– Ну, может, он не рыхлый, – сказал он примирительно, – но так мне показалось, что он немного как бы…слегка рыхловат. А потом, после ресторана можно отправится на прогулку, подняться на гору на машине, выйти на свежий воздух, там есть одно изумительное место, такая небольшая площадка в лесу, с которой видны все окрестности, деревеньки и соседние горы, и долины и дороги, как они забавно петляют среди гор. А вечером…

– Нет, он не рыхлый! – неожиданно сказала она и поднялась с его колен. – И, знаешь что? Я, пожалуй, никуда не поеду, да, я остаюсь дома! А ты… ты, пожалуйста, больше сюда не приходи. Ясно?

Он поднялся, взял мячик у Барби, которая стояла передо ним и от нетерпения подпрыгивала на месте, катнул его по длинному коридору и она помчалась со всех лап за ним, а когда она вернулась с мячиком в зубах, его в квартире уже не было…

Нереальное задание

Вот грозный царь вызывает на персидский ковер бедного Ивана и так говорит ему:

– К завтрашнему утру, Иван Гаврилыч, чтобы был построен мост через речку, а на той стороне реки – летний дворец для отдыха царской многочисленной семьи со всеми ее прихвостнями. Понял?

«Задание, конечно, нереальное. Это даже козе понятно. Как можно успеть за ночь все это построить?“ – думает Иван и скребет отчаянно под шапкой затылок. – На это уходят годы и то при условии, что стройматериалы не разворуют, строители не запьют, погода не испортится. Нет, невыполнимое задание! Ясно. Ладно. Как-нибудь выкручусь. Что-нибудь придумаю. Прикинусь шлангом, возьму больничный, сошлюсь на бабушкины обстоятельства. Не впервой – ловчить, обещать и тянуть резину».

Но мудрый царь хотя и не читал Соломона, своего коллегу по трону, видать, хорошо знал свой народ. Он и говорит далее:

– А чтобы ты, Иван Гаврилыч, не увильнул от работы, не наврал три короба, не стал бы выдумывать причины невыполнения и не сорвал все важнейшие сроки стройки вот тебе мое условие: не будет завтра к утру ни моста, ни дворца – не будет также твоей головы на плечах. Вот тебе мое царское слово.

«Как я плохо знал своего царя – батюшку! – ахнул про себя Иван. – В корень смотрит! Знает же, аспид, все сильные стороны своего народа! Это конец! Прощай, буйная головушка! Отгулял, недолюбил…»

Поклонился Иван царю и попятился из царских хором во двор, а оттуда побрел домой, закручинился, голова набок свисает, плачет…

«Неподъемное задание, – думает при этом, – не по силам. Такие задачи из разряда большой мечты, недостижимой цели, нереального желания. Это все равно, что выучить немецкий язык…»

Навстречу попалась ему красная девица, высокая и гладкая Василиса Прекрасная. Давно она была влюблена в Ивана, буйную, кудрявую, беспутную головушку, да он все на других девиц поглядывает, все выбирает, все никак не решится завести семью, все сомневается, – по плечу ли ему семья, потянет ли, по силам ли, реальная ли задача?

– Что же ты, сокол мой, не весел, голову повесил? – спрашивает она ласково Ивана –буйную, беспечную головушку. – Не к лицу ведь мужчине плакать!

– Это все царь! До слез довел, гадюка! – сказал Иван и плачет горше прежнего.

– Как ты такое говоришь о царе- батюшке, отце родном! – ахнула Василиса. – Он же такой добрый и заботливый!

– Вот именно! – зарыдал Иван. – Он для нас батюшка, отец родной, а мы для него пасынки. Невзлюбил меня. Задания неподъемные раздает…

– Зачем тебя вызывал наш царь на персидский ковер? – стала допытываться Василиса, а сама глядит на Ивана, глаз не может отвести. Такой он хороший, такой он пригожий, такой кудрявый..

– Велел мост через речку построить, и дворец …

– Ну так построй! Эка невидаль – мост! Ты ведь инженер-строитель!

– За одну ночь?! – изумился Иван, вытирая кулаком крупные, как градины, необычные мужские слезы. – Да за одну ночь налюбиться не успеваешь! Не то что мост!

– Ах, за одну ночь надо?! – изумилась Василиса и призадумалась. – Ну что же. Задание вполне реальное!

