Глава 2

Понедельник! Кажется, сегодня будет дождь, а я зонтик забыла. Проспала, выскочила из дома без завтрака, по пути вытолкав Никиту в школу. До станции метро еще бежать и бежать, а туча уже успела плюнуть мне прямо в лоб. Понятно, опять ничего хорошего от дня ждать не приходится! А как иначе?! Сегодня же большое и громкое появление нового начальства и сбор невест на всех этажах. Женщины у нас голодные, вниманием мужским обделенные. И в их числе…

Нет. Пожалуй, не могу сказать, что в их числе и я. А все мой секрет и этот проклятый Фёдор. С некоторых пор внимания мужского мне достается чересчур много. Правда, совсем не такого, какого хотелось бы.

– Женщина, посторонись! Я на поезд опаздываю!!!

Я получила удар бедром в бедро и отлетела в сторону. По дороге поскользнулась, потанцевала на скользком полу, размахивая руками и пытаясь одновременно устоять в более ли менее достойной позе и не потерять сумочку со всем ее содержимым.

– Я тоже… оп… – поезд захлопнул двери, чуть не прижав мой вездесущий, как говорят, нос! – Я тоже опаздываю, – только и осталось мне прошептать в никуда. Потому что поезд уехал, и на станции болталась одна я.

Короче говоря, в гороскоп на сегодня могу уже не заглядывать – прогноз на ладони. В смысле, прямо передо мной. Сегодня мне не везет, одним словом.

– Граждане пассажиры, в связи с непредвиденной ситуацией следующий поезд опаздывает на четыре минуты, – перебив мои мысли, раздался женский голос в громкоговорителе.

– Отлично! Чудесно! Ну и катись ты…

Кажется точно. Мой поезд ушел. Не сейчас, уже очень давно ушел. Вместе с молодостью, свежестью, и любовью мужа.

Я плюхнулась на жесткую скамью, почти отбив всю пятую точку. От досады зашипела. Чёрт! Вот развернуться бы сейчас и не ехать ни на какую работу! Было бы так здорово… Послать их всех так далеко… Особенно Лубенцову, с ее этим вечно улыбающимся лицом. Притворщица. И Ирку, которая бросила меня в самый неподходящий момент и свалила в отпуск! А еще больше даже не ее, а Подорожного. Вот уж заноза, так заноза! И принесло его на мою голову, что сейчас, что полгода обратно.

Принесло же, той ночью в поезде…

Прислонив затылок к холодной стене, я постаралась восстановить приемлемый уровень невозмутимости в организме. Не тут-то было. Внутри просыпалась взбешенная фурия. Да черт его дери! Надо же было так вляпаться!

Шесть месяцев назад я вошла в то злополучное купе. Пьяный пассажир храпел, но от стука двери очнулся, спустил ноги сорок какого-то размера на пол, повернул ко мне лысую голову, окатил вошедшую замутненным взглядом и скривился, будто увидел навозную муху, а не женщину в мини.

– Здрасти, – буркнул он мне, на что я с высокомерием царской особы не ответила ничего, только прошлепала внутрь и уселась на кровать напротив здоровенного алкоголика. Разило от него, я вам скажу.

– А я надеялась…

Его рука взметнулась с квадратного мужского колена и остановившись на уровне моего носа, ткнула в меня указательным пальцем, которым можно ни много, ни мало, дрова рубить:

– Нифига! Это я надеялся, что в купе больше никого не будет! Я проводнице денег отсыпал, а ты откуда взялась?! – проревел нетрезвый бессмертный.

Пока бессмертный…

– Палец убери, – тихо и довольно угрожающе ответила я, глядя в его глаза-тарелки не мигая. – А то он у тебя лишний, как я погляжу. Так я это быстро исправлю…

На самом деле, это был блеф чистой воды. Даже не блеф, замечу. Это было мое раздраженное состояние. Мне изменили, меня обманывали много лет, я об этом узнала и даже, чтоб им всем пусто было, не смогла по-человечески изменить в ответ! Нет мужиков на этой планете! Одни… вот такие, в купе попадаются!!!

Алкоголик посмотрел на свою конечность, о чем-то поразмышлял мгновение и все же убрал ее от моего лица. Нерешительно почесал широкую грудь поверх мятой черной майки. Отвратительный тип! Я была уверена, что он в запое уже многие дни, настолько в купе повисло нелегкое амбре.

