Смолов сказал это так отстраненно, что я сначала не сообразила, о чем речь. Настолько погрузилась в размышления о личной трагедии начальника и реакции организма на его близость, что ойкнула от боли, когда Павел провел пальцем по ноге. На голени виднелся толстый красный росчерк с подтеками до кромки туфель, бежевая кожа которых стала багровой.

– Глубокий порез. И кровь не останавливается, – мужчина рывком закинул мою ногу себе на колени, и я по инерции начала заваливаться назад.

«Вот он – мой звездный час! Именно так все в кино и складывается. Потом поцелуй под луной, объятия, и жаркий…» – но я не успела нафантазировать до конца – мои ноги были быстро скинуты обратно.

Провал! Фиаско! Крах!

Нет-нет, это даже хорошо! Я же не хотела пьяного пересыпа и утреннего раскаяния. Особенно последнего! От первого, положа руку на сердце… Тьфу, молчу! У меня же есть гордость!

– Надо обработать рану! – безапелляционно заявил Смолов и поднялся со скамейки, потянул за собой, между делом икнув. – Идем!

И даже этот «ик» был милым.

– Я тебя отнесу! – Павел наклонился ко мне и протянул руки, а я отскочила в сторону, как от огня.

– Не надо! Мы упадем! – воззвала к остатку разума шефа.

Но начальство было супербоссом, а потому на мои увещевания не обратило никакого внимания. Цепко, для своего состояния, поймав меня за талию, одним рывком притянул к себе, наклонился, и вот я уже качаюсь на руках гендиректора компании.

Очуметь – не встать! Теперь главное не шевелиться, чтобы не нарушить хрупкий баланс. Идем же! Медленно, но верно!

– Видишь, зря боялась, – Смолов повернулся ко мне, и наши глаза оказались так близко, что я увидела темный обсидиан зрачка во всей красе: я в центре в свете садовых фонарей.

Смотрела бы вечность!

Но засмущалась и отвела глаза, закусила губы и вела себя, как девственница на первом свидании со взрослым опытным мужчиной. Черт! Черт! Черт! Но ничего не могу с собой поделать!

Хотела вырваться, но тут же передумала: Смолов точно упирался бы до последнего и дело кончилось бы плачевно. С пьяными лучше не спорить, потом аккуратно сольюсь…

Я старалась не думать о расстегнутой рубашке, о голом торсе, что и без того стоял перед глазами, но непередаваемый запах «Смолов форева» щекотал ноздри, сбивая с праведного пути. Фантазия то и дело срывалась с цепи.

Когда мы добрались до особняка, дыхание начальника даже не сбилось. Казалось, шеф мог пронести меня вокруг дома еще пятьдесят кругов и даже бы не споткнулся. Если по первОй он немного шатался, то быстро взял себя в руки, и его лишь иногда слегка качало на поворотах.

– Нам нельзя через главный вход! – я понизила голос до доверительного шепота и увидела, что шеф явно находит это забавным: приподнял брови, в глазах смешинки, уголки губ чуть вверх.

– Это еще почему? – во весь голос спросил Смолов, чувствуя себя королем жизни.

– Потому что нам припишут отношения! А не то, что есть на самом деле!

– Никаких служебных романов! – замотал головой Павел, повторяя истину, которую знал назубок каждый сотрудник нашей фирмы. Если парочку ловили за интрижкой, то минимум одного отправляли в другой филиал, а максимум – увольняли. Смолов считал, что ничто так не убивает работоспособность, как любовь в стенах офиса.

– Тогда нам надо через боковую дверь, вон там, видите! – я показала пальцем на темную створку, скромно спрятанную за витой аркой.

Павел дернулся в сторону главного входа, но оттуда послышался заливистый смех кумушек, вышедших подымить. Секунда ступора, и вот мы под мой облегченный вздох двигаемся в сторону скромного запасного пути. Оставалось молиться, чтобы дверь была открыта.

Повезло! Нараспашку! Мы попали прямиком на маленькую запасную кухню, в открытые двойные двери которой были видны коридор и лестничный пролет на второй этаж.

– Аптечка в моей комнате! – ввел в курс дела Смолов и понес дальше.

– Может, посмотрим тут? – сделала слабую попытку достучаться до босса, но была одарена лишь высокомерным прищуром глаз.