– Реальное?! – вскрикнул Иван и даже плакать перестал. – А я думаю – нереальное! Такие стройки годами…с перекурами…Как это?

– Для жены. – Тихо и как-то туманно пояснила Василиса Прекрасная, глядя в сторону. – Жена все может.

– Какая жена? – поразился Иван и даже огляделся по сторонам. – Я ведь, кажется, не женат.

– В том-то и дело, Ванюшечка! Ты даже жениться не можешь! Все выбираешь! А поскольку ты любишь выбирать – вот и выбери, голубок: или жена и дворец к утру, или кудрявая головушка с плеч.

– Жениться?! Завести семью? Это еще более нереальное задание! Вы с царем-батюшкой словно сговорились! Погубить меня хотите! Жениться! Это ведь дети, пеленки, недосып, крики…

– Чего только женщине не приходится делать! – сказала Василиса, глядя ласково на Ивана- дурачка. – Вот мужчины пошли, даже жениться не умеют. Придется женить! Дальше тянуть некуда.

Она взяла Ивана за руку и потянула за собой.

– Куда идем? – закричал Иван, упираясь. – Погубить меня хочешь?

– Наоборот, глупый, спасаю тебя! – засмеялась звонко Василиса, статная красавица. – Поженимся и, с богом, займемся стройкой!

На утро все было кончено.

Счастливый Иванушка еще нежился в мягкой супружеской постели на семи перинах, а на том берегу реки за высоким серебряным мостом в новый сверкающий дворец Василиса вбивала последний золотой гвоздь.

В загсе

– Дорогие молодожены, родители, сваты, друзья и гости! Сердечно приветствую Вас всех в этом зале бракосочетания. Сегодня радостный долгожданный день для Ивана и Марьи… Они дождались своего счастья!

Жених Иван, краснощекий, высокий крепыш с непокорным желтым чубом над покатым лбом, и невеста Марья, маленькая, с острым носом, красивая брюнетка с большими карими глазами и полными губами, стояли перед столом, покрытым зеленым бархатом; на столе стояла большая ваза с красными розами; сбоку от стола находилась кафедра с микрофоном, за кафедрой стояла судья ЗАГСа и без бумажки привычно держала торжественную речь по случаю бракосочетания.

– Ваш путь к счастью и любви прошел на моих глазах, – продолжила судья, молодая женщина лет 30 с темными глазами, высоким чистым лбом, кудрявыми русыми волосами, заплетенными в две большие длинные косы, спускавшиеся до пояса.

– А помнишь, Ваня, как все начиналось? – неожиданно обратилась она к жениху, и он вздрогнул. – Как ты приходил, стоял под окнами и ждал, когда я выйду? Каким ты был терпеливым и добрым! Ты никогда не знал, чего хотел и не добивался своей цели. Вот ты приходил летними, теплыми вечерами и ждал меня, а я смотрела на тебя из окна и любовалась тобой, а потом выбегала к тебе и мы целовались до одури, до головокружения…Ах, как я тебя любила, ненаглядный мой! …

В небольшом деревенском зале ЗАГСа наступила пронзительная тишина…

– Сколько я слез пролила, глядела в окно, не идешь ли ты, – продолжала ровным голосом сотрудница ЗАГСа – Но все напрасно…

Невеста Ивана бросила на него из-под фаты быстрый обжигающий взгляд и снова опустила глаза. Иван глядел куда- то в сторону. Из открытого окна в зал залетел большой мохнатый шмель и устроился на яркую искусственную розу в черных волосах невесты.

– А помнишь, Марья, как все начиналось? Как ты ждала Ивана, который возвращался от меня, и ты увлекала его к себе? Ты была упорной и терпеливой и всегда знала, чего хочешь.. После наших встреч с Ваней ты увлекала его за собой ласками и упорством, тихо и незаметно вкрадывалась в его душу и сердце…

Следом за шмелем в окно, как две крошечные молнии, влетели две осы и также опустились на искусственную шикарную розочку, одна из них огляделась и переместилась затем на алую розочку, которая торчала из петлицы пиджака Ивана. Родители жениха и невесты, стоявшие позади молодоженов, изумленно глядели на судью, одновременно прислушиваясь к нарастающему шепоту за их спиной. От этих шепотов у них все больше вытягивались и краснели лица.

– А помнишь, Ванечка, как ты читал мне стихи?

