, – припомнила Феня. – Как ее зовут, девицу из канцелярии?

– Вася продиктовал мне ее имя… Сейчас… Инга Шарипова.

– Я помню ее, – сказала Феня. – Все сотрудники самохинской администрации ежегодно проходят тест на профпригодность, а я типа консультирую. Инга высокомерная, неприятная девица, но претензий по работе к ней никогда не предъявлялось. А еще я знаю, что Шарипов, ее отец, – коммерческий директор Гродинского химического, по сути, владелец завода, а значит, и половины города.

– Однако непонятно, – отозвался Валерка из телефонной трубки, – почему она не работает с отцом, не имеет собственного бутика или салона красоты, а сидит среди старых куриц в администрации. И должность небольшая, и перспектив немного, и зарплата крошечная.

Феня пообещала уточнить сведения о Шариповой у одной своей клиентки из мажоров, Афродиты Кабаян. Ее номер Феня набрала сразу же. Афродита ответила только на третью попытку дозвонится, что было не так уж странно, потому что два месяца назад она родила сына.

Об Инге она отозвалась в выражениях недвусмысленных: проститутка и позор семьи. Отец купил ей квартиру, определил на работу к Самохину, но дома появляться запретил, а также лишил милостей, которыми пользовались все золотые детки: денег, собственного бизнеса и прочего.

…Валерка и Феня встретились в приемной Самохина. Губернатор, выглянув, пригласил их в кабинет, поинтересовался ходом расследования и самолично вызвал Шарипову к себе.

Инга вошла, высоко держа голову. С губернатором она едва соизволила поздороваться, а на Феню с Валеркой и вовсе не обратила внимания.

– Инга, объясните мне, что это за ситуация такая? – обратился к ней Самохин, указывая на монитор компьютера.

Восточные глаза Инги ненадолго задержались на лице губернатора. Она откинула за плечи длинные, глянцево блестящие пряди черных волос и подошла к его столу. Валерка включил запись. Феня наблюдала за лицом девушки.

Увидев на экране драку с Аленой, Инга обняла себя за плечи и, чуть скривив полные сочные губы, заявила:

– Она денег мне должна.

– И дралась из-за этого? – спросила Феня.

Инга, даже не обернувшись к ней, ответила:

– Да.

– Сколько?

– Много.

Самохин пришел Фене на помощь:

– Мне нужна точная сумма.

– Пять тысяч.

– Очная ставка! – объявил Валерка.

Позвали Алену. Увидев на мониторе сцену драки, она покраснела.

– Это правда, что ты должна Инге пять тысяч? – поинтересовался Самохин.

– Я бы лучше с голоду умерла, чем заняла у нее хоть копейку, – заявила Алена.

Лицо Шариповой осталось непроницаемым.

Губернатор настаивал:

– Так что же между вами произошло?

– Николай Николаевич, – обратилась к нему восточная красавица. – Простите, что соврала, но в чем дело-то? Ну случился у нас с Аленой раздор, так что? Какой вред нашей области это принесет?

– Никакого, – согласился Валерка, выдерживая ее нагловато-любопытный взгляд. – Но у вашего шефа из сейфа двести тысяч пропало.

– Опять же наша потасовка к этому отношения не имеет, – возразила Инга. – Вы что же, думаете, мы добычу делили?

– Ничего мы не думаем, – оборвал ее Самохин, начиная сердиться. – Я просто хочу знать, с чего вы сцепились?

– Если не деньги, – встряла Феня, – то мужчины.

– Да что мне с ней делить! – возмутилась Инга.

– Да кто она такая? – в ту же секунду воскликнула Алена.

Повисла недолгая пауза, а потом вдруг Инга сказала:

– Я выплачу вам эти деньги, чтобы это все прекратить. Если папа узнает, то…

– О чем? – уточнила Феня.

– О том, что она связалась с русским, – язвительно вставила Алена. – У них так только проститутки делают. Порядочная девушка должна замуж девственницей выходить, а ей уже только на рефлорацию можно рассчитывать!

Валерка встал между девушками, что было очень вовремя: Инга рванулась к Алене с недвусмысленными намерениями. Перехватив ее руки, каждая – с пятью острыми красными кинжалами, он силой заставил Шарипову сесть на диван. Девица издала гневный звук, похожий на клекот орла, но подчинилась.

