***

Проходили дни. Словно швы лопались, медленно обнажая рану сомнений.

За долгие годы я привык к тихой жизни. Я верил, что остальные люди живут точно так же. Редко говорят и много размышляют. Я боялся, что останусь абсолютно один, но переезжать мне не хотелось. Мне просто нужна была тишина.

Все больше и больше я убеждался, что мой дом перестал быть «моим. В нем как будто бы образовалась опухоль. Неизвестная субстанция, которая увеличивалась в размерах, понемногу заражая весь организм здания.

Единственный человек, живший со мной рядом, которого я мог видеть и с которым мог разговаривать, пропал. Соседка. Она была, как предохранитель от окончательного помешательства. Но и она все-таки исчезла. Ее телефон не отвечал, а ответом на стук в дверь было молчание.

Звук из подвала стал доноситься все чаще и отчетливее. Мерзкое чавканье я слышал даже по ночам. Оно волновало меня. Оно пугало меня. Оно стало постоянным.

Я ждал, когда наступит суббота и придет поезд. Еще почтальон, глядя на мой измученный вид, советовал отдохнуть где-нибудь, хотя бы в выходные. Где-нибудь в другом месте. Но не рядом с рощей.

Рано утром в субботу я уже сидел на остановке и грыз ногти, нервничая по поводу предстоящего путешествия. Поезд для меня в первую очередь был лавиной звука, а значит, встреча с ним гарантировала порцию адреналина. Собственно, так и получилось. Характерный гудок заставил меня резко вскочить с места. Я чуть не потерял сознание, когда поезд подъезжал к остановке. А особенно, когда в него пришлось садиться.

Оказавшись внутри, я немного успокоился. Попутчиков не намечалось, и можно было не волноваться, что кто-то будет смотреть на ногу.

Пшеничные поля проносились за окном, одни пшеничные поля. Так продолжалось очень долго. Пока не показались лысые горы. А потом мы проехали порт.

Небо покраснело, и солнце словно заулыбалось лучами. Вдали я заметил кучу пестрых домишек. Я в шутку назвал эти районы Свинляндией или Карамельной Страной. Я был в них пару раз, правда, много лет назад. И, видимо, ничего с тех пор не изменилось. На рекламных щитах счастливые семьи все так же яростно облизывали гигантские конфеты, а снизу красовалась надпись «Ментальный сон – жизнь по расчету».

Точно такие же семьи я увидел и на вокзале. И все они имели один и тот же состав. Мама – пупс, папа – пупс, и с ними их дети – маленькие свинки-копилки. Ну, прямо конфетные человечки грушевидной формы. Щеки розовые, кожа, как корка яблочного пирога красивая. Расцеловать? На вкус попробовать? Ан нет, пальцем не тронь. Глазурь и гармония. Походка бойца сумо плюс легкость мыслей-слов.

Все казалось игрушечным и несерьезным. Желтые стены, красные крыши, зеленые двери. Пока я стоял с открытым ртом и с завистью рассматривал дома, меня сбили с ног. Все произошло так быстро – секунда и я локтями ударяюсь об асфальт. Оказалось, меня сбил пухлый хулиган на миниатюрной машине. Из машины мне в руки посыпались какие-то разноцветные шарики. Я набрал их целую горсть, и, попробовав один на вкус, понял, что это конфеты. Мальчишка заплакал, став звать взрослых на помощь.

Из дома напротив послышалось ворчание. Дверь открыл человек с большим пузом. Он поправил подтяжки и пригрозил мне пальцем.

– Опять крысеныш ты грызешь мое спокойствие. Тебе изгонять, падла, кто разрешал?

После этого он повернул голову в сторону и кому-то крикнул:

– Марыся!

Из-за угла вышла толстая девочка с прической «под горшок». Она дебильно улыбалась и ковыряла в носу. Человек с большим пузом что-то достал из кармана и дал съесть девочке.

– Ты ж моя сахарная. На, вот. Погрызи.

Марыся громко пустила газы, смеясь и хрюкая от удовольствия. Запах пошел тут же. Странно, но газы девочки показались мне даже ароматными, словно вместо кала в ее кишечнике были рождественские сладости.

Улица зашевелилась. Местные поочередно выходили из своих домов и собирались вокруг меня. Они следили за моей реакцией и, скорее всего, знали, что мне страшно. Я чувствовал себя обезьянкой в зоопарке, которую каждый хотел передразнить и напугать. Кто-то из толпы подбежал поближе и насильно запихнул мне в рот конфеты.

Послышался смех:

– Гля, как пляшет? Бродяжка зассаная. У нее вон пена изо рта!