– То-то, – кивнула я не слишком одобрительно и добавила через мгновение, окинув презрительным взглядом бесконечную фигуру:

– Будешь шуметь, спать отправишься в тамбур. Или к своей проводнице, если пустит.

Лысый бурдюк со спиртным тоже оценил меня с ног до головы, задержал взгляд на моих коленках и презрительно хмыкнул:

– Инстаграмщица.

– На себя посмотри! – неведомым никому образом, на сей раз моя рука взлетела в воздух и отвесила жирную, смачную оплеуху наглой физиономии.

Физиономия даже не пошатнулась, почудилось, зрачки несколько дрогнули, но сразу встали на место. Как с гуся вода, в отличие от моей ладони – она вся горела! Рожа-то у него небритая была!

– Сама виновата, – буркнул мужлан, отчего мне тут же захотелось проверить чувствительность и на второй своей ладони.

– Лучше бы тебе помолчать, – как думала, сдержанно процедила сквозь зубы этому хмырю.

Тот хохотнул:

– С чего бы? Я купе выкупил, а вот ты сюда заявилась без прав и сидишь выпендриваешься. Все вы бабы такие, лишь бы сесть мужику на шею и ножки свесить. А потом еще и шляться налево, за наши денежки!

Ох… Это он зря тогда сказал. Мало, ему досталось и по второй стороне физиономии, так еще:

– Это мы такие?!! Это вы, мужики, козлы!!! Вам детей рожаешь! Носки ваши стираешь, бегаешь как за детьми, а вы… а вы…

– Что мы?! Это вы!!

– Мы-ы-ы?!! Сам ты, урод рогатый!

– Да ты на себя посмотри, вертихвостка!!

Через мгновение мы оба уже вскочили на ноги в том узком пространстве между кроватями и столкнулись нос к носу. Точнее, это как бы должно было быть так. А на деле, я носом уткнулась ему прямо в грудь, мелковата я для более достойной жизни.

Стояла, как последняя дура, не зная, что предпринять дальше. К тому же, передо мной вдруг возникла жуткая реальность. Шмякнула по сознанию всей своей суровой непоколебимостью. Алкоголик не был алкоголиком. То есть, может он, конечно, им и был, но не до такой степени, как я решила с первых секунд. Грудь мужская и вправду оказалась широкой. От него разило алкоголем, однако довольно дорогим. Не менее дорогим, чем его одеколон и та самая мятая майка. Собственно, не буду ходить вокруг да около, в ту секунду меня накрыло волной именно того, что искала весь вечер – звериной, голодной мужественностью. Я где-то читала, что в дорогие мужские одеколоны подмешивают какие-то такие ферменты, которые влияют на женскую чувствительность по чище той Виагры…

– А ты… – мой оппонент выдавил тише и так, как бы нехотя, – приятно пахнешь.

– Ты… ты тоже ничего, – призналась я.

В купе стало невыносимо жарко и алкогольные капли (про капли я настаиваю!), еще, видимо, бурлившие в моей крови, дали о себе знать. Голова немного закружилась, стало темнее…

– Как-то здесь тесно, – пролепетала я.

– Согласен, – прогремел он над моей макушкой. – Лучше присядем?

От греха подальше не раздумывая согласилась:

– Присядем.

Мы оба покорно опустились на кровати друг напротив друга. Мои колени вместе, его врозь, взгляды стыдливо разбежались, бегали, бегали по салону, пока не столкнулись друг с дружкой. В этот же момент пришлось прервать неловкое молчание.

– А ты, чего такая злая? – примирительным тоном спросил незнакомец, направив на меня свой взгляд исподлобья. Из-под внушительного такого лба, как и вся его внушительная лысая голова.

– На мужиков злюсь, – буркнула, не думая.

– А…

– А ты? – мне тоже стало неловко за свои наезды и за оплеухи, нанесенные абсолютно чужому человеку ни за что, ни про что.

– А я на женщин. А ты… чего злишься? Обидел кто?

– Обидел, – проворчала, теребя подол мини-юбки. – Козел один! За которым была замужем четырнадцать лет и сына ему воспитала.

– Ой, – скривился попутчик. – Прямо воспитала, а он ничего не делал!

– Делал! Другой ребенка он сделал.

