Салтыков, Николай Иванович

(31 октября 1736 – 16 мая 1816, Санкт-Петербург) – генерал-фельдмаршал (8.11.1796), граф (1790), светлейший князь (1814).

Николай Иванович – официальный воспитатель великих князей Павла Петровича, Александра и Константина Павловичей и родоначальник княжеской ветви многочисленного рода Салтыковых, в большей степени был царедворцем, чем военачальником, хотя и сражался на трех войнах, но по компетентному мнению наблюдавших его современников остался «паркетным фельдмаршалом».

…Кстати сказать, именно его венценосный воспитанник Павел Петрович, став императором Павлом I, в знак признания былых военных заслуг сделал его генерал-фельдмаршалом, хотя Салтыков вышел в отставку, не имея сорока лет от роду, и последний раз был на поле боя за четверть века до этого назначения…

Его отец генерал-аншеф Иван Алексеевич Салтыков, был сыном троюродного брата императрицы Анны Иоанновны. Мать, графиня Анастасия Петровна Толстая, приходилась внучкой петровскому сподвижнику П. А. Толстому. Более того, печально памятная «Салтычиха» была женой его дяди Глеба Алексеевича.

Николай Салтыков начал службу рядовым лейб-гвардии Семёновского полка, вступив в который в 1748 г., вместе с отцом участвовал в походе русского корпуса на Рейн.

Во время Семилетней войны (1756—1763) не единожды сражался с пруссаками. После победы при Кунерсдорфе именно его послали в Санкт-Петербург с донесением главнокомандующего П. С. Салтыкова о победе, что поспособствовало его производству в полковники. В 1761 г. под началом Румянцева он осаждал Кольберг. Сменивший на российском престоле свою тетку Елизавету император Пётр III произвёл Салтыкова в генерал-майоры.

В 1763 г. ему довелось «сходить» в Польшу во главе отряда, состоявшего