– Вытирайте гель! – сказала она Герману.

Он в недоумении посмотрел на меня.

Она отдала ключ Ване и вместе с медсестрой отправилась на обед.

Я взяла оставленные ею салфетки, подошла к пациенту, села на край кушетки и начала вытирать его грудь. Он еле слышно застонал.

– Ладно, – виновато пролепетала я, – прости меня. Я поняла, что накосячила, но мы оба с тобой хороши!

Его руки не были пристегнуты, он схватил меня за плечи и притянул к себе. Поцелуй был недолгим – две-три секунды, но мой халат безнадежно испачкался в геле с груди Германа.

– Ты же не педофил! – съязвила я.

Он пожал плечами и кивнул, указывая на Ваню, стоявшего за моей спиной, который был занят колесами коляски, что застряли между ножками стульев, пытаясь развернуть её.

Пока мой помощник одевал и усаживал пациента, я сняла халат, расправила майку и джинсы.

– Ты не мог бы отнести это в прачечную, а я его сама отвезу.

Ваня взял халат, пропустил нас с Германом вперед и закрыл кабинет УЗИ на ключ. Мы отправились в столовую.

12.40.

Пациенты уже доедали суп.

«Ничего страшного! – подумала я. – Зато мы помирились!»

На обед были: грибной суп, плов и фрикадели. Компот оказался вишневым.

Я взяла поднос, принесла Герману еду и села рядом. Себе решила позволить только третье блюдо, поскольку аппетита не было, а умереть от голода было бы нечестно по отношению к моему подопечному.

Придвинув ему тарелки, я поднесла к своим губам стакан с компотом.

– Ты уже второй день не обедаешь! – раздался за моей спиной голос Вани.

Я посмотрела на Германа, который доедал «первое».

– Почему? Он хорошо кушает!

– Да я не про него, – поправил меня санитар, садясь рядом.

– Я просто не хочу есть.

– Заболела что ли? – забеспокоился мой собеседник.

– Нет. Просто аппетита нет и всё.

13.12.

Из-за вчерашних ночных прогулок с волками по лесу мне ужасно хотелось спать.

Ваня помог Герману разместиться на кровати, закрыл жалюзи. Я попросила не пристегивать пациента к койке. Санитар ушел.

Я придвинула свою кровать чуть ближе, но расстояние между ними было в полметра. Заняв свое место, подтолкнув подушку под голову и свернувшись в клубочек, я все еще пыталась изобразить обиженный вид.

Дремота напала на меня мгновенно, и я потеряла прямую связь с реальностью.

13.25.

Я почувствовала какие-то колебания кровати. Когда я открыла глаза, то увидела, что Герман пристально смотрит на меня, находясь всего в десяти сантиметрах от моего тела. Он лежал на правом боку и смог придвинуть мою койку к своей.

– Ты по-прежнему считаешь меня маленькой девочкой? – прошептала я, подложив обе ладони под свою щеку.

Он улыбнулся, обхватил меня за плечи и притянул к себе. Я ответно обняла его. Его пальцы стянули пучок с моих волос и растрепали их по белоснежной подушке. Его дыхание путалось в лабиринте моей прически, которую он сам же и создал. Это было безумие, растворенное в нежности, смешанной с тоской. Это был горький, но чрезвычайно желанный напиток…наркотик… В тот момент я хотела остаться здесь навсегда… Рядом с ним.

К чему было сейчас приглашать меня во сне в свой мир, если я и так лежала в обнимку с его создателем? Тепло, которым мы обменивались, говорило куда больше, чем наше вербальное общение вне реальности.

Такие сильные руки сцепились за моей спиной. Я не чувствовала ничего, кроме безграничной опьяняющей до дури нежности. Он, определенно, не был психом.

В кармане зазвонил телефон. Я неохотно убрала правую руку с тела Германа, достала аппарат и ответила на звонок.

* Яна! Яна! – раздался радостный голос моей подруги – Жени.

Я закрыла глаза, стараясь не потерять то тепло, которое разлилось по моим сосудам в результате сонного мечтательного жара.

– Что? – спокойно и равнодушно спросила я.

* Мы сейчас с Вовой и ребятами едем на озеро недалеко от города! Давай с нами!

– Женёк, я занята.

* Чем?

– Да так…

* Ну, рассказывай, рассказывай!

– Ладно, – согласилась я, подумав, что она все равно не поверит. – Лежу в психиатрической клинике на белой кровати в обнимку с одним из пациентов. Он мужчина. Ему 36 лет, и его считают буйным, но сейчас он не пристегнут ремнями и прижимает меня к своей груди.

* Ты никогда не умела врать! И, кстати, не смешно! Что на самом деле делаешь?

– Сплю!

* Ладно! Хочешь променять веселую компанию, пиво, шашлыки и озеро на сон – флаг тебе в руки. А мы поехали!