Я крикнула, он замолк. Опять затихли оба. У меня уже ноги свело, держать колени прижатыми друг к другу.

– Ну, – кашлянул он в кулачище, – вы тоже не подарок. Только отвернись, сразу налево поворачиваете!

– Ага, – показала теперь я на его нос пальцем, – у тебя тоже рыльце в пушку?! Не рыльце, а целое ры…

Его перекосило:

– Это у меня?!! Да ты о чем говоришь, женщина?!! – мягко говоря, возмутился страшный человек, продемонстрировав сжатые от злости зубы. Мне тогда еще подумалось, какая здоровая у него челюсть и крупные клыки, такими можно металл перекусывать, получше любых кусачек. – На вас ишачишь всю жизнь, детей воспитываешь, утром работа на работе, вечером работа дома! Отдыхать нельзя, к друзьям нельзя, ничего нельзя!! И как результат – бывший, мать его, однокашник в постели!!! Кто бы говорил про рыло?!!

Попутчик шмякнул-таки одним кулаком по хлипкому столику, бутылка со спиртным подскочила, и мы как два идиота бросились ее ловить. Дважды стукнулись лбами, потом он наступил своей лапищей мне на ногу, я ударила его локтем в бок, потом дала подзатыльник, чтобы не ругался, после чего огребла очень болезненный шлепок пониже спины.

– Женщина! Женщина, алле?! – меня кто-то нещадно тряс за плечо. Открыла глаза – передо мной стояла полная незнакомка в теплой куртке:

– На станции спать нельзя, вы что, не знаете? Уходите немедленно или я полицию позову.

Я даже не злилась на нее. Тем более, мой опоздавший поезд как раз подъезжал. Поднялась, отряхнулась, проверила сумочку и направилась к раскрывшимся дверям. Пропади он пропадом, этот Подорожный! Было и было. Что было, то прошло. И пусть он лучше захлопнет свой рот и уберет свои лапищи от меня, иначе…

Иначе я тоже могу подпортить ему карьеру. Как-никак и у меня есть связи в нашем офисе. Есть и враги, но и друзья тоже. Так что не все так плохо. Мы еще поглядим, за кем останется должность, и кто пойдет знакомиться с директором-миллионером. Поглядим.

Воспряв духом, шагнула в вагон. Дух упал мгновенно, стоило продвинутся еще на пару шагов. Женщина преклонных лет сообщила мне о своем существовании, дернув меня за подол пальто.

– Эй! Смотри, куда идешь, клуша! Идет, не смотрит! Прямо по ногам ступаешь, слепота!

– Извините… – промямлила.

Хотела сказать, что бабушка ошиблась, я не наступила на ее ногу, чуть коснулась только. Хотела и захлопнула варежку, получив в ответ безмолвную угрозу старческим кулачком в изысканной кожаной перчатке.

Глава 3

– Доброе утро, Анфиса!

Поднявшись на семнадцатый этаж, я отметилась у охранника и напрямую прошла в наш первый кабинет. Это проклятое место, откуда все бегут и никто, кроме меня не имел счастья после удачного побега вернуться. О первом кабинете в нашем офисе говорят все, возможно потому, что именно с нас и начинается весь офис. Любой человек, посетитель, клиент, курьер или работник, поднимаясь на семнадцатый этаж, так или иначе не может миновать наш кабинет, где на сегодняшний день работают целых пять человек. И все мы считаемся секретарями. Мы регистрируем всю входящую и исходящую документацию, обрабатываем любые запросы, ежедневно поступающие на адрес компании со всего света. И ни одно письмо, ни одна посылка, ни один запрос, жалоба или еще что-то не может пройти мимо первого кабинета, не будучи зарегистрированным по всем правилам делопроизводства. После регистрации в одной или нескольких внутренних системах, все посылки и письма направляются по соответствующим отделам, куда, собственно, они изначально были адресованы. Поскольку разнос документации не входит в наши обязанности, то работники отделов вынуждены лично посещать первый кабинет, чтобы забрать себе причитающееся. Именно поэтому первый кабинет является настоящим проходным двором, куда целый день приходят и приходят люди.

Этим утром я переступила через порог, ставшего уже родным первого кабинета и с грустью окинула взглядом уже родное пространство. До недавнего увольнения я проработала здесь долгие годы, знала буквально каждого таракана и вот теперь я снова здесь чужая, так как по собственной глупости вынуждена бороться за свое насиженное некогда место.

