По сравнению с длинноногими моделями, которые крутились возле этих парней, я чувствовала себя гадким утенком, который топчет чужую поляну. На меня так и смотрели эти важные лебеди, будто заклевать хотели. А я что? Я просто радовалась новым знакомствам и отличной погоде, а также тому, что не сижу взаперти. Та еще перспектива, если бы не покровительство Алика.

 Мама так и сказала строго: «Либо ходишь вместе с Аликом, либо дома сидишь». Как послушная дочь, я подчинилась и смирилась, прекрасно понимая, что с мамой спорить бесполезно. Ходила рядом с Аликом, стараясь не мешать, слушала музыку, читала, занималась учебой и украдкой посматривала на парней. Не с интересом, не как охотница. Просто изучала их, как звезды на небосклоне, до которых никогда не дотянуться.

 Да и не нужны мне были никакие парни.

 До Демида…

 Но он же сам подошел,  я даже не думала о том, что привлеку внимание такого парня!

 Заметила, как он смотрит на меня, когда ела мороженое. Тогда мне показалось, что огромная грозовая туча нашла на небо и заслонила солнце. Стало прохладно, но не от мороженого, а от этого пронизывающего насквозь, опасного, темного взгляда.

 Не поняла, что делала не так, поэтому просто улыбнулась. Улыбка всегда была моим оружием и ответом всему миру на любые его проявления. Стоило растянуть губы в добродушной улыбке, и враждебность мира сходила на нет. Люди становились добрее и порой тоже улыбались.

 Но не Демид.

 Он стал еще мрачнее, а потом отвернулся. Внес в мои мысли суматоху и заставил обратить на себя внимание. Я ловила каждый поворот головы, любовалась широкими плечами и длинными ногами. Все парни в этой компании были как на подбор, и только он – особенный. Рядом с ним сильнее билось сердце и сбивалось дыхание, как будто грудь сдавливало тугим железным обручем.

 А потом меня стали расспрашивать о парнях, но какие парни, если мне и восемнадцати нет? Шутили, наверное. Посмеивались над маленькой недотепой, которая таскается рядом и подпевает музыке в наушниках. Я это так и воспринимала – как шутку.

 И когда стали за меня соревноваться, когда Демид смело сказал, что я буду с ним, а потом взял за руку…

 Язык прилип к небу и по телу затанцевали мурашки. Кожа словно загорелась, и я вся стала будто бы вибрировать, чувствуя, как каждая клеточка тела отзывается на это простое прикосновение.

Сама не своя, я посмотрела в его темные глаза и опрометью убежала на пару…

Сердце так и колотилось.

Я еще не понимала, что навсегда отдала его этому парню. Безоговорочно.

– Влюбилась в Громова? Дура! – бесновался Алик, ероша светлый ежик волос. – Так и знал, что привел овечку в стаю волков. Что я маме твоей скажу?

– И ничего и не влюбилась, – сказала с дрожью в голосе, а сама нервно листала инстаграм Демида, дико боясь увидеть фотографии девушек, но видела только его – вместе с маленьким свертком на руках.

 У Демида была дочка, оставшаяся от умершей девушки. Маленькая девочка с его темными глазами. Совсем крошка, такая трогательная и невинная.

 Меня как пыльным мешком по голове ударили, так удивило наличие ребенка у этого молодого парня. Как? Почему? Что случилось с его девушкой? И он мне не сказал…

 Сердце болезненно сжалось, и улыбка слетела с лица.

 Я стала им интересоваться, ведь не будешь же напрямую расспрашивать. Алик злился и грозился все рассказать матери, но я по своей наивности и не предполагала, что у нас с Демидом может получиться что-то серьезное. Где я, а где он?

 Кто же знал, что он, как грозный шквал, снесет мою жизнь с прежней орбиты и заставит все мое мироздание крутиться вокруг него?

 Демид Громов стал центром моего мира, стал для меня всем. Не успела толком осознать, как оказалась в ЗАГСе, едва отметив собственное восемнадцатилетие.