* Счастливо!

Я выключила телефон и, открыв глаза, посмотрела на Германа.

Он кивнул мне, словно спрашивал о чем-то.

– Это подруга моя – Женя. Купаться на озеро зовет.

Он снова кивнул.

– Предлагаешь поехать?

Он сделал жест, указывавший на его согласие.

– А как же ты?

Он пожал плечами и улыбнулся.

– Ладно, – я встала с кровати, – если ты настаиваешь – я поеду.

Я перезвонила Жене, сказала, что согласна и, предупредив Ваню, что отъеду на два-три часа, направилась домой за купальником и полотенцем.

14.00.

– В конце концов, – сказала я сама себе, выходя из машины, – он сам сказал мне сюда поехать.

Мне навстречу шла Женя с двумя парнями.

– Янк, – затараторила она, – знакомься, это Влад.

Она представила мне какого-то молодого человека. Ему было лет двадцать пять. Он имел приятную внешность, но тепло Германа всё ещё согревало мое тело.

Я улыбнулась ему. Больше ничего.

Парни шли впереди, а мы с Женькой немного отстали так, что они нас не слышали.

– Чего? Он тебе не понравился? – спросила у меня подруга.

– У меня есть человек, который мне нравится. Не надо меня ни с кем сводить. Я не собака.

– Опа, – заговорщически произнесла она, – кто он?

– Я же тебе говорила по телефону.

– Про какого-то психа? Я думала, что это шутка!

– Нет, это была не шутка.

– Да ладно тебе. Ты здесь повеселишься, а он ничего не узнает.

«Ох, поверь мне, узнает» – подумала я.

14.30.

По ветру разносился аромат шашлыков, запах дыма и воды…

Я, Женя и еще несколько девчонок, которых я знала очень давно – отдыхали, загорали, пока ребята пили пиво и жарили мясо.

Волосы были мокрые, и вода, которая выжала из меня тепло Германа до последней капли, плескалась у самых ног.

Кто-то из нашей компании включил громко музыку в машине и открыл дверцу. Раздавался смех. Ленка подошла к одному из парней, и они начали танцевать. Все это казалось ужасно глупым. Или же… я просто скучала по Герману.

– Жень, я уеду через полчаса, ладно? – обратилась я к подруге.

– Чего так рано?

– Я плохо себя чувствую.

– Ян, тут половина компании – медики. Откачаем, если что!

Мы посмеялись, и на этом наш разговор был завершен.

Потом я вместе со всеми девчонками и несколькими ребятами побежала в воду. Мы веселились по полной. Кого-то всей толпой подбрасывали над водой и отпускали, прячась от брызг.

15.17.

Мы сидели на берегу и сохли. Солнце жарко пекло. Какой-то парень, узнав о моих способностях, сунул в руки гитару. Я, сев на полотенце в окружении друзей, запела. Что именно – я не помню, но песня была о любви, расставании и тоске.

Сыграв последний аккорд, я отдала гитару, оделась, попрощалась со всеми и побежала к машине. Я очень хотела снова его увидеть, прижаться к нему…

15.42.

Я забежала в холл клиники.

– Боже мой! – послышался голос Еремеева. – Коллега, почему Вы такая мокрая.

– Под персональный дождь попала! – ответила я и зашла в палату к Герману.

За столиком у окна сидел Ваня и что-то читал.

– Ты уже вернулась? – спросил он.

– Да.

– Где была?

– На озере с друзьями.

Мой подопечный спал. Его руки были пристегнуты к кровати. Я удивленно посмотрела на санитара.

– Ну, это ты у нас смелая, а я боюсь его иногда, – ответил мне он.

Я улыбнулась и прищурилась.

– Мне уйти? – спросил Ваня.

Я подняла одну бровь и засмеялась. Санитар взял книгу, которую читал и вышел из палаты. Я залезла на пустую кровать, скинув ботинки.

Герман дышал ровно, улыбаясь во сне.

«Тоже что ли провалиться в дремоту?» – подумала я.

– Блин, – прошептала я вслух, – я не отстегнула его! Хотя… Так даже лучше.

Я обхватила пальцами его предплечье и прижалась щекой к его руке.

15.58.

Он сидел на камне у ручья, опершись на трость, и смотрел в воду.

– Привет, – радостно произнесла я, приблизившись к нему.

– Как отдохнула? – поинтересовался он, подняв на меня свои зелено-карие глаза.

– Неплохо. Только скучала сильно.

– По мне? – улыбнулся он.

Я не ответила. Подошла ближе.