– Привет! – пухленькая блондинка с волосами, отдающими устаревшей желтизной, махнула мне правой рукой в знак приветствия.

Анфиса Юрочкина – моя старая коллега. Ей всего тридцать пять, говоря «старая», я не имею в виду возраст. Она пришла сюда задолго до меня. Вечная выскочка. По утрам является раньше всех, никогда не расслабляется и давит на нервы. Очень любит общаться и дружить с начальством. С ней трудно ужиться. Радует одно – на этот раз я сижу за столом не рядом с ней, а как бы за углом, и мне не приходится напрягаться из-за того, что она постоянно наблюдает за всеми действиями своих коллег. Иногда даже создается такое ощущение, что к вечеру она в курсе о количестве вздохов, произведенных каждым, кто сидит в первом кабинете.

Я по привычке прошла к своему рабочему столу, бросила сумку на кресло и взяла из тумбочки пустую кружку. Время утреннего кофе! Поправив на затылке тугой хвост, в который собрала сегодня волосы, посмотрела на себя в зеркальце и приняла мужественное решение сегодня губы не красить. Я помню – понедельник у нас большой день…

– Фиса, новости уже есть? – крикнула я, стоя за углом и не видя коллегу. Я ее не вижу, но знаю, что она подпрыгнула от неожиданности – всегда слушает и затихает, когда кто-то заходит в кабинет.

– Э… мэ… – промычала Юрочкина. – Новости? Это ты про директора или про менеджеров?

– Про директора.

– А, нет, нету. Нет пока никого на работе. Я первая пришла, не считая охранника, но он в ночную, так что не считается.

Я невольно улыбнулась. Не считая. Как же, Фиса и не посчитает! И не запишет, кто и во сколько пришел!

– Ты молодец, всегда на работе раньше всех. А я вот на поезд опять опоздала.

– Бывает, – милостиво согласилась Юрочкина. Она любит, когда ее хвалят и замечают «достижения», чем я довольно часто пользуюсь. От меня не убудет доброе слово сказать, а Фиска лишний раз промолчит за мой косяк, хоть и заметит. Если подумать, женщина она не злобная, но любит быть во всеоружии, так что, если кто пойдет против нее – ух, тому не поздоровится. Страшно представить, сколько всего записано в ее голове.

Проходя мимо ее стола к выходу, подняла вверх кружку, как бы показывая, что иду за кофе. Не обязана перед ней отчитываться, но если вдруг кто-то из начальства будет интересоваться моим отсутствием (что вряд ли), то она будет знать, что ответить. Прогулка до кухни у нас никогда не была запрещена, если, конечно, работа выполнена.

Я открывала дверь и голову повернула только в тот момент, когда уже переступала через порог. И прямым ходом врезалась в «доброе утро».

– Доброе утро! – расплылся в небритой улыбке Подорожный.

– О… ум… Ррр… – вот такое непонятное выскочило у меня изо рта, под конец я сжала вместе зубы, чтобы не дай бог при коллегах не выругаться неприлично.

Федор даже не постеснялся ухватить меня за плечи и совсем не по-дружески. Еще не хватало при Анфисе, а она смотрит! Я вырвалась из его рук и не проронив ни слова, проскочила мимо, прямым ходом вглубь офиса, через электрические ворота прямо на кухню. Где-то там за спиной раздалось:

– Анфиса, доброе утро! Ты как всегда неотразима!

Невольно набегу скривила рожу. «Неотразима»… Фу, подхалим. Противно! И угораздило же меня именно с ним, тогда в поезде…

…тем вечером, в поезде, пока мы толкались, пытаясь спасти бутылку, вагон внезапно сильно тряхнуло – мы начали резкое торможение. Нас отбросило – сперва он упал на свою кровать, а я сверху на него (причем юбка моя задралась выше некуда, оголив мои бедра и сообщив тем самым Подорожному, какие красивые черные чулки были на моих ножках в тот день), а затем тряхнуло еще раз, да так, что я улетела в другую сторону на свою койку, а он приземлился уже на меня. Хорошо, успел упереться обеими руками в стену у меня над головой, иначе бы я под его весом легко могла бы превратиться в раздавленную ватрушку.