 Наплевав на недовольство мамы и заброшенную учебу. Я все позабыла ради Демида и Сонечки.

 Мне хотелось сделать моего мужчину счастливым, а то, что у него осталась маленькая дочка, только усилило мои чувства. Воспринимала ее как частичку его, а значит, моя любовь удвоилась, и ее стало так безмерно много, что я щедро делилась с ними, отдавая всю себя.

 Демид отвечал взаимностью, носил на руках, делал меня счастливой, мы даже не ругались никогда, как это бывает в любом браке, и даже наша молодость и незрелость не помешала, мы словно были созданы друг для друга.

 Кто же знал, что все это кончится в одночасье и даже такой сильной любви не хватит, чтобы победить чужую зависть и ненависть…

Демид

 Я помню тот день, когда назвал ребенка Эли отродьем. Не ожидал, что она запомнит именно это из того разговора, что состоялся у нас, когда я бросил ей в лицо правду о том, что все знаю, учитывая все произошедшее.

 Да, называть так ребенка – любого ребенка, неправильно, но я сказал это на эмоциях. Какое право она имеет тыкать меня этим? Все еще играет в святошу. Помнится, когда мы были вместе, она постоянно выговаривала мне и просила быть добрее и терпимее к людям. Каким же я был лопухом! Дышать на нее боялся, в голове все время билась мысль, что недостоин ее – такой хорошей, чистой. На деле же все оказалось просто хорошей актерской игрой, которую она пытается продолжать и сейчас.

 Возвращаюсь в больницу после того, как отвез ее домой, и переговорив с врачом о перевозке, иду к Соне. К счастью, мою девочку можно транспортировать на самолете, так как я не поддался уговорам здешних меркантильных уродов, наживающихся на чужом горе, и отказался от традиционного лечения. Иначе, кто знает, как ослабела бы Соня от химиотерапии. Конкретно при нашем диагнозе она не так-то эффективна, как при других формах онкологии у детей.

 С удивлением нахожу в палате Лору, которая расселась на двухместном диванчике с видом королевы, неприязненно глядя на маму девочки Кати, которая делит палату с нами. Все еще недоумевает, почему я не снял вип-палату, но увидев, как Соня общается с этой девочкой, я подумал, что в компании другого ребенка ей будет лучше. И не ошибся. Соня ни в какую не хочет разлучаться со своей подружкой.

– Папочка! – радостно восклицает дочь, увидев меня. – Ты вернулся!

 Подхожу к ней и целую в макушку.

– Как ты, малыш? – спрашиваю у нее.

– Холошо, – все еще немного картавя, отвечает дочка. – Тетя Лора принесла мне куклу.

 Она указывает пальчиком на куклу в упаковке. Не открыла еще свой подарок. Значит, действительно сильно недолюбливает Лору. Зато дешевый блокнот от Эли все еще держит в руках.

– Какая красивая! Не хочешь ее открыть?

– Потом, – говорит моя упрямая девочка, качая головой.

 Лора все это время сидит молча, прожигая нас взглядом. Она, как всегда, одета с иголочки, и видя, с каким откровенным презрением она смотрит на маму Кати, которая выглядит измученной и неопрятной, чувствую стыд за нее. Заметив на себе этот взгляд, Ира встает с кровати дочери и с оскорбленным видом задергивает шторку, разделяя палату на две части.

  Черт, надо будет потом извиниться перед ней!

 Лариса неплохая девушка, но в ней слишком много высокомерия. Я хотя бы точно знаю, что она со мной не из-за денег, потому что ее семья и сама не бедствует. Правда, не будь она тетей Сони, я бы вряд ли с ней сошелся. В тот момент я только узнал о болезни дочери и мне казалось, что присутствие рядом родной женщины ей будет полезно. К сожалению, они так и не нашли общий язык. Чужую женщину моя дочь предпочитает родной сестре своей мамы.

 Конечно, Соня в курсе, что у нее были две мамочки и первая отправилась на небеса, да и с бабушкой и тетей она время от времени общалась еще когда мы с Элей были в браке, но девочка слишком мала, чтобы понимать все в полной мере. Я не могу пока объяснить ей причину разрыва с Элей. Она не поймет, что мама плохая. Что она жила с нами ради денег и на самом деле любила не папочку, а дядю Алика.