– Она мне простить не может, что я парня у нее увела, – сообщила ее противница. – Он только наполовину русский, он ей не подходит. Ее отец все равно не разрешил бы им пожениться…

Блудный отец

В машине Валерки зазвонил Фенин телефон. Надеясь, что это Наталья, которой она безрезультатно названивала вчера вечером и сегодня утром, Феня ответила, даже не глядя на номер.

Но это была не Наталья, а родная мама. Полились упреки. Не все из них были беспочвенными, ведь в больнице, где лежала Кристина Петровна, Феня побывала всего один раз, да и после ареста Майи помощи семье она не предлагала.

– Хорошо, – терпеливо ответила Феня, дослушав обвинительные речи Кристины Петровны, – что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Привези мне авокадо, – велела мама. – Папу прошу, а он забывает!

– И все? – удивилась Феня.

– Все, – подтвердила мама, и в этом тоже таилось скрытое недовольство.

Валерка милостиво согласился подвезти Феню до рынка и оттуда – до больницы, но потребовал, чтобы она ни в коем случае не проболталась матери о том, что они снова вместе работают. Их общение и сотрудничество долгие годы рассматривалось в семье как сомнительная связь. Майя не раз высказывала мужу, что Феня «липнет» к нему, пытаясь разрушить его семью и вернуть Валерку в свою жизнь. Все это дестабилизировало ситуацию, однако детектив ухитрялся и волков накормить, и овец сберечь, продолжая жить с женой и работать с Феней.

– Удалось найти доказательства, что любовница Жихарева убила его? – не удержалась от вопроса Феня, уже перед выходом из машины.

Валерка поджал губы – ядовитый подтекст в вопросе не заметить он не мог.

– Не она, – буркнул детектив. – Как раз накануне своей смерти Жихарев сделал ей предложение и подарил кольцо. Свидетелей – человек десять.

Подняв брови в знак сочувствия Валеркиной неудаче и сложив губки бантиком (чтобы не воссиять улыбкой), консультант покинула «патриот».

В палате больной Кристины Петровны Феня встретила папу. И расстроилась. Пусть это было не очень хорошо с ее стороны, но ей страшно не хотелось, чтобы мама и папа воссоединились. Она эгоистично мечтала оставить папу себе.

Дочь свою Кристина Петровна встретила настороженно, на авокадо – обиделась, потому что оно было мелким, да и не авокадо она просила, а маринованных арбузов.

Феня пожала плечами, ибо примерно такую реакцию и ожидала, а про себя заметила, что мама и впрямь выглядит не очень хорошо. Обычно бодрая, с макияжем в розовых тонах, чуть истерично веселая, Кристина Петровна не вызывала в душе дочери жалости, а скорее легкое раздражение и зуд в пятках. Но бледная женщина, которую увидела на больничной кровати Феня, неухоженная, одетая в полинявший халат, напротив, казалась нуждающейся в заботе и внимании. И Феня сдержалась.

Пожаловавшись на самочувствие, равнодушие медперсонала, ужасную судьбу одинокой старухи (это – с выразительным взглядом в сторону Владимира Николаевича), мама отпустила дочь, даже не поинтересовавшись ее делами.

Провожая Феню, папа посмотрел на нее серьезно и внимательно, будто пытаясь прочитать мысли или транслировать собственные.

Меню холодных блюд

1

Чем бы Феня ни была занята, она не могла отделаться от мыслей по поводу убийства повара Жихарева, и вот теперь они привели ее в «Джаз».

Тишина и отсутствие посетителей в одном из самых популярных гродинских развлекательных центров произвели на Феню впечатление странное. Ей вдруг показалось, что она стала персонажем фильма о будущем, в котором все люди планеты вымерли от страшной инфекции или были похищены инопланетянами.

Феня прошла насквозь главный зал, веранду, лаунж-зону, караоке-бар. Шорох собственных шагов казался в тишине чужим. Остановилась Феня в кафе «Хемингуэй», своем любимом уголке центра, где блестела черным боком старинная печатная машинка, а над барной стойкой мрачно нависало охотничье ружье.

Симпатичный бармен, с виду – типичный мачо, развлекался, жонглируя бутылками. Завидев Феню, он послал ей ясную улыбку и уронил бутылку.

– Ой-ой! – запрыгал он на одной ноге. – По пальцу попал, блин!

Остановился, снова улыбнулся и спросил:

– Хотите «Маргариту»?

– Хочу, – согласилась Феня, дивясь, откуда хорошие бармены всегда знают, что ты на самом деле хотела бы выпить.

Бармен занялся напитком. Взгромождаясь на высокий стул, Феня заметила:

– Грустно тут у вас…

– Ага, – отозвался он. – Мы сегодня первый день после траура работаем.