Неожиданно Смолов остановился у стола, посадил меня на него боком и протянулся через меня. Я вся сжалась и замерла, дышать перестала, а он всего лишь тянулся к графину с водой. Наполнил стакан, и я вздрогнула – тонкая струйка в конце сего действа намочила верх моего платья, а шеф промаха даже не заметил. Пока осушал залпом стакан воды, я, как завороженная, следила за его ходящим/двигающимся вверх-вниз кадыком, не отрывая глаз, как кобра от дудочки. Не доживу до аптечки! Точно-точно!

Шлепнув стакан на место с глухим звуком, Павел сграбастал меня на руки и понес через коридор прямо к лестнице на второй этаж.

Я же сгруппировалась, как могла, чтобы не задеть ничего ни головой, ни ногой. Я, конечно, не кобылка, но и не малышка – синяк запросто о косяк могу получить.

– Больно ноге? – мужчина растолковал напряжение совершенно по-своему. – Скоро моя комната, там есть аптечка!

– Да-да, – я уже не отнекивалась, про себя решив таким способом «наоборот» доставить босса до двери и быстро ретироваться.

Так я спасусь! В первую очередь от себя само́й. Быстрей бы только уже его комната, а то я так долго не продержусь!

Особняк в Подмосковье, который арендовала для празднования наша компания, был просто по-царски огромный. Четыре этажа, несколько крыльев, огромные залы. Предполагалось, что здесь разместятся до пятисот сотрудников фирмы из столицы и регионов: кто в комнате по четверо, кто – по двое, а кому-то не повезло нарваться на десятиместку. Не будем показывать пальцем, кому именно – вы и так поняли!

Мне!

Вдруг Павел остановился на лестнице, посадил меня на перила, придерживая одной рукой, чтобы я не съехала, наклонился ко мне и заслонил головой свет лампы так, как луна скрывает солнце во время солнечного затмения:

– Ты обещала! – требовательно напомнил шеф.

Мои мысли кинулись врассыпную и с трудом собрались вновь, чтобы подсказать: босс говорит о том самом обещании про детей.

Павел поднял руку и хотел щелкнуть меня по носу, но промахнулся и попал по губам.

– Ай! – не успела растереть больное место, как большой палец Смолова оказался на моей нижней губе. Павел подушечкой провел по ней вдоль, слегка нажимая, и я забыла, как дышать. Подняла глаза и наткнулась на слегка расплывчатый взгляд, как на кирпичную стену, и быстро пришла в себя. Возможно, мужчина даже не видит четко моего лица, а я расплылась, как желе при комнатной температуре. Соберись, Аня! Потом сама же будешь реветь!

– Помните, где Ваша комната? – не вопрос, а верх моей силы воли. – Или забыли?

Только бы дойти! Только бы никого не встретить по пути! Только бы не поддаться соблазну!

– А зачем тебе моя комната? – голос – искушающий, а взгляд до сих пор обжигал губы. Нижняя ныла так, будто Смолов провел по ней не пальцем, а раскаленным клеймом. Павел окинул меня взглядом и вспомнил: – Точно, аптечка! Пойдем!

Я только удостоверилась в правильности поступка. Иначе завтра с утра не вынесу пренебрежительного взгляда босса. Получить такую моральную оплеуху страшнее всего.

Не успела моргнуть, как опять оказалась у шефа на руках. Безумно хотелось попробовать бицепс на твердость, но я запретила себе думать об этом. Нельзя!

Наконец я на ногах! Твердый пол под собой – не так уж плохо. Хотя кого я обманываю? Каталась бы на руках у Смолова хоть всю ночь.

А между тем Павел зачем-то ковырял ключом от машины дверную ручку.

– Здесь вход по карте, – тактично намекнула, стоя позади него, но Павел не слышит, упорно рыщет по карманам. Я повторила громче: – Нужна карта, чтобы дверь открылась.

– Оплатить? Тут уже все оплачено! – Павел остановил взгляд на считывателе для ключ-карты и хлопнул себя по лбу: – Точно!

Если бы не эта деталь, забыла бы, что Смолов в стельку пьян. Просто хорошо держится! Нужно никогда не забывать об этом! Иначе вылечу из компании завтра поутру, как птичка.

Шеф полез в кошелек и на удивление ловко выудил черный пластиковый прямоугольник.

– Только после дам, – заплетающимся языком сказал Павел и открыл дверь нараспашку.

Я замешкалась у порога, потому что не собиралась проходить. Только хотела удостовериться, что за боссом защелкнется дверь и он не угодит в беду.

