Глава 11

Рядом со скрипом отодвинулся стул и к нам подсел Кеша, а подле меня – ну кто бы сомневался! – устроился Рудольф. Забросил руку на спинку позади меня, как бы обозначив территорию.

Вид у мужчин казался вполне благодушным, проблемы личного характера они, похоже, решили. И вроде бы надо расслабиться, да не тут-то было. Взгляд Кеши, долгий и пристальный, пронзил не хуже крохотных молний, что еще недавно искрили на катке.

– Иван Петрович, Алена, это мой друг Иннокентий Хорас, – представил Рудольф с привычной улыбкой.

– Можно просто Кеша, – в тон оленю ответил Кеша.

– Очень приятно, – кивнул озадаченный Штерн, а я не удержалась от вопроса:

– Разве Хорас не псевдоним?

Какое глупое сочетание, ей-богу. Но поклонницам Кеши, наверное, нравилось.

– Моя настоящая фамилия довольно специфична, чтобы ее называть. Для блога лучше не светить – подписчики испугаются, – он очаровательно склонил голову, смоляная прядь упала на глаза.

Я похлопала ресницами, мысленно поражаясь бессмысленности нашего диалога. Еще выражение лица Кеши не давало покоя, будто этот попугай ряженый жаждет мне что-то сообщить. Или гадость какую-нибудь плюнуть.

– Попугайчиков? – совершенно невинно поинтересовалась я, на что Кеша хмыкнул.

– Не совсем…

– А давайте кофе? – засуетился Рудольф, чувствуя и рогами, и копытами проблемы. – Сахарочек, тебе еще шоколаду принести? Булочку будешь? Обещаю не класть туда яд за попытку увести у меня клиента. Разве только слабительное…

Штерн рассмеялся, я закатила глаза, а Кеша чуть сморщил нос.

– Морозов, – вздохнула устало, – детский сад, пятая ясельная группа. Мы все-таки на работе.

– И-и-и?

Он неожиданно прижался вплотную, как любил делать часто в наши встречи, и обхватил плечи. Ароматы морозной свежести, шоколада, кофе, сладких булочек корицы, миндаля, вишни вызвали дурман в голове похлеще любого алкоголя. Кружили сознание, звуки резко отошли на второй план. Я с трудом сглотнула, на мгновение утонув в пристальном взгляде.

Сместила фокус на губы, чтобы немного отвлечься, и сделала хуже. Отчаянное желание прикоснуться к ним до сухости во рту украло последние капли влаги в теле. Олень шумно вдохнул, ресницы дрогнули, а пальцы на плече сжались крепче.

Зрачки у Рудольфа расширились. Выглядел он одновременно растерянным и слегка пришибленным той гаммой эмоций, что испытал за несколько секунд. Никаких страстных прикосновений, поцелуев, объятий, зато сколько чувств за раз!

Да и я, кажется, ушла недалеко.

– Вы очень красивая пара, – слова Штерна заставили вздрогнуть, я отстранилась.

Незаметно пихнув застывшего Рудольфа вбок, прошипела ему:

– Напитки, северный олень.

Мне надо от него отдохнуть.

Странный день, странная встреча, странное все.

Голова чумная, ноги дрожат, коленки смыкаются. Внизу живота непонятное давление, а эмоций столько, что волна вот-вот смоет половину праздничного городка. Огоньки от гирлянд слились в единое пятно из-за Морозова, я нормально дышать не могла!

– Какие напитки?

Судя по виду, Рудольф уже забыл про обещание отравить меня за кражу клиента.

– С зефирками, – пришел на выручку Кеша. – Давай, друг, поиграй в джентльмена.

Клянусь машинкой, этот Хорас мне взглядом спину прожигал до позвоночника.

– А почему не ты, Аспидов?

Вот теперь я очнулась и резко повернулась к мрачному Кеше.

Как, как? Аспидов? Фамилия и правда говорящая: вместо попугая, кутающегося в шарф, перед нами сидела змея, чья чешуя лоснилась на солнышке. Она щурила глазки, копила яд в защечных мешочках, мерзла, тихо шипела… Очень подходящий образ, который отражал истинный характер друга Рудольфа.

– Лень, – чуть надменно заявил Кеша.

Не успела я переварить полученную информацию, он быстро пододвинулся ближе. Улыбнулся Штерну, весь расцвел и бесцеремонно сбросил руку возмущенного Рудольфа с моих плеч.