У меня вдруг началась рвота. Мое тело, как пожарный шланг, стало выблевывать пену. Свинусы попятились назад, и я в момент обрыгал пеной автомобиль мальчишки. Меня не переставало трясти. Нет. Не просто трясти. Я бился в конвульсиях, не понимая, что со мной происходит, и почему меня так ненавидят. Толстые щеки свинусов продолжали угрожающе надвигаться на меня:

– Хочешь конфетку сладкую? Как попку бога сладкую?

Слова больше не звучали для меня. Я перестал их слышать. Каждое следующее оскорбление всплывало перед глазами в виде субтитров, точно я попал в старый черно-белый фильм. Но свинусы не унимались:

– Пока дети спят крепким сном, их родители совершают преступления, и в этих преступлениях кроется секрет невинности каждого виновного на земле, но ты, видимо, абортыш, совсем обнаглел. Загадил нашу улицу, наши конфеты и наших детей.

Вместо ответа из моего рта вырвался мощный фонтан пены, и меня отбросило назад. Мне очень повезло. Очутившись на приличном расстоянии от свинусов, я смог подняться и кое-как добежать до вокзала.

Не понимаю, как мне это удалось. Помню, как кричали в спину. Как угрожали помню. Дверь купе до сих пор стоит перед глазами. Наверно, все-таки случилось чудо.

Я закрыл уши руками, засыпая под разъяренные удары по вагону, и больше не боялся. Может быть, так сработал мой организм. Не знаю. Но я больше не боялся. Я перестал дергаться, сел ровно и успокоился. Последнее, что я запомнил, – как тронулся поезд.

***

Монстр живет в подвале моего дома в обличии слоноподобных тварей. У меня нет матери – она умерла при родах. У меня нет даже ее снимка. Но монстр звонит по телефону и говорит со мной под видом матери. Сначала он съел всех людей на первом этаже. Потом добрался и до последних. Я скармливал ему жильцов долго и методично, семья за семьею. Выманивал одного за другим. Свою соседку я ему тоже скормил, поэтому монстру приходится притворяться и ей. На всю округу остались только я и он. Он все мне заменяет. Телевизор у меня не работал, но монстр и об этом позаботился. Он стал симулировать каналы, программы и голоса. Он очень умный. Знает где я, с кем я и обижает ли кто. Моя злость ему как топливо. Сейчас стены квартиры слегка подрагивают, внизу слышатся толчки. Что ж, пора его кормить.

Я спускаюсь по ступенькам, сжимая в кармане ключ от подвала. Как хорошо, что никого не осталось. Фантомные боли в ноге – единственное, что временами сильно раздражает. С ногами все нормально, а ковыляю, как идиот. Да и как бы хилая хромоножка дотащила такого детину до реки. Чертов почтальон со своими газетами.

Дойдя до третьего этажа, я проверяю на месте ли леденцы. Да, на месте. Спускаюсь дальше.

Тот случай с пожарными произошел, когда я был совсем ребенком. На меня, конечно, никто не подумал. Маленький, несмышленый. Именно тогда, после трагедии, монстр и остался жить вместе со мной. По ночам я замечал, как рядом с кроватью стоит его темный силуэт. Страшно не было. Скорее наоборот.

Розовощекая Свинляндия. Ее запах – запах конфет – я почувствовал еще в поезде, когда только приближался к ней. А там, среди сказочных домишек, можно разгуляться. Какие вредные хрюшки там обитают. Нелепые до ужаса. Все-таки они смешные. Лопают сладкое за обе щеки, жиреют. Готов поспорить, их кожа пахнет леденцами, их одежда пахнет леденцами, и их домишки – тоже пахнут леденцами. Удачнее и не придумаешь. Веселая поросня сама нарисовала у себя на лбах мишени.

Вот и зеленая дверь – я открываю подвал.

Вонь от трупов идет страшная. В темноте мелькают хоботы.

Все-таки дети получились прожорливые. С юмором. Приделали себе оторванные руки и ноги. Один себе приделал голову профессора со второго этажа. «Красавцем» его назову.

Пошарив в карманах, я достаю разноцветные шарики и начинаю кормление. Малыши слюнявят мои ладони, жадно поедая конфеты. Острые клыки царапают кожу. Интересно сколько километров бежать до Свинляндии? Двадцать? Тридцать? Все равно доберутся. Точно доберутся.

Под громкое чавканье и рычание я вспоминаю слова из одной детской песенки.

«Свинка пухла – свинка сдохла,

Себя свинка вела плохо».

Смеясь и постоянно напевая одни и те же строчки, я широко открываю дверь подъезда и довольный собой возвращаюсь в квартиру.

***

Сейчас я вновь живу, как и раньше. С момента поездки в Свинляндию прошло примерно месяца два. Точно не помню. Когда чистил квартиру, выбросил календарь. Он мне все равно не нужен.

На днях звонила мать. Голос у нее был грустный, из-за помех слова понимались с трудом.