– А когда снова плидет мама? – словно читая мои мысли, спрашивает малышка.

 Смотрит на меня большими карими глазками, кажущимися огромными на исхудавшем личике, и такая обреченная надежда в них, что дышать становится больно.

– Завтра, – отвечаю ей. – Мы все вместе полетим на самолете в путешествие. Ты ведь любишь летать на самолетиках?

– Да, – устало улыбается моя девочка.

 Это весь энтузиазм, который сейчас имеется в ее крошечном теле. Каждый раз, вспоминая, какой она была до болезни, я размышляю, вернется ли Соня когда-нибудь к этому состоянию.

– Где носит ее медсестру? – подает голос Лора. – Мы сидим уже полчаса, а ее и след простыл. Если я не ошибаюсь, сейчас время обеда.

 Смотрю на часы и вижу, что действительно настало время покормить дочку. Соня теперь ест по расписанию и только то, что приготовлено из одобренного врачами списка продуктов. Достаю телефон, чтобы позвонить медсестре Юле, и вижу, что она прислала сообщение, что поднимется через пять минут. Какая-то задержка на кухне.

– Ты совершенно не умеешь подбирать персонал, – кипятится между тем Лариса. – Они просто недостаточно боятся потерять работу, если смеют вести себя подобным образом. Я вот никогда не потерпела бы…

– Успокойся, – обрываю поток ее негатива. – Юля прислала сообщение. У них задержка на кухне.

– Она все равно мне не нравится, – капризно тянет Лора.

 Я едва сдерживаю усмешку. Ну, конечно, Юля ей не нравится, потому что та молодая и симпатичная девушка. Лора очень ревнивая и не терпит конкуренции. Хотя, против второй ухаживающей медсестры Светы она не имеет ничего против, потому что той скоро пора на пенсию. Однако, для меня ключевым моментом в подборе этих женщин являлось то, что они нашли общий язык с Соней. Моя девочка нуждается не только в профессиональном присмотре, но и теплом отношении от женщин, которые проводят с ней сутки напролет. Жаль только, что эти женщины не смогли заставить ее забыть о непутевой обманщице-матери.

 Покормив Соню своими руками, я укладываю малышку спать и везу Лору на обед в ресторан. Хотя официально мой отпуск наступил вчера, мне нужно заехать в офис, чтобы кое-что доделать, но услышав это, Лора еще больше возмущается и после нашего обеда уезжает, заявив, что приедет ночевать ко мне. Я же все больше склоняюсь к мысли, что отдых друг от друга нам просто необходим, потому что она конкретно начала капать мне на мозг, лишь добавляя проблем в ту огромную кучу, которую я и так не могу разгрести.

Глава 5

Эля

– Она же маленькая девочка и серьезно болеет, мама! Я должна полететь, – раз за разом повторяю, но остаюсь неуслышанной.

 Споры об Израиле вымотали меня до предела, и я была даже рада, когда в гости пришел Алик. Встречаться с ним всегда было болезненным испытанием. Слишком его вид напоминал о тех счастливых временах, когда я начала встречаться с Громовым.

 Алик тогда шутил, что не углядел за мной, подвел родителей, наших мам, которые дружили и вручили ему меня, не сомневаясь, что справится с молодой девчонкой.

– Здравствуй, Аличка! – мама мила и приветлива, как всегда и бывает во время его визитов. – Проходи-проходи, я пирог испекла. А Элька у нас знаешь что учудила? – начинает без предисловий. – Полетит с Громовым в Израиль, ради дочки его.

 Выхожу на кухню вместе с Димочкой на руках, встречаясь с настороженным и осуждающим взглядом Алика. Он сидит за столом в нашей тесной кухне и даже не притрагивается к угощению. Косится на ребенка, и я вижу, как на его длинной шее дергается кадык. Алик высокий и худой блондин, и, когда встает, почти утыкается макушкой в люстру.