– Булочки там, – Кеша указал на скопившуюся очередь у кафе. – Мне, пожалуйста, с корицей.

– Я помогу, – неожиданно зашевелился Штерн и поднялся. – Заодно обсудим дела.

– Конечно, – миролюбиво сказал Кеша, на хмурый вид Морозова он не обратил внимания. – Вы идите, мы посидим. Поговорим, познакомимся. Хочу принести Алене извинения за случайное столкновение.

Что происходит?

Рудольф напрягся, однако спорить не стал. Выбор между мной и Штерном очевиден, хоть сделал он его неохотно.

Эти метания обязательно согрели бы мне душу, не опасайся я оставаться с Аспидовым наедине. Пока думала, Иван Петрович уже торопился к очереди.

– Давай без твоих выкрутасов, – предупредил напоследок Рудольф, затем поплёлся за воодушевленным Штерном.

Морозов отошел, дважды оглянулся, фиксируя наши искусственные улыбки на лицах. А Кеша сидел, молча, барабанил пальцами по деревянной поверхности. Он явно ждал, когда друг скроется. И едва Рудольф растворился в толпе, вдруг прекратил изображать радушие.

Наклонился и протянул холодно:

– Предупреждаю всего раз: разобьешь этому долбаному рыцарю сердце, твои останки собаки в тайге не найдут.

Кеша отстранился, затем стряхнул снежинку с куртки, содрогнулся, поправил ворот и продемонстрировал мне очаровательную улыбочку. Вторую за сегодня, притом совершенно сбивающую с толку. Мое недоумение его изрядно развеселило. На дне темных озер загорелись смешинки.

– Шутка, – промурлыкал он, однако я ни на грош не поверила ему.

Озвученная угроза никакого отношения к юмору не имела. Да и настрой у Кеши был однозначный. По какой-то причине Аспидов записал меня во враги народа – и оленя в частности.

Я уставилась на невозмутимого Кешу.

Чего? Останки? О чем он вообще? Да о каком сердце речь, мы знакомы меньше двух суток!

– У тебя крыша поехала? – выдавила я, чувствуя, как оттаиваю от шока и закипаю уже от ярости. – Ты, собственно, кто такой, чтобы претензии высказывать?!

С каждым словом градус агрессии в моей отповеди повышался, пальцами я нащупала кружку и крепко стиснула. Надеялась сдержать разбушевавшийся ураган, только провалила экзамен: из очаровательной принцессы вылупился огнедышащий дракон. Щеки запылали, дыхание участилось, ноздри затрепетали, втягивая аромат кожи и булочек.

Жалобно заголосил желудок, отчего я стала еще злее. Раз так в двадцать. Голодная женщина гораздо опаснее сытой.

– Ба, сколько страсти, – Кеша в притворном испуге коснулся груди. – Не женщина, а вулкан! Теперь понятно, чего Рудик влюбился. Эмоций через край.

– Сейчас тебе будет край, – взбешенно выпалила я, чудом удержавшись от крика. – Крышка стола тебе могильной плитой станет!

Кеша склонил голову к плечу и подпер ладонью щеку. Наслаждение, с которым он впитывал каждую фразу, вывело меня из себя и сорвало тормоза. Алая простыня упала на глаза, закрыв от всего мира.

– Проваливай в свой серпентарий, пока шипелки не лишился, василиск доморощенный! – озверела я.

В груди все клокотало, тело сотрясала крупная дрожь. Кружку отпустила, саму себя – нет.

Оленя обижу, сердечко разобью. Нашел хрустальную статую мужика, жертву тонкой душевной организации. Что не женщина, так потенциальная угроза психике бедного парнокопытного. Тьфу, неженки!

Правильно Ирка говорит: нечего жалеть – надо бить. И желательно посильнее, чтобы мозги на место встали.

– Алена, – протянул тягучим, как жвачка, басом Кеша, – ты прелесть. Пожалуй, закрою глаза на ваше сходство с…

Я поперхнулась воздухом и закашлялась, когда Аспидов резко оборвал себя на середине. Сквозь белый шум пробралось что-то неприятное, будто мне приоткрыли завесу грязной тайны.

Это немного остудило пыл, однако часть тлеющих углей осталась и неприятно жгла кожу изнутри. Подстегивала на новый виток скандала.

– С кем? – я почти справилась с гневом, голос звучал ровнее.

– Неважно, – отмахнулся Кеша. – Просто к слову пришлось, ничего общего.

– С кем? – повторила жестко, сцеживая каждую букву.