– Идите отдыхать. Я смогу о себе позаботиться, – казалось, что попади на территорию Смолова, и все пропало! Шаг в бездну… Или в рай…

– Аптечка есть? – Павла зашатало, и он оперся рукой о дверной косяк как раз поверх моей головы. Сменил положение тела, и теперь выходило, что свободно пройти я могу только внутрь комнаты, но никак не дальше по коридору.

– М-м-м… – попыталась вспомнить, есть ли что-то похожее на медицинскую коробочку в той тесной комнатенке. А надо было врать!

– Залетай! – Павел расценил ответ как «нет» и просто втиснул меня собой в комнату. – Нужно обработать порез!

Не сказать, что я худышка, но сейчас почувствовала себя невесомой тростинкой, которую уносит быстрое течение. Смолов подобен стихии: мощный, неукротимый, стремительный. И такой же опасно завораживающий. Секунда, и я оказалась на диване.

– Сиди, я же не зря тебя сюда тащил, – приказал он привычным командным тоном, и я застыла на распутье: бежать или дождаться «медбрата», что сейчас рылся в прикроватной тумбочке и порядком шатался, а потом смыться?

Как же он был хорош с этими диктаторскими замашками. Мужчина, который знает, чего хочет. Жаль, что недоступный для меня мужчина, очень жаль…

Надо было бы тихо пробираться на выход, пока шеф в поисках аптечки, но предательское желание получить порцию заботы от самого Смолова победило. Пусть и пьяного, ну и что?! Скорее всего, он обработает порез из рук вон плохо, но что-то во мне умоляло таким тоню-ю-ю-сеньким голоском: «Аня, соглашайся, потом жалеть будешь!»

Гремя коробкой с медикаментами, Павел вернулся к дивану, присел передо мной на корточки (опутился на колени/присел на корточки) и запустил аттракцион моего воображения на полную катушку. Пока Смолов распылял спрей на мою рану и рвано дул, чтобы не щипало, я представляла себя его принцессой, любимой, о которой он так трепетно заботится. И совсем не по пьяни, и не по секундному порыву, а всегда и везде. Ох, как сладко! Аж язык прилип к небу!

Если скажу, что никто в жизни не обрабатывал мне рану, не поверите же? А это так!

Родители были настолько увлечены театром, что их творческая натура полностью вытеснила отцовские и материнские инстинкты из их голов. Они не боялись оставить маленькую дочь дома одну на пару-тройку дней и укатить на театральный уик-энд, поэтому питалась, чем попало. Ну разве будет маленький ребенок готовить себе полноценный ужин? Я умела готовить все гарниры и жарить/тушить/варить мясные блюда лет с семи. Делала попытки удивить родителей сытной едой, когда они возвращались после репетиций, но быстро поняла, что никто не ценит моих сюрпризов. Усилия пропадали даром, и вскоре я перестала стараться. Интересные беседы они вели только между собой, я же, развесив уши, слушала. Когда мне было плохо или я заболевала, мама всегда говорила: «Аптечка там. Найди себе что-нибудь, не будь маленькой». И покорно шла, читала инструкции и бегала с вопросами: «Жаропонижающее или противовоспалительное?» Что самое интересное, когда заболевали родители, схема оставалась той же/прежней.

Я бы на этот порез на ноге даже внимания не обратила. А Смолов заметил. И сейчас неловко тыкал в рану ватной палочкой, нанося йодную сетку. Какая древность – эта коричневая клетка! Но так мило!

Не ожидала от шефа трепетного отношения, внезапной заботы. Было в этом что-то… родное…

К горлу подступил комок.

– Что случилось? Ты плачешь? – Павел поднял голову и окинул меня встревоженным взглядом. Наши лица были так близко друг от друга, что первым порывом было отодвинуться, но сдержалась.

– Нет, я не плачу, – заверила, и голос дрогнул. Предатель!

Павел коснулся моей щеки и провел по скуле:

– А это что?

На кончике пальца блестела слеза.

– Вода, кхэм-кхэм… – я прочистила пересохшее горло.

– Было больно? Я в этом не силен, но пару раз приходилось делать в армии, – Павел виновато нахмурился и покачнулся. Ринулась поддержать его за плечи, чтобы он не упал, и смогла восстановить шаткое равновесие мужчины.

– У Вас, наверное, ноги затекли, – напомнила Смолову, что он до сих пор на коленях.

Павел оперся руками о диван по обеим сторонам от моих ног, подтянулся, и всем Смоловым придавил к дивану, не успела и охнуть.

Авторитетно заявляю: быть под боссом жутко неудобно!

