ПРОЛОГ

ФЕЙТ

Сидя на толстой ветке, наверно, трёхвекового дуба и наблюдая, как метрах в пяти под моими ногами бродят заботливая лосиха и два её маленьких лосёнка, не замечая моего присутствия (за два года я так научилась сливаться с природой, что даже она сама, такая чуткая и чувствительная, меня порой не замечает), я не могу не думать о том, что если бы несколько лет назад кто-нибудь сказал мне, что своё семнадцатилетие я буду праздновать именно так, я бы рассмеялась этому человеку в лицо, даже не дослушав его слов. Наверно, вы не поверите, но у меня никогда не было друзей, понимаете, таких, с которыми и в огонь, и в воду. Да, конечно, был определённый круг людей, с которыми я очень хорошо общалась, с которыми мы часто проводили время, но я чувствовала и знала, что между нами нет той необъяснимой связи, которая возникает между людьми, становящимися родными, не имея кровного родства. Я была уверена, что когда-нибудь мне посчастливится узнать это чувство полного растворения в ком-то, кто всегда выслушает и поймёт, будет честным, как с самим собой, никогда не предаст и не обманет. Я знала, что встречу того, с кем можно будет просто молчать, ведь всё и так понятно, и я не ошибалась. Но пока у меня были только знакомые (на самом деле были даже лучшие друзья, но, как оказалось, это только казалось), замечательные и прекрасные, с которыми я обычно и проводила дни своего рождения, да, они нередко менялись по разным причинам, но всегда были. Каждый раз эти люди удивляли меня, подготавливали невообразимые сюрпризы, дарили прекрасные подарки, мы весь день гуляли, смотрели фильмы или играли в боулинг, просто разговаривали по душам. Ничего особенного, как у многих, просто нам было тепло и хорошо вместе, а это самое главное. Так было из года в год, сколько я себя помню. Так должно было быть и в этот раз. И в прошлом году тоже. Но когда тебя окружает практически первозданная божественная красота природы с её бескрайними лесами, величественными горами, спокойной, но могущественной рекой, а где-то сейчас суетливые мегаполисы живут своей шумной жизнью, хотя когда-то на месте самого высокого в мире небоскрёба, росли удивительной красоты деревья, а вместо бегущего метро под землёй текло множество маленьких речек, ты понимаешь, что всё имеет свойство меняться, даже то, что, казалось, навсегда останется таким.

Не подумайте, что мне здесь не нравится. Нет, просто это совсем другой мир, абсолютно не похожий на тот, в котором я жила раньше, в котором живёт большинство людей на нашей огромной планете. Вы никогда не задумывались над тем, что когда Вы просыпаетесь от звона надоедливого будильника, выключаете его или прячете под подушку, решая ещё немного поспать, хотя бы пять минут, потому что вы всё равно успеете, кто на учёбу, кто на работу, потому что школа в соседнем дворе, университет или работа всего в каком-нибудь часе езды на метро или машине, что где-то, чтобы попасть на занятия в школу, детям в сопровождении прекрасно знающего местность отца приходится преодолевать опасный путь, длящийся семь дней: перебираться на другую сторону реки по начинающему таять льду, ночевать в пещерах, укутываясь в одеяла сотканные заботливой мамой, со слезами на глазах отдающей своих маленьких детей и любящего мужа в руки природы? Вы когда-нибудь думали о том, что голова может болеть не от пронзительного шума города с его непрекращающимися разговорами, ревущими машинами и мотоциклами, а от щемящей тишины, когда на тысячи метров или даже километров вокруг нет никого, когда ты один?

Не удерживай то, что уходит, и не отталкивай то, что приходит. И тогда счастье само найдет тебя.

Омар Хайям

Не зови уходящее – позволь ему уйти. Не жди будущего – позволь ему настать. Не усложняй – пусть происхоит то, что происходит.

Тилопа

ФЕЙТ

Я родилась в Нью-Йорке, где и провела первые пятнадцать лет своей жизни, самые лучшие пятнадцать лет своей жизни. Но позапрошлым летом мы с папой переехали сюда. Позапрошлым летом мы похоронили маму и переехали сюда…

Папа увлекался самолётами с детства. Дедушка был пилотом, а бабушка стюардессой, так они и познакомились. Вскоре родился мой папа, и ему ничего не оставалось, как влюбиться в небо, потому что именно там зачастую находились его родители. Пока они были в рейсе, он сказал своё первое слово, впервые подрался, поцеловался с девочкой, забил первый гол… Но папа никогда не чувствовал себя обделённым вниманием родителей, потому что время, когда они собирались все вместе, было настолько прекрасно, что воспоминаний о нём ему хватало до следующей встречи. К тому же в отсутствие родителей ему не приходилось скучать, ведь жил он с двумя бабушками и двумя дедушками и был единственным их внуком со всеми вытекающими отсюда последствиями, да и одному ему всегда было чем заняться. Уже с самого раннего детства папа начал создавать макеты самолётов. Он старался как можно больше узнать об этих «железных птицах», искал в гараже и собирал на улице различные интересные для него, но бесполезные для других людей вещицы, из которых потом необычайно искусным образом создавал свои собственные мини-самолёты.