– Знаешь, я все чаще стал осознавать, что мой мир кажется тусклым без тебя. Ты уже поняла, что оказываешься здесь только тогда, когда спишь в реальности? Когда ты бодрствуешь, а я погружен в сон, то здесь у меня тоска зеленая, поэтому мне куда лучше быть с тобой в реальности. Тороплю секунды, чтобы время прошло скорее, потому что хочу снова увидеть тебя. Жду, когда начнется ночь, я не смогу перед тобой устоять. Мечтаю о наших сновидениях, в которых ты со мной рядом.

– Мы с тобой…сегодня…поцеловались в кабинете УЗИ…

– Ты жалеешь об этом?

– А ты?

– Ох, девочка, зачем ты уходишь от ответа?

– «Девочка»? Хотя… Да. Ты ведь считаешь меня ребенком.

– Я не педофил, – напомнил он мне, сказанное ранее.

– Ну, мы же поцеловались!

– Сбой системы…

– Герман, не лги. Скажи мне уже правду.

– Пойдем, прогуляемся.

Он подал мне руку и, зажав бережно мою, повел через лес.

– Лучик света в темном царстве…– задумчиво сказал он.

– О чем ты?

– О ком. О тебе.

– Как же мне повзрослеть в твоих глазах?

– Зачем? С детей меньше спрос.

– И меньше возможностей.

Он резко остановился, взял меня за плечи и въелся взглядом в мои глаза.

– Зачем тебе это нужно? И что ты хочешь сделать, как только повзрослеешь в моем мире?

– Я хочу, чтобы тебе было комфортно со мной в реальности…

– А если ты всегда будешь для меня девчонкой?

– Тут уже ничего не изменишь!

– Ты меня любишь? – внезапно спросил он.

Я опешила, не ожидав такого вопроса. Он улыбнулся и отпустил мои плечи.

– Расслабься, я пошутил.

Я с трудом выдохнула, но легче не стало.

– Знаешь, – решила я обговорить все стороны наших взаимоотношений, – ты отчасти прав.

– Вот как! – усмехнулся он. – Какое снисхождение! Так в чем же я прав?

– Я не стану ничего говорить!

– Моя девочка обиделась! – заключил он.

Я хмыкнула и отвернулась от него. Мы вышли на какой-то холм. Сзади чернел лес, а спереди ниже нас раскинулась поляна, поперек которой протекала широкая река. На лугу у самой воды резвились лошади. Солнце разливалось по траве, утопив природу в своих лучах. Здесь было очень красиво. Вот каков его внутренний мир!

Он провел меня вперед. Здесь было постелено покрывало. Мы разместились на нем и продолжили беседу.

– Что тебя тревожит? – спросил он у меня, приняв горизонтальное положение, опершись на локоть.

– Не знаю. Что-то гудит в груди, но что именно… Я лишь хочу, чтобы ты начал бороться, разорвал оковы, которые душат тебя…

– Я умираю. Морально, физически… не всё ли равно? Ничто не может меня спасти… Разве только ты…

– Я, по-моему, теперь способна врезаться ногтями в землю, раздирать колени в кровь, лишь бы вытащить тебя из ада.

Он замолчал, улыбнулся и снова устремил внимательный взгляд в мои глаза.

– Я должен быть с тобой? Рядом? Я буду, ты только скажи.

– Кажется, ты говорил, что возле тебя мне может быть опасно?

– Тебе здесь хорошо? – резко сменил он тему.

– Здесь или с тобой?

– Опять уходишь от ответа.

– Нет. Я готова ответить.

– Я этого не хочу. Не хочу знать правду. Лги мне. Обманывай меня. Ври. Я этого желаю.

– Рано или поздно придется открыть глаза и увидеть истину.

– Не сейчас. Я пока не готов. Я знаю, что ты лжёшь мне, но я хочу, чтобы ты лгала и дальше.

Он замолчал и еле заметно улыбнулся. Я поравнялась с ним, облокотившись на свой локоть, и посмотрела в его глаза. Он старался их спрятать, сначала слегка прикрыв, затем вовсе отвернулся и посмотрел вдаль.

Я легла на спину и устремила взор в небо. Он обернулся и окинул меня взглядом с ног до кончиков волос, а после резким движением навис надо мной, расставив по бокам моего тела руки.

– Боишься? – со звериным рыком шепнул он мне на ухо.

– Это же сон, поэтому нет, – безмятежно взглянув на него, ответила я.

– А если бы я сделал так в реальности?

– Я тебе доверяю.

– Давно?

– Нужен ли тебе ответ?

Он дотронулся до моей ключицы, запустил пальцы в яремную вырезку. Я тяжело вздохнула.

– Когда ты делаешь глубокий вдох, то ямка между ключицами углубляется, – заметил он. – Вдохни и задержи дыхание.

Я последовала его указанию. Он сильнее надавил на кожу.

– Я чувствую твой пульс. Сердце бьется так близко…

– Герман, – осторожно выдохнула я, – прекрати.