Цитаты из книги «Искусство слышать стук сердца»

С помощью Ми Ми он постепенно разгадает все загадки и тогда, быть может, найдет свой путь в мире. Путь, на котором мир его не отринет.

Он смирился с потерей зрения. Но выдержать еще и это? Тину стало тревожно, и тогда он начал думать об У Мае. Вспомнил слова старика о страхе: «Есть лишь одна сила, которая его превосходит. Любовь». Слова успокаивали. Вот только как обрести любовь? Если искать ее намеренно, ни за что не найдешь. Так сказал У Май.

Пытаемся управлять другими. Детьми, женами, соседями, друзьями. Амбиции и страх роднит незнание личных пределов. Власть и богатство напоминают опиум. В молодости мне довелось познакомиться с этим зельем, и я знаю о нем не с чужих слов. Наркотик, коварный обманщик, не дал мне вечного блаженства. Он только требовал жертв, и с каждым разом все больших и больших. То же происходит с властью и богатством. Они не способны победить страх. Есть лишь одна сила, которая его превосходит. Любовь.

Но он впервые вкусил от жизни ее чудес, и богатство мира звуков ошеломило его. Наверное, даже хорошо, что слух вернулся к обыденности, иначе все это многообразие ранило бы его. Так Тин Вин открыл свой дар, хотя еще и не понимал ни его смысла, ни значения.

еще У Май сказал будущему послушнику, что величайшее сокровище каждого человека – мысли, рожденные в его сердце.

Я сказала У Ба, что самокопание и разного рода медитации с созерцанием собственного пупка – не мое. Возможно, я одна из немногих жительниц Нью-Йорка, которая никогда не ходила к психоаналитику. Я не верю, что причины всех моих проблем растут из детства, и скептически отношусь ко всем, кто так считае

Бег давал возможность наблюдать за окружающим миром, не позволяя ему следить за мной.

О таком зяте можно было только мечтать: умный, образованный, с безукоризненными манерами, уверен в себе, но без малейших следов тщеславия и заносчивости.

твой отец никогда не отдавал мне всего себя. Даже в лучшие времена.

С того момента, когда я в последний раз слышал биение твоего сердца, прошло уже пять тысяч восемьсот шестьдесят четыре дня. Можешь себе представить это время, выраженное в часах? А в минутах? Знаешь ли ты, как несчастна птица, лишенная возможности петь, и цветок, которому не дают раскрыть бутон? А как страдает рыба, выброшенная из воды? Мне трудно тебе писать, Ми Ми. Я сочинил такое множество писем, но ни одно не отправил. Разве я могу рассказать что-то,