Я бы обязательно дожала Кешу или добилась внятного ответа, но моченая вишенка дерзко ворвалась в сознание. Помешала на полпути к цели, развела по всему катку остатки дыма после кострища.

Меня аккуратно похлопали по плечу – мягко, словно кот погладил. Резко обернувшись, я утонула в зелени малахита и почувствовала на губах пряно-коричный вкус. Прожевать толком не успела, а на языке уже таяло пропеченное тесто.

Я сжала запястье Рудольфа, держащего бумажный пакет с булочкой, и чуть не выдрала с мясом от жадности. Странные намеки отошли на второй план из-за непреодолимой жажды съесть лакомство. И Морозова, который забавно сморщил нос

– Тихо, тихо, Сахарочек, – он попытался вырваться. – Меня-то есть не надо.

Наивный. Я вцепилась в рукав пальто хваткой французского бульдога.

– Дернешься, голову откушу, – пригрозила удивленному Морозову. – Булки на стол, чтобы я видела.

Мы выглядели очень глупо, но Рудольф мне подыграл: поднял руки, изображая сдавшегося преступника, и оставил еду в указанном месте под хохот Ивана Петровича.

– Ой, не могу, – Штерн стер слезинку, затем сел напротив. – Скажите, Кеша, ну разве они не прекрасная пара?

– Согласен, – отозвался Аспидов где-то за плечом. – Кстати, Рудольф, ты так и не ответил насчет новогодней вечеринки.

Снова нехорошее предчувствие пощекотало затылок. Отпуск Морозова, я умяла крохотную булочку и вцепилась в новую кружку с шоколадом. Пар, танцующий над зефирными снежинками, заворожил настолько, что я не сразу услышала вопрос.

– А?

Подняла голову, когда Аспидов позвал меня.

– Говорю, не хотите ли, уважаемая Алена, посетить вечеринку года? – пропел Кеша и стрельнул взглядом в Штерна. – Вы тоже приглашены, Иван Петрович.

– Нет, нет, – мастер поерзал на стуле. – Это плохая идея. Там будет одна молодежь, к чему скучный старик, вечно болтающий о стекле?

– Ну почему же? Мне очень любопытно. Ваши работы я бы тоже посмотрел с превеликим удовольствием.

Я покосилась на Рудольфа, тот плотно поджал губы. Идея о новогодней вечеринке явно не вызвала у него бурного восторга. Впрочем, если праздник, о котором я подумала, тогда не удивительно. Иннокентий – блогер. Он вертелся в творческой среде, где домашние посиделки невозможны в силу многих обстоятельств.

Сразу всплыли из омута памяти кадры прошлого корпоратива, когда компания позвала блогеров и звезд социальных сетей. Уши до сих пор не отошли от кошмарного пения под фонограмму, глаза – от кривляний в полупрозрачных одеждах.

Долго наш коллектив отходил от вакханалии того вечера. Семен Аркадьевич зарекся от подобных сборищ; разрешил только невинные собрания отдельными группами в офисе. Без караоке.

– Кеш, – позвал друга Морозов.

– Чего ты ломаешься, бро? – Аспидов сел боком и похлопал ресницами. – Поедите, отдохнете, потанцуете. Все свои.

– Все три тысячи человек, включая звезд эстрады? – мрачно цыкнул Рудольф.

– Никаких танцев на столе со светскими львами под песню «Кабачки», – клятвенно пообещал Кеша, затем повернулся к сомневающемуся Штерну. – Давайте, Иван Петрович, будет весело. Не понравится – отвезем домой в целости и сохранности.

– Ну, ну, – пробурчал Рудольф. – Ты всегда так говоришь.

– Алена? – игнорируя нытье друга, Аспидов посмотрел на меня.

Я видела, что мастеру очень хотелось пойти. Скрасить вечер в компании елки и сыра-косички под бой курантов чем-то по-настоящему взрывным. Пусть среди малознакомых людей, лишь бы не в одиночестве.

А я? Прислушавшись к внутреннему голосу, решительно кивнула; слишком давно не развлекалась.

– Отлично, – потер ручки Кеша. – Рудик?

Морозов закатил глаза.

– Никаких «спой трек про луну в костюме единорога»!

– Конечно, конечно. Всегда есть БургерСтар и прочие Баранкины…

– Кеша, – в Аспидова полетел смятый бумажный пакетик.

– Какой ты скучный, Рудик. Вот в прошлом году в костюме оленя лез на елку и орал: «Увезите меня».

– Кеша!