Павел тут же завис надо мной на вытянутых руках и медленно скользнул взглядом по лицу от глаз и вниз, на секунду задержался на губах и спустился ниже.

– У тебя здесь вода, – тихо сказал босс, и я ощущала жгучий взгляд ниже ключиц. Его дыхание задело капельки пролитой воды из стакана, и волна мурашек прокатилась по телу.

Подняла руку и провела трясущимися пальцами по коже, стирая капли.

– Все? – голос осип от эмоций.

– Еще вот тут, – рука Смолова поймала мою, и мужчина перехватил ее так, что мог управлять пальцами. Выставил мой указательный и прочертил им дорожку по коже над краем декольте. Вырез не был глубоким, но сейчас скромное платье казалось самым развратным на целом свете. А мужчина – самым невероятным!

Взмах ресниц – и Смолов уже на ногах. Я же лежала на диване, надеясь, что не выгляжу как раскатанная лепешка, а очень даже ничего! И медленно приходила в чувство от двоякого ощущения приятной и в то же время давящей тяжести мужского тела.

О, нет, девочкой я не была. Но и жрицей любви тоже! Имела за плечами опыт после пары партнеров, не сказать, что удачный. Один мой бывший был эгоистом и скорострелом, другой увлекался такими экзотическими вещами, что мы быстро разошлись как в море корабли.

Никогда я не испытывала такую томящую потребность, как сейчас.

Эх, вот не зря говорят, что воображение женщины лучше любой точки G . Одно знание, что это был Смолов, запускало цепную реакцию в организме. Такой мужчина… и со мной! Себе в мыслях уже такое нафантазировала!

Павел стоял надо мной, словно падший ангел, и долго-долго рассматривал, пока я внутренне сходила с ума и боялась пошевелиться. Самым большим испытанием было его лицо, что не выражало никаких эмоций, будто он прекрасная каменная статуя.

– Поправь платье, – Павел резко отвернулся, и я посмотрела вниз.

– Боже! – воскликнула, стремительно приняв сидячее положение, и натянула верх платья обратно на законное место. Как я не заметила, что оно сползло? Стыдобища! Как потом начальнику в глаза смотреть буду?!

Еще я благодарила небеса, что надела сегодня самый лучший и дорогой комплект белья. Любая женщина поймет, насколько важно не опростоволоситься перед объектом мечтаний! Тонкий полупрозрачный темно синий шелк и невесомое кружево так красиво обрамляли мои достоинства, что хоть вставляй в каталог женского белья. Вот только животик пофотошопить придется порядком и бока… Если бы не это – картинка!

Фух, хоть не ударила в грязь лицом! А живот в положении лежа сойдет за плоский!

Тьфу! О чем я думаю?

Гормоны, Аня! Это все предатели-эндорфины, а не ты! Нужно бежать, пока еще не растеряла последние остатки разума!

И только было собралась встать с дивана и с самым решительным видом отправиться к двери, как Смолов навзничь шлепнулся на диван и вполне себе намеренно положил голову на мои колени.

– Эм…

– Посиди со мной, пожалуйста. Не хочу быть сегодня один. Так хреново… – Павел распахнул глаза, и я утонула в голубых топазах с сотнями гранями боли. И не смогла отказать.

– Хорошо, – вспомнила, каким несчастным начальник выглядел на улице, и подумала, что нужно попробовать его разговорить. Заодно и себя переключу, а то одна дурь в голову лезет.

– Вы не хотите выговориться? – по себе знаю, что боль, облаченная в слово, становится меньше.

– Нет, – Смолов прикрыл глаза и растер правой рукой грудную клетку, будто там болело. Я пыталась не засматриваться на идеальное тело мужчины, но то и дело поглядывала на его широкую грудь и рельефные кубики пресса.

Все знают, босс без пресса – девичьи фантазии на ветер!

Через пять минут его дыхание выровнялось, а рука на груди расслабилась. Я хотела выскользнуть и подложить под голову Смолову подушку, но не тут-то было! Павел закинул руки назад, обхватил мои бедра и крепко сжал. Так собственнически, что внутри екнуло.

Проклятые эндорфины, они опять издевались и проверяли силу воли на прочность!

Я закрыла глаза и откинула голову на подушку дивана, чтобы не смотреть на шикарного мужчину. Лежачий соблазн. Мое искушение.

Как там надо дышать, чтобы успокоиться? Вспомнила единственную технику дыхания, которую знала, и начала…

Через пять минут я так расслабилась, что не заметила, как уснула.

2 3 4

...

Стандарт

4.25

(4 оценки)