– Помню! – эхом откликнулся, как зачарованный, Иван. – Как же не помнить!

Мело, мело по всей земле

Во все пределы

Свеча горела на столе,

Свеча горела…

– Я тебя не осуждаю, Марья, ты наверное тоже любила Ивана, может быть так же сильно, как и я. Но ты была упорнее, терпеливее меня и желала Ивана больше чем я. Я не была для тебя соперницей, и не хочу ею быть. Иван все рассудил, он выбрал тебя.

– А помнишь, Машенька, как мы с тобой на ранней зорьке рыбу удили? – вдруг заговорил высокий юноша с узким лицом, прямым носом и густыми длинными волосами над высоким лбом. Он поднялся со своего места за спиной молодоженов и говорил невесте в спину. – Помнишь, как ты прибегала на берег реки у высокой ракиты и мы садились рядышком и закидывали удочки в тихую сонную речку?

– Помню, Сереженька! – прошептала невеста, не оборачиваясь.

В маленьком зале стояла торжественная тишина. Только за окном весело трезвонили синички.

– Не в рыбе дело было, а тебя увидеть, ненаглядную. Какое счастье было придти первым рано-рано и с трепетом ждать тебя, и прислушиваться к твоим легким шагам! До сих пор стоят ясно перед глазами эти чудесные летние зорьки, когда я сидел и ждал тебя на реке у огромной ракиты…

– Я тоже ложилась спать и ждала утро, не могла уснуть, иной раз и вовсе не засыпала до утра, – продолжила невеста, как во сне. Иван покосился на нее, но ничего не сказал и уставился в окно.

– Тогда и я скажу! – неожиданно поднялся со своей скамьи пожилой мужчина в белой рубашке и седыми волосами. – любил я мать невесты, Дарьюшку, сердечко мое! Еще с детства, когда в садик нас водили. А потом подросли, разошлись наши стежки – дорожки! Я уехал учиться в городе, а она осталась в селе! Я приезжал, но она была замужем за конюха Петра, и я не смел к ней даже приблизиться.

– Страдала я, Павлик! – вскричала полноватая маленькая женщина в розовом с цветами платье, высокой прической и красивыми большими глазами, мать невесты. – Пошла замуж сдуру, натерпелась, думала, что Петя меня осчастливит. Ты уехал в город и свет для меня померк. Но не видела твоей любви, Пашенька, свои глаза были залиты слезами.

– Что-то я не пойму, тут исповедальня или все таки государственное учреждение, ЗАГС, а? – закричал конюх Петр, сухой, поджарый мужчина с длинным носом и высокими густыми бровями над маленькими глазами. – Устроили тут вечер воспоминаний! Может я тоже…любил Настю, соседскую девчонку, пока холостым ходил…

– Эту ту, конопатую? – уточнила жена, мать невесты.

– Не конопатую, а рыжую, как огонь!! Я так и звал ее «Огонёк»! Она не только была огненная с виду, она и внутри вся пытала! Ах!…

В зале загудели, послышались отдельные аплодисменты. Это, скорее всего молодежь развлекалась, а может и серьезно аплодировали бывшему влюбленному.

– Что-то я не замечала! – пробормотала жена конюха и вытерла концом платка слезы.

– Конечно! – саркастически заметил муж Петр – ты все была в мечтах и мыслях. Терзалась! Ждала Павла, может объявится. Все нос воротила от меня.

– Может все таки обвенчаем наших детей? – закричал отец жениха. – Пока они не передумали!

– Вот мы сейчас их об этом спросим! – спохватилась служащая государственного учреждения.

– Хочешь ли ты, мой дорогой, любимый Ванечка, ненаглядный мой, взять в жены кроткую овечку…Марью Петрову? – спросила она, обращаясь к жениху.

– Нет! – прохрипел Иван и оглянулся на родителей, стоявших за его спиной с каменными и красными лицами.

– Хочешь ли ты, Марья Петрова, взять в мужья моего сокола Ивана Иванова?

– Нет! – звонко ответила Марья и бросила быстрый взгляд на Ивана.

Служащая загса упала на стул, стоявший позади нее. В зале бурно раздались аплодисменты, перешедшие в овацию.

Все встали и аплодировали стоя.