– Здравствуй, сынок.

– Здравствуй. Как ты?

– Все нормально. Сегодня порезала руку, а крови не было. Вот сижу и думаю, может у меня бескровие. Странное ощущение. Как будто у тебя чужая слюна. Странное ощущение. Жрать мозги. Знаешь, в последнее время я все больше молчу, слушая свои мысли. Я пропускаю мир через себя и создаю собственный мир. И в нем для меня есть только один Бог – это насилие. И я не могу и не смогла бы прожить свою жизнь иначе. Потому что все, что я делаю тоже насилие. Только насилие над собой.

Я положил трубку и подошел к окну. На берегу я увидел двух людей. Это была соседка с каким-то мужчиной. Она стояла неподвижно, а мужчина грыз ее лицо, пристроившись сбоку. Соседка подняла голову, заметила меня и помахала рукой. Я помахал ей в ответ и улыбнулся.

Погода менялась. На улице быстро темнело. Мне не хотелось выходить из квартиры, и я остался дома. Досматривать очередной черно-белый фильм.

Я живу на окраине города, в доме с одним окном. От центра далеко, зато рядом есть железная дорога. Можно сесть на поезд и выбрать любую понравившуюся остановку. Временами мне кажется, что в нашем доме живем лишь я и соседка. Остальных жильцов я не наблюдаю уже давно, и от этого мне становится очень жутко и одиноко. Кто-то скажет, что подобный район не самое лучшее место для мальчишки-инвалида, но кто знает, что мне нужно на самом деле.

Шварцеланд. Игра в муху

²с ЦЙЧХ ОБ ПЛТБЙОЕ ЗПТПДБ Ч ОПЧПУФТПКЛЕ У ПДОЙН ПЛОПН. пФ ГЕОФТБ ДБМЕЛП, ЪБФП ТСДПН ЕУФШ ЦЕМЕЪОБС ДПТПЗБ. нПЦОП УЕУФШ ОБ РПЕЪД Й ЧЩВТБФШ МАВХА РПОТБЧЙЧЫХАУС ПУФБОПЧЛХ. еЭЕ ТСДПН ЕУФШ ТЕЛБ, Й ЕУФШ НПУФ. йЪ ЛЧБТФЙТЩ ПО ЧЙДЕО РПМОПУФША. рТБЧДБ, НПУФ УПЧУЕН ЪБВТПЫЕООЩК, ОП НОЕ ДБЦЕ ОТБЧЙФУС, ЮФП ПО ФБЛПК. пО ОБРПНЙОБЕФ НОЕ УЛЕМЕФ ВПМШЫПЗП ЦЙЧПФОПЗП. лФП-ФП УЛБЦЕФ, ЮФП РПДПВОЩК ТБКПО ОЕ УБНПЕ МХЮЫЕЕ НЕУФП ДМС НБМШЮЙЫЛЙ-ЙОЧБМЙДБ, ОП ЪОБЕФ МЙ ЛФП-ОЙВХДШ, ЮФП НОЕ ОХЦОП ОБ УБНПН ДЕМЕ.

ъЧХЛПЧ Ч НПЕК ЦЙЪОЙ НБМП. уЕЗПДОС ЫХНОП, ЪБЧФТБ УРПЛПКОП ОЕФ, ФБЛПЗП ОЕ ВЩЧБЕФ. с НПМЮХ, Й ЧНЕУФЕ УП НОПК НПМЮЙФ НПС ОПЧПУФТПКЛБ. й ЮЕТОБС ТПЭБ ОБ ВЕТЕЗХ ТЕЛЙ НПМЮЙФ Й НПУФ НПМЮЙФ. уЧЙУФ ЮБКОЙЛБ ДМС НЕОС ХЦЕ ЗТПНЛП. зПМПУБ С УМЩЫХ ТЕДЛП: МЙВП РП ФЕМЕЧЙЪПТХ, МЙВП ЛПЗДБ ЪЧПОЙФ ФЕМЕЖПО. лПЗДБ РП УХВВПФБН ОБ ДТХЗПН ВЕТЕЗХ РТПЕЪЦБЕФ РПЕЪД, С ФПЦЕ ЕЗП УМЩЫХ. рПФПН ЕЭЕ ДПМЗПЕ ЧТЕНС, РПУМЕ ФПЗП, ЛБЛ РПЕЪД РТПРБДБЕФ ЪБ ЗПТЙЪПОФПН, ОБД ПЛТХЗПК ОПУЙФУС ФТЕЧПЦОПЕ ЬИП.