– Траур? – отозвалась Феня. – Я понимаю. Это по вашему повару.

– Да, у нас несчастье. Вы же из полиции? – спросил он вполне дружелюбно. Феня никак не отреагировала на его вопрос. Тогда бармен кивнул сам себе и продолжил: – Ходят слухи, что Женю убил Николай Александрович, а вы что думаете?

– Ну… – пожала плечами Феня. – Я пока не знаю. А зачем Николаю Александровичу вообще убивать Жихарева?

Бармен, казалось, был только рад поболтать.

– Я-то лично ничего не знаю, – поделился он, спрятав хитрый блеск глаз. – Николая Александровича я первый раз позавчера увидел, я тут всего год работаю. Но ведь он за убийство сидел, так? А я слышал о нем, что человек он взрывоопасный!

– И повод для взрыва был?

Бармен перешел на полушепот:

– По правде, был, и это я сам своими глазами видел. Я как раз зашел на кухню за лимоном для коктейлей, а тут поставщик принес мясо. Женя взял и поставил пакет с этим мясом на пол. У нас же чисто, а мясо все равно в пакете, да и мыть его будут перед готовкой. А тут вдруг входит Николай Александрович. Вот тогда-то я и увидел его впервые… Как он орал из-за того, что мясо на полу! На его вопли прибежала Лина, бросилась его успокаивать. И теперь, получается, он убил Женьку!..

Мачо поставил перед Феней «Маргариту» и замолчал, вопросительно глядя на гостью. Сделав первый глоток, Феня одобрительно улыбнулась.

– Думаете, Сухарев убил повара из-за мяса? – спросила она.

– Может, и не из-за мяса, – ответил оживившийся снова бармен.

– Посерьезнее причины?..

– Так ведь никто со свечкой не стоял, – намекнул мачо. Его губы, формой напоминающие лук купидона, растянулись в скабрезной ухмылке.

Феня вопросительно подняла брови.

– Сведения совершенно не точные, но интересные. Я, конечно, в полиции ничего подтверждать не буду, – продолжал бармен. – Да и не из полиции вы, верно? – Он подмигнул. – Но если мое условие устраивает, то…

Большой палец правой руки сладострастно потерся о палец указательный.

Протянув ему тысячу, Феня приготовилась слушать. Бармен без кокетства схватил деньги.

– Отличненько!

И затем рассказал действительно интересные вещи. В отсутствие мужа Лина Сухарева повара очень ценила. Зарплата у него была гигантская, все его требования и претензии выполнялись по первому свистку, да и времени на кухне хозяйка проводила гораздо больше, чем в любом другом месте «Джаза». Иногда повар и жена ресторатора вместе задерживались в развлекательном центре, это и сам бармен замечал, так как его бар работает дольше основных залов – до трех утра.

– А что могут двое еще не старых людей делать наедине ночью, как не предаваться любви? – завершил свой рассказ бармен.

Допив коктейль, Феня расплатилась и покинула кафе.

2

Феня в сотый раз набрала телефон Натальи, и на этот раз произошло чудо – подруга отозвалась.

– Фенечка, я лошадь! – «Лошадь» было любимое саморугательство Вязниковой. – Забыла телефон подзарядить, поздно домой пришла. Только сейчас он включился, а там твои пропущенные звонки!..

– Мне с тобой о Нике Сухареве надо поговорить, – не слушая ее оправданий, сказала Феня. – Где тебя увидеть?

– Слушай, давай сейчас?.. Так Валерка взялся за убийство повара?

Наташка всегда была догадливой.

– Кто убил повара, как ты думаешь? – спросила Феня.

Она пошла по улице, вдыхая запах теплой земли, доносящийся от черных влажных газонов. Ветер поднимал с асфальта первую после зимы пыль.

– Ох, Феня… – Наташа призадумалась. – Нику трудно будет избежать обвинения… Тебе еще не говорили, что он и первую свою жену, мать Мити, убил?

– Вот черт, – сказала Феня потрясенно. – Он что, серийный убийца?

– Подожди, я припаркуюсь… – после недолгой паузы владелица брачного агентства продолжила: – Я типа пошутила. Так получилось, что это именно я помогла Линке Сухаревой разобраться, убил ее муж свою первую жену или нет.

– Тудыть тебя, Наташка, – сказала ей Феня. – Я тут информацию за деньги покупаю, а ты набита ею под завязку и молчишь!