Как я уже говорила, папа никогда не ревновал своих родителей к их работе, к небу, наоборот, он был счастлив за них, потому что им несказанно повезло, ведь они занимались любимым делом. Одно папе казалось несправедливым, что родители пропускают порой те моменты жизни своего сына, которые, как ему казалось, им бы очень хотелось разделить с ним, а если честно, то и ему с ними. Поэтому папочка придумал, как мне кажется, на удивление простой, но довольно наивный способ общения с теми, кто в небе. Как только в его жизни случалось какое-то важное событие, а родители были в рейсе, он сразу же бежал в ближайший магазин, где продавались воздушные шары, наполненные гелием, и покупал один или несколько, в зависимости от ситуации. Если можно было ограничиться одним или несколькими словами или просто каким-либо знаком или рисунком, то всё писалось или рисовалось фломастерами прямо на шарике. Но иногда, когда эмоции переполняли папу, он сочинял небольшие записочки и прикреплял их к верёвочкам шариков, потом выходил на улицу и, с надеждой глядя в небо сказочно-изумрудными глазами, отпускал шары, он верил, нет, он был абсолютно уверен, что скоро родители всё узнают. И знаете, это работало, не знаю как, но мои бабушка и дедушка всегда знали обо всём, что хотел сказать им их сын. И да, по мере взросления папа кое-что заподозрил, поэтому своим бабушкам и дедушкам рассказывал не обо всех посланиях, а родители всё равно их «получали». А потом вообще прекратил их отправлять, но, опять же, ничего не изменилось. И вы знаете, он был счастлив.

Нетрудно догадаться, что папа стал авиаконструктором. Я ещё не нашла главное дело всей своей жизни, и не факт что мне вообще повезёт, но было бы здорово, если бы вместе с изумрудными глазами, рыжими волосами и невероятным упорством по наследству от папы мне передалась способность находить истинно свои дела и иметь возможность заниматься ими всю жизнь.

Мы переехали сюда позапрошлым летом. После того как похоронили маму.

Сейчас Вы, наверно, подумали, как я до сих пор не рассказала Вам о самом главном, но понимаете, именно для этого мы и оставили свою прошлую жизнь. Порвали все связи, чтобы, насколько это только возможно, забыть о том, что случилось.

В детстве мама боялась только одной вещи – летать на самолётах. Она не боялась, что может навсегда потерять слух, потому что при взлёте очень сильно закладывает уши, не боялась умереть, если что-то пойдёт не так и самолёт упадёт, нет, за себя она вообще никогда не волновалась. Но мама знала, что ей будет невыносимо больно видеть панику, горе, слёзы в глазах пассажиров, если произойдёт что-то плохое.

Если было возможно, бабушка и дедушка старались пользоваться услугами автобусов и поездов, но иногда без самолёта обойтись было невозможно. Несмотря на то, что мамочка была необычайно смышлёным и умным для своих лет ребёнком, она всё же была ребёнком, поэтому не могла побороть свой страх, но она нашла выход, вы же знаете, она была очень смышлёным ребёнком. В последнюю ночь перед вылетом мама никогда не спала (делала что угодно, только не спала, скрывать от родителей это было непросто, но у неё получалось), а в самолёте засыпала так, что несколько часов точно её ничем нельзя было разбудить, вместе с мамой засыпал и её страх, а просыпались они уже на земле.

Всё изменилось, когда в маминой жизни появился папочка. Невероятно красивый, статный и сильный, он одним своим видом не давал маме даже подумать ни о каком страхе, и даже если они были не вместе, что бывало, однако, довольно редко, она чувствовала себя в безопасности, знала, что папа рядом. Но ко всему прочему у мамы появилась возможность летать на самолётах, сконструированных папой или папиными друзьями, ей было абсолютно спокойно, но никто не застрахован от ошибок… По официальной версии причиной крушения стала невнимательность сервисной службы, проверяющей состояние самолёта перед рейсом, но для папы это не имело никакого значения. Его самолёт убил его любимую женщину, и больше он ни во что не верил. Каждый вечер перед сном он говорит мне, что я спасла ему жизнь, и я знаю, что это правда, без меня у него не было бы смысла жить дальше. Хотя всё-таки мы оба понимаем, что папа не из тех, кто сдаётся, вернее, он из тех, кто никогда не сдаётся, мы решили уехать, нет, не сбежать от какой-то реальности, а просто сменить обстановку, начать всё заново. Мама всегда мечтала побывать на родине моего отца в местности Юкон в Канаде, мы знаем, что она отправилась именно туда, поэтому поехали за ней, чтобы всегда быть вместе.