– Мама мне рассказывала, я поэтому и пришел.

– Уговори ее не лететь, – увещевает мама, а Алик ведет меня в комнату.

 Там бегло осматривается и потирает руки. Потом устраивается на кресле, а я усаживаю сына в кроватку и играюсь с ним, показывая разные игрушки. Боковым зрением вижу, что Алик не сводит с меня взгляда. Не могу избавиться от неприятного чувства. Он мой друг детства, наши семьи не разлей вода долгие годы, его приход сюда как обычный визит родственника, но что-то не так.

 Может, я льщу себе, но кажется, что смотрит на меня Алик вовсе не как брат. Или я придумываю? После грязных приставаний Збруева в каждом мужчине вижу угрозу.

– Ты хорошо подумала, Эль? – с ходу начинает он, поглядывая то на меня, то на ребенка.

 Это нервирует. Сразу же возникает странное ощущение, и я беру на руки Бусю, чтобы защититься. Совсем с ума сошла? Почти родственника боюсь? Нервы ни к черту.

– Я не могу иначе, Алик, как до вас всех не дойдет? Сонечка мне как родная, я не могу… – запинаюсь, потому что мне непонятно, к чему пояснять очевидное.

– Громов дал понять, что как раз таки неродная, отнял ее, а тебя… – Он тоже не договаривает фразу, и эти недосказанности витают в воздухе и оседают на нас тяжелым удушающим облаком.

 Я знаю, что они с Громовым больше не друзья, и наше расставание тому виной. Он встал на мою сторону, пытался защитить, вразумить моего мужа, который считал нас любовниками, и я ему благодарна, но сейчас иду наперекор.

– Ты сильно рискуешь, Эля. Он может догадаться о правде. Забрать у тебя ребенка, – говорит отрывисто, челюсть стиснута, а кулаки сжаты. Что с ним?

 Вздрагиваю, скованная страхом от одной только мысли, что это произойдет. Я знаю, что Громов в самом деле не погнушается отнять у меня Бусю. Пока он верит в мою измену, мой сын в безопасности, но в противном случае он его отнимет…

 Руки машинально смыкаются на тельце ребенка, и я слышу тихий писк, он отдается во мне болью. Дыхание толчками вырывается из груди, и мне хочется прогнать Алика, чтобы он не озвучивал мои страхи, но я лишь вскидываю голову, уверяя и его, и себя:

– Этого не случится. Я приняла решение и беру на себя риски, – говорю строгим голосом, как судья при оглашении приговора.

 Во взгляде Алика вижу сильное неодобрение, которое он и не пытается скрыть.

– Ты пожалеешь, вот увидишь! Потом наплачешься, но будет поздно.

– Громов слишком твердолобый, чтобы сомневаться. У него одна истина – я нагуляла ребенка с тобой, – горький смешок срывается с губ, и я опускаю глаза, вспоминая нелепые обвинения мужа в связи с нашим общим другом.

 Как ему это в голову пришло?

– Я пытался ему объяснить, – зачем-то говорит Алик, заискивающе глядя на меня и подходя ближе.

 Одну руку он кладет мне на плечо, а второй поглаживает ребенка по спинке, тот с изумлением и искренней радостью смотрит на чужого мужчину. Ребенок доверчив и открыт к любым контактам, он еще так мало знает о том, как много в этом мире зла.

– Не надо об этом вспоминать, все в прошлом, – глухо произношу, не поднимая взгляда.

 Только чувствую, как сильно хочется стряхнуть тяжелую руку, терпкий запах мужского одеколона раздражает до того, что я чуть не передергиваю плечами.

 Поскорее бы Алик ушел. Его визит тянется долгих полчаса, за это время он предпринимает еще пару попыток переубедить меня, но я остаюсь непреклонной, а когда закрываю за другом семьи дверь, выдыхаю с облегчением.

– Такой парень, а не женат, – мамин намек кристально ясен, и я с удивлением смотрю ей в глаза, замечая там привычное осуждение.