– Что-то я не пойду!– закричал отец жениха. –Что тут происходит? Свадьба это или цирк? Мне некогда развлекаться, надо идти сено косить, навоз вывезти на поля…

Из за спины молодоженов вышла мать жениха, решительно направилась к кафедре и заступило место служащей, сидевшей в шоке на стуле.

– Что-то здесь пошло криво, – сказала она, глядя с любовью на сына, глядевшего в окно. – Я хотела его счастья, а оно чуть не вылилось в несчастье. Я его призывала жениться на Машеньке, я его и отзываю назад, и спрашиваю: хочешь, сыночек, жениться на Тане?

Таня, государственная служащая Загса, вздрогнула, услышав свое имя.

– Хочу, мама! – прохрипел Иван и бросил быстрый взгляд на Таню. Она вся залилась краской.

– А ты, Машенька, хочешь замуж на Сережу?

– Хочу, – пролепетала бывшая невеста Ивана.

– Тогда отойди в сторону! Сергей, иди сюда! – распоряжалась деловито мать бывшего жениха. – Ванечка, встань пока в сторонку! Нет, надо здесь давно навести порядок! Все криво поехало с этими браками…Что себе люди думают, – женятся на ком попало, просто тихий ужас!

Тут выдвинулась мать невесты, она было не такая решительная, как мать жениха, но не менее вредная.

– Павлик! – позвала она, – хочешь жениться на мне?

– Хочу! –отозвался, как эхо, Павел со своего места.

– Иди сюда и становись рядом! – повелела мать бывшего жениха.

Он поднялся со своего места и направился с Дарье и встал рядом с ней.

Зал снова зааплодировал. Все поднялись.

– Таня, ты тоже иди сюда и становись рядом с Ванечкой! – продолжила она командовать.

Наконец благодаря ее четкому командованию и решительному голосу образовались перед кафедрой вместо одной четыре пары, впереди стояли Иван и Таня, за ними Марья и Сережа, позади них Дарья и Павел, замыкали четверку пар Петр и рыжая Настя.

– Торжественно объявляю вас всех мужем и женой! Поцелуйтесь!– прокричала мать Вани и зал содрогнулся в аплодисментах.

Третья сила

1. Две мировые силы

– Что же мне ему уготовить? – задумалась Судьба и отложила в сторону большую лупу, через которую она рассматривала сейчас этого человека. – Маленький рост, длинный нос и серые глаза. На что ему рассчитывать, имея такие исходные данные? Тут я достаточно хорошо поработала. Вот ему горькие страдания по этому поводу. Пусть бьется головой об стенку, рвет на себе рубашку. Надо же таким уродиться. Себе бы такое не пожелала!

– Как противостоять злой Судьбе? – подумал Мировой Разум и отложил в сторону увеличительное стекло, через которое он пристально вглядывался в человека. Было о чем подумать и он погрузился в глубокие размышления.

– Красивую женщину я не могу ему пообещать, это точно; может забыть о ней; не для его роста, даже если смотреть через увеличительное стекло. Но женщины не главное в жизни, а красивые – тем более. Говорят же, «красивая жена – это чужая жена». Жить с такой красоткой, значит постоянно пребывать в состоянии неустойчивого равновесия, или, говоря иначе, устойчивого неравновесия; это жизнь на болотной кочке – довольно зыбко. Будем довольствоваться маленькой чудесной женщиной, верной и невзрачной, но с распахнутой душой.

– С какой стороны нанести ему мощный удар? – подумала Судьба и уперла тяжелый взгляд в окно, за которым сверкнула молния и раскатился сухой треск грома. – Если только попробует упорным трудом и терпением, честолюбием и самопожертвованием создать достаток или состояние, – сожгу дотла, раздену до нитки. Пусть воет и стенает, пусть обольется горькими слезами!

– Как мне смягчить удары Судьбы? – продолжил размышлять Разум, и зажмурил глаза от внезапной вспышки молнии за окном. – Да, вот, надо обязательно застраховать имущество от пожара. Но даже если все сгорит. Пусть горит. Не важно. Хотя человек не осел, но на него надо грузить другие тяжести, а не имущество; ценности духовные не горят, не тонут, не прокисают. У меня нет раковины, которую другие всюду таскает за собой. При переездах на другое место особенно хорошо видна эта гигантская «Раковина». Пущу его по пути образования и духовных ценностей… Пусть набирается ума-разума.