йОПЗДБ, НОЕ ЛБЦЕФУС, ЮФП Ч НПЕН ДПНЕ ОЕФ МАДЕК, Б ПУФБМЙУШ МЙЫШ С Й УПУЕДЛБ. уПУЕДЛХ С РПЮФЙ ОЕ ЧЙЦХ. б ЛПЗДБ ЬФП УМХЮБЕФУС, ПОБ ОБЮЙОБЕФ УРМЕФОЙЮБФШ ФП П ОПЧПК УЕНШЕ У 3-ЕЗП ЬФБЦБ, ФП П ОПЧПК УЕНШЕ У 5-ПЗП ЬФБЦБ. с ЦЙЧХ ОБ 8-ПН Й ЕЭЕ ОЙ ПДОПЗП ЮЕМПЧЕЛБ ЙЪ ФЕИ, П ЛПН ПОБ ЗПЧПТЙФ, ОЕ ЧЙДЕМ. нПЦЕФ ЙЪ-ЪБ ФПЗП, ЮФП УБН ТЕДЛП ЧЩИПЦХ, Б НПЦЕФ, РПФПНХ ЮФП МАВМА ПДЙОПЮЕУФЧП. й ЧУЕ ЦЕ. мАДЕК С ОЕ ОБВМАДБА ХЦЕ ДБЧОП, ВХДФП ПОЙ РПРТСФБМЙУШ.

у НЕУСГ ОБЪБД НПК ЪЧХЛПЧПК НЙТ ЙЪНЕОЙМУС. иПТПЫП РПНОА, ЛБЛ ЬФП РТПЙЪПЫМП. с УЙДЕМ РЕТЕД ФЕМЕЧЙЪПТПН Й УНПФТЕМ ПЮЕТЕДОПК ЮЕТОП-ВЕМЩК ЖЙМШН, Ч ЛПФПТПН ВМЙЦЕ Л УЕТЕДЙОЕ БЛФЕТЩ РТЕЛТБФЙМЙ ТБЪЗПЧБТЙЧБФШ, УЕТШЕЪОП ХУФБЧЙМЙУШ ДТХЗ ОБ ДТХЗБ, Б РПФПН Й ЧПЧУЕ ЛХДБ-ФП РТПРБМЙ, ПУФБЧЙЧ НЕОС ЗМБЪЕФШ ОБ РХУФПК ЬЛТБО. с ИПТПЫП ЪБРПНОЙМ ФПФ ЧЕЮЕТ, ЕЭЕ Й РПФПНХ ЮФП УТБЪХ РПУМЕ ЖЙМШНБ ЪБЪЧПОЙМ ФЕМЕЖПО. ъЧПОЙМБ НБФШ. оЕ ЪОБА, ОБТПЮОП ФБЛ ЧЩЫМП ЙМЙ ОЕФ, ОП ОБЫЙ У ОЕК ТБЪЗПЧПТЩ УМХЮБАФУС ТБЪ Ч ДЧЕ ОЕДЕМЙ ОЙ ДОЕН РПЪЦЕ, ОЙ ДОЕН ТБОШЫЕ. фПФ ДЕОШ ОЕ ПЛБЪБМУС ЙУЛМАЮЕОЙЕН. с ЧПУУФБОБЧМЙЧБА ЕЗП Ч РПДТПВОПУФСИ.

с РПДОЙНБА ФТХВЛХ:

ъДТБЧУФЧХК, УЩОПЛ.

ъДТБЧУФЧХК. лБЛ Х ФЕВС ДЕМБ?

дБ, ФБЛ. уЕЗПДОС ДХНБМБ П ФПН, ЮФП ЙЪ НПЕК ФЩЛЧЩ ЧЩКДЕФ РТЕЛТБУОПЕ ИТБОЙМЙЭЕ ДМС ЪЧХЛПЧ РТПЫМПЗП.

рПОСФОП.

нБФШ ЗПЧПТЙФ Ч ОПУ Й ФП Й ДЕМП ЧЪДЩИБЕФ:

х ФЕВС ХУФБЧЫЙК ЗПМПУ. фЩ ЪБВПМЕМБ?

оЕФ. ьФП ЧЕФТЩ. пОЙ РПДОЙНБАФ РЩМШ, ЛПФПТБС ЪБУФБЧМСЕФ НЕОС ЛБЫМСФШ.

у ФПВПК ВЩ ФБЛПЗП ОЕ УМХЮЙМПУШ.

оХ, ДБ МБДОП. юФП Х ФЕВС ОПЧПЗП, УЩОПЛ?

фПЦЕ ОЙЮЕЗП ПУПВЕООПЗП, С РЕТЕЧПЦХ ЧЪЗМСД ОБ ХМЙГХ Й ЪБНЕЮБА, ЛБЛ РПТФЙФУС РПЗПДБ. рПУНПФТЙ Ч ПЛОП. чЙДЙЫШ? зТСЪОПЗП УЙОЕЗП ГЧЕФБ.

дБ, ЧЙЦХ, НБФШ ЪБНПМЛБЕФ. фХЮЙ.