 Присаживаюсь на стул на кухне и принимаюсь за чай. Мамин выпад даже не комментирую, но она рада стараться.

– Лида говорит, что он по тебе давно сохнет, готов с ребенком чужим взять.

– Так говоришь, как будто за это ему нужно памятник поставить.

– А чтоб и не поставить, Эля? Хорошие мужики на дороге не валяются, – качает головой, закатывая глаза. – В кого ты дура такая уродилась? Будешь одна лямку тянуть, пока я не окочурюсь или ты от усталости не загнешься. Ладно, ты меня не слушаешь никогда, все по-своему делаешь, я уже и перестала надеяться, что материно слово что-то значит, но ты пораскинь мозгами! Задобри Громова в Израиле, чтобы он ребенка признал, но не прощай, не вздумай! Замуж выходи за Алика, он будет тебя на руках носить, а бывший твой – алименты платить.

 Я не могу сказать ей правду, поэтому просто не противоречу. Устала от перепалок, от ее вечного недовольства. Пусть думает, что я слушаю и на ус мотаю. А сама буду поступать, как лучше для меня и моего ребенка.

 Демид

 Еще во время учебы в универе, мы с моим другом Артуром решили начать свое дело. Оба являясь сыновьями состоятельных отцов, мы должны были влиться в семейный бизнес, но решили пойти своей дорогой в жизни и открыли вместе свой первый автосервис. Причем, с самого начала рискнули и замахнулись на элитное местечко. Он – использовав трастовый фонд, а я – продав дом, доставшийся мне от бабушки по материнской линии.

 Мамы к тому времени давно не было в живых, а отец не мог ничего сделать с собственностью, не принадлежащей ему. Он, конечно, злился и бойкотировал меня, но, когда мы стали финансово успешны, смирился. Когда же через год Артур трагически погиб в автокатастрофе, папа выкупил его долю в бизнесе, чтобы он принадлежал мне единолично. Я об этом не просил и даже не подозревал, но он преподнес подарок на нашу с Элей свадьбу.

 Надо сказать, в Эле папа просто души не чаял. Долго не мог поверить и смириться с ее предательством, но тест ДНК, доказавший, что Дмитрий не мой сын, убедил его и развеял мои собственные, еще оставшиеся, сомнения. Я полностью ушел в работу после развода, реализовав проект, на который мне не хватало времени и желания приложить достаточно усилий. Когда дома тебя больше не ждет любимая жена, ты не хочешь возвращаться в этот дом. Вот я и потерялся в работе.

 Надо сказать, открытие сети магазинов автозапчастей к тем пяти автосервисам, что уже у меня имелись к тому времени, не только помогли мне пережить случившееся, но и значительно увеличили доход. Я малодушно не смог продать дом, который купил для нашей семьи, но и находиться в нем больше не было сил. Поэтому, купил квартиру и переехал как можно скорее вместе с Соней, о болезни которой тогда еще не подозревал.

 Однако, как только моя девочка попала в больницу, работа отошла на второй план и пришлось срочно искать доверенное лицо. Но и это не освободило меня в достаточной степени, потому что я не могу полностью доверить все своему заместителю. Я вообще никому не могу доверять после того, как узнал о предательстве жены и лучшего друга. А ведь ближе Алика мне не был даже Артур!

 После того, как уладил последние вопросы перед отъездом в Израиль,  еду домой, готовясь в очередной раз отшить Лору. Эта озабоченная идиотка никак не может догнать, что мне не хочется шалостей в таком состоянии эмоционального опустошения. Моя дочь, возможно, умирает, а ее глупый самолюбивый мозг не может этого понять. Я был полным идиотом, когда вообще ввязался в эту авантюру под названием «отношения» с ней. Она не может дать поддержку не только мне, но даже своей родной племяннице. А ведь именно с этой надеждой я вообще повелся на эту вертихвостку!

 Заказываю ужин по дороге и, поднявшись в квартиру, сразу же переодеваюсь в спортивный костюм. Надо будет спустить пар в спортзале внизу – еще один способ утомить себя, чтобы заснуть и ни о чем не думать ночью.