– Вот, я вижу, он родился без малейшей искры способностей. Ноль. Ни на что не способный. Вот это рок – ничего не уметь, только завидовать другим. Ужасно завидовать. Беситься. Биться головой об стенку от бессилия! – с удивлением подумала Судьба, снова разглядывая человека через лупу. – Боже мой! Круглый ноль. Генетика, моя подружка, уже постаралась. Коварнее удара не придумать! Снизу. Под дых. Бесталанный человек ничего в жизни не добьется. Это неудачник. Он обречен клясть судьбу, то есть меня!

– Талантов нет. Да! – подумал Мировой Разум, вглядываясь снова в человека. – Остается только трудиться, чтобы восполнить скорость постижения. Труд – это тот же талант, только успехи к нему собираются по крошкам и приходят через годы, в то время как к гению приходят через неделю и сваливаются будто с неба.. Будем трудиться. В поте лица своего. Если надо – будем жрать землю, рыть копытом, биться головой об стенку и пробивать ее в страну Успеха…

– Сил мало. Тщедушный. Быстро вытянет ноги! – покачала головой Судьба.

– Будем качать пресс. Плавать и прыгать с трамплина. Головой в прорубь и назад. – быстро прикинул Разум план укрепления сил.

– Если подставить ногу – упадет! – злорадно засмеялась Судьба.

– Упадет и встанет. Сила воли поднимет и поставит на ноги! – был уверен Разум.

– Иммунная система подорвана в корне. Не хватает сельдерея и железа…

– Каждое утро – мощная зарядка и морковный сок. Бананы. Два куриных яйца ежедневно…

2. Третья мировая сила

Я проснулся, вытянул руки из-под одеяла, сладко потянулся и уставился узкими со сна глазами в потолок. Тут же появилась перед воображением Людмила.

Когда боль разлуки становится нестерпимой, когда хочется увидеть эту чудесную женщину, одеваешься, выходишь на улицу и идешь куда глаза глядят. Ноги идут, сердце ведет, глаза глядят вперед, словно хотят кого-то увидеть. Наконец приходишь к тому месту, где тебя поджидают…Я подошел, поднял глаза и не удивился, увидев Людмилу. Она словно ожидала меня на этом месте и радостно помахала рукой. Моя замечательная женщина была в элегантной курточке бежевого цвета, в темных очках в золотистой оправе, с алой лентой в пушистых светлых волосах, в темно- серой юбке, в легких коричневых туфельках на высоком каблуке и темной сумочкой через плечо.

– Добрый день, Лука! Идите сюда! – закричала она еще издали.

Я ведь и шел "сюда"!

– Добрый день, Людмилушка! – ответил я, целую ее и вдыхая ее ароматы. – Что Вы тут делаете?

– Дожидаюсь Вас…

– Меня?! Вы знали, что я приду?

– Не знала, но хотела, чтобы Вы пришли.

– Вы чувствовали, что я иду?

– Конечно ! – воскликнула Людмила, смеясь, – Ваши башмаки так громко хлопают по асфальту, что не слышать вашего приближения может только глухой!

– Странно! – отозвался я задумчив, – я не шел, а летел на запахи вашего аромата, как летит пчела на запах цветка…

– Кстати, сколько лет вещам, которые на Вас? – неожиданно спросила Людмила, подозрительно оглядев меня с ног до головы.

– Э…ну…а…я не помню… – недоуменно ответил я.

– Вот именно! – кивнула она. – В этом-то и дело. У Вас все такие вещи или еще древнее?

– Что значит – древнее?! Это современные, хорошо усевшиеся вокруг тела вещи! Добротные… Их еще носить, да носить…

– Ни в коем случае! – воскликнула Людмила. – Никогда! Кстати, у вас есть с собой деньги?

Деньги! Все время эти деньги! Любопытно, для чего нужны деньги, чтобы покупать заблуждения, иллюзии; у кого денег много – перед ним распахивается мир соблазнов, красивых вещей, красивых женщин, путешествий и впечатлений, высоких должностей, дорогих хобби, забавных желаний, экзотических увлечений. Счастье это набор дорогих, приятных, красивых покупок, среди которых впечатления, ощущения, предметы. У бедняка взгляд на мир прост и безрадостен. У него нет иллюзий…

– Деньги у меня есть, но их всегда не хватает! – ответил я правдиво. – Кроме того, на дворе мировой финансовый кризис…