КАРТЕР

Мы едем, наверно, уже больше трёх часов, вид за окном практически не меняется, но я готов наблюдать эту красоту вечно: пронзительно-зелёные леса, то убегающая из вида, то прибегающая вновь величественная река, горы, невероятные цвета… тишина и спокойствие, да, главное, тишина. Папа, как всегда, ведёт плавно, осторожно, но быстро, в таких просторах он может себе это позволить. Мама, тоже как всегда, спит на переднем сиденье. На самом деле в машинах она очень нервничает, ни о каком сне и речи быть не может, но сейчас за рулём папа, с ним она всегда спокойна, и это всего касается.

Никаких вещей у нас практически нет, да и зачем они нам, ведь мы решили начать всё заново, а может быть, просто сделать перерыв, но всё должно быть иначе, определённо иначе, всё будет по-новому, это лето будет другим.

Я просыпаюсь от звука стучащих в окна нашей машины веток хвойных деревьев. Не знаю, когда папа свернул с большой дороги, но сейчас мы едем по узкой дорожке, с двух сторон окружённой деревьями, принимающими нас в свои объятия. Мама тоже уже проснулась, из их разговора с отцом я понимаю, что наша цель уже близка. И правда, вскоре мы въезжаем в маленький городок, со всех сторон окружённый лесом и находящийся на берегу сопровождающей нас почти всё время реки, как я потом узнаю, её имя Юкон, да, именно имя, ведь она не может быть неживой. Мы проезжаем весь город минут за семь и продолжаем движение, останавливаемся у дома, стоящего в стороне от всех километрах в пяти, он располагается на возвышенности, поэтому кажется, что город совсем рядом.

Из деревянного двухэтажного дома к нам навстречу выбегает мужчина лет сорока, он в фартуке, а его руки и правая щека в муке, видимо, нас действительно ждали. Томас – друг детства моего отца. Раньше их дома стояли рядом, они были как братья, но взрослая жизнь развела их. Мой папа стал музыкантом, а Томас – авиаконструктором, как они и мечтали. Дом детства отца снесли, и вообще город стал меньше, многое поменялось, но встретились они, как будто и не было этой четверти века. Теперь мы тоже все в муке.

На самом деле о таком доме можно только мечтать. В нём приятно пахнет деревом, на стенах висят фотографии и небольшие картины, но самое главное, на втором этаже в холле с окном во всю стену с невероятным видом стоит белый рояль и больше ничего, только рояль. Но разве этого мало? Это место – самое волшебное место, которое мне когда-либо доводилось видеть, а видел я немало, уж поверьте.

В Лос-Анджелесе у нас шикарная квартира, но в ней всё настолько идеально и ярко, что нередко она меня раздражает, благо бываю я там редко, потому что живу сумасшедшей жизнью, да, несомненно прекрасной и интересной, но от всего, даже самого потрясающего, иногда нужно отдыхать. За этим мы сюда и приехали. В край, где всё настолько спокойно, что во всём городе за год происходит меньше событий, чем у меня за неделю. Где можно насладиться музыкой тишины, где нет суеты, где никто не следит за каждым твоим шагом. Да, теперь я точно знаю, мы поступили правильно.

ФЕЙТ

Папа сказал, что сегодня к нам приедет его лучший друг детства со своей семьёй. Я очень этому рада, ведь папа практически ни с кем не общается, сейчас лето, и в школе каникулы. Я знаю, он тоскует и ждёт не дождётся начала учебного года. Да, я забыла сказать, папа сейчас работает в местной школе учителем физики. И знаете, если бы у меня в школе был такой учитель физики, мир бы точно приобрёл какого-нибудь учёного в моём лице, но, к сожалению, или, к счастью, у меня совсем другие интересы.