– Э… – тогда еще незнакомый мне лысый мужик, хотя тоже небритый, неловко выдавил из себя:

– Извините. Это все поезд.

Я лежала под ним с задранными ногами, юбка уже на талии, декольте оголилось по самое не хочу, а рядом лежали пирожки. Впрочем, спасенная бутылка была зажата в его руке. Даже не передать, что это было для меня. Тогда меня еще раз накрыло волной его мужского запаха. Голодная до секса, расстроенная, что ничего не получила, взбешенная овуляцией… Короче говоря, в моей распаленной голове одиноко парила одна единственная мысль: «Сними с меня трусики!». Да, вот именно так. А вроде бы приличная женщина. С виду. Обычно. Но не в тот момент. Мои ноги торчали вверх, касаясь его крутых, достаточно мощных бедер, и где-то там же маячила пряжка от его ремня и ширинка…

– Э… – лысый сверкнул синим глазом и по-мужски окинув меня всю жадным взглядом, с видимым усилием посмотрел мне в глаза. – Я… неправильно. Извини, случайно…

Мямлил он с таким хрипом, что я половину не разобрала. Хоть и сама в тот момент не смогла проронить ни слова, лишь цистерну накопившейся слюны во рту. Удача мне опять показала язык, мужик оказался мужчиной и не распустил руки, тактично (насколько мог, опираясь на стенку) выпрямился и отвернулся лицом к столу, давая мне время вернуть ноги на землю и поправить одежду. Чем я, собственно, сразу и занялась. Покраснев по самые уши, злясь на себя и на все на свете, натянула юбку до колен, грудь прикрыла и даже поправила волосы. Хлюпнув носом, отвела глаза в сторону от его напрягшейся спины.

Через минуту или пять, терпеливо стоявший все это время незнакомец, кротко поинтересовался:

– Я… э… могу повернуться?

– А? Да! Да, конечно. Извините пожалуйста. Я думала… Я забыла сказать. Да, конечно…

Он с облегчением выдохнул и уселся на свою койку. И снова некоторое, весьма долгое время наши взгляды изучали разные углы купе. Гвоздики, покраску, обивку, простыни. Через минут десять мы все же посмотрели друг на друга. Он начал первым. Откашлялся:

– Выпить не хотите? Мне показалось, ваше настроение…

– Да! В смысле, да, пожалуйста, – выкрикнув, а затем опомнившись, пролепетала я, – пожалуйста. Это будет к месту.

Я отвела глаза и к своему счастью, наткнулась на лукошко с пирожками. Тут же поставила их на столик:

– Я тоже могу вложиться со своей стороны.

Незнакомец кивнул, пододвинул стаканы и щедро налил в них алкоголь. Один из стаканов отправил пальцем в мою сторону. Не успел он это сделать, как я протянула ему раскрытую ладонь:

– Елена.

– А? – лысый удивленно вскинул брови. Лишь теперь заметила, как сильно он покраснел. И в его случае, это было очень заметно. Оказывается, лысые краснеют всей головой. Ну, в смысле, мы все так краснеем, но, когда нет на голове волос, это так заметно… Мне сразу стало его жаль. Здоровенный такой, подшофе, а смутился, как маленькая девочка.

– А тебя как зовут? – без стеснения перешла обратно на ты, все-таки мы несколько минут обратно орали друг на друга, будто были женаты лет десять.

– Я… Э… Мэ… Ну… – мычал незнакомец, словно напрочь забыл, как его зовут. – Федя! Да, Фёдор.

На дольку мгновения в голове моей сверкнули неясные подозрения относительно его имени. Но позже я все списала на неловкость самой ситуации. Он быстро пожал мою руку и схватил стакан, резко протянул его мне:

– Выпьем?

– Выпьем!

Мы чокнулись. Вместе залпом осушили сосуды. Для меня это была убийственная доза – полстакана виски должны были с непривычки свалить меня с ног в ту же минуту, однако каким-то чудом первое время даже не почувствовала хмель.

Помолчав, Фёдор выдал:

– Хороший вечер.

Я кивнула в знак согласия:

– Да, тихий.

Он отвел взгляд, вернул его на меня, провел рукой по лысине – по всему было видно, что попутчик абсолютно протрезвел и теперь чувствовал себя ужасно неловко.

– Ты в Москву едешь?