Сколько я себя помню, музыка была главным увлечением моей жизни, а сейчас я точно знаю, что она просто вся моя жизнь, я без неё не могу, и иногда бывает приятно подумать, что и я ей хотя бы немножечко нужна. Каждый будний вечер, независимо от времени года, наличии каникул и всего прочего, я преподаю вокал и фортепиано всем желающим детям. Занятия проходят в моей школе, которая, как вы, наверно, уже смогли догадаться, в городе одна, их посещают как дошколята, так и мои ровесники. Всего у меня 15 учеников, а учитывая, что городок у нас маленький, и желание заниматься музыкой, честно говоря, ведь есть далеко не у всех, это очень даже неплохо. Мы всё успеваем, но в то же время и нет возможности расслабляться. Нас объединяет любовь к музыке, нам интересно друг с другом, интересно вместе с музыкой, а это самое главное. Вы можете задать вопрос: «Кто же ей дал право преподавать, ведь она сама ещё учится?» Да, ещё впереди один год в школе, но школу искусств я закончила уже два года назад, диплом об окончании, в частности, даёт мне право преподавать. Может быть, это и есть дело всей моей жизни, время покажет, но пока меня устраивает абсолютно всё.

Наш дом стоит в стороне, от школы нас отделяют шесть километров, обычно мы с папой преодолеваем их на велосипеде, пока это только возможно, это наш любимый вид транспорта, хотя машина тоже имеется. Как это чаще всего бывает, сегодня я возвращаюсь домой на своём Луи, это мой велосипед, прошу любить и жаловать. Я никогда не слушаю музыку в наушниках, особенно на улице. Нас окружает столько прекрасных и разнообразных звуков, ни в коем случае нельзя ничего упускать: течение реки, шёпот листьев, хруст веточек под колёсами велосипеда, пение птиц, рояль… Да, я слышу наш рояль.

КАРТЕР

Уже третий раз я поднимаюсь на второй этаж, но никак не могу решиться сесть за инструмент. Томас сказал, что, кроме его дочери Фейт, на этом рояле ещё никто не играл, но он добавил, что она будет невероятно счастлива, если кто-нибудь разделит её любовь именно к этому роялю, к инструменту вообще, к музыке. Честно говоря, бояться чего-то не в моём стиле, но я определённо чего-то боюсь, боюсь что-то нарушить, пока не знаю, что именно, но чувствую, что определённо что-то есть. Но, как я уже говорил, обычно я не боюсь, поэтому и сейчас страх всё-таки проходит, я сажусь за рояль и начинаю играть своё крайнее сочинение. Не подумайте, что я какой-то гений, абсолютно нет, просто музыка – моя жизнь, и иногда я сочиняю как просто музыку, так и песни.

Мне нравится, как здесь звучит рояль, звуки окутывают тебя с ног до головы, поглощают тебя полностью. За инструментом я всегда чувствую себя спокойно, музыка в таком проявлении – моя защита, моя суть. Свою первую более-менее разумную песню я написал в 12 лет, тогда я как раз учился в музыкальной школе. Конечно, у меня было и сольфеджио, поэтому писать было намного проще, ведь без знаний нотной грамоты и гармонии, хотя бы самых элементарных, всё усложняется в разы.

Я заканчиваю играть с твёрдым намерением вернуться к этому волшебному инструменту ещё не раз. Я закрываю крышку, поднимаю глаза и замечаю стоящую на самой верхней ступеньке девушку. Как я мог не заметить её появления? Рыжие волосы, изумрудные глаза. Конечно, я знал о существовании Фейт, но даже и подумать не мог, что она произведёт на меня такое впечатление.

– Привет! Я Фейт, – улыбнувшись, сказала она и протянула мне свою руку всю в браслетах и фенечках.

– Привет! А я Картер. У тебя потрясающий инструмент, – ответил я, пожав её руку.

– Спасибо! Я очень рада, что тебе понравилось на нём играть. А мне понравились твоя музыка и её исполнение. Ты здорово играешь!

Её улыбка. Такая светлая и добрая. И взгляд. Она смотрит мне прямо в глаза. Со мной происходит что-то странное, но ладно, разберусь попозже, а пока я решаю отвлечься и сменить тему:

– Я так проголодался. Уверен, твой папа приготовил что-то вкусненькое. Судя по всему, он любит готовить, да? – спрашиваю я, направляясь к лестнице, Фейт следует за мной. Я не вижу её и начинаю ощущать, что мне жутко чего-то не хватает.

– Да, папочка обожает готовить, а когда есть повод, например, ваш приезд, он просто счастлив. Сегодня папа приготовил все свои коронные блюда, он вас очень ждал. Кстати, я забыла сказать, что я очень рада знакомству с тобой. Ты и твои родители – прекрасные люди. Я, как и папа, безумно рада, что вы приехали.

И снова эти волшебные улыбка и взгляд. Мы уже почти дошли до столовой, и я успеваю только вставить:

– Я тоже рад знакомству с тобой и Томасом.

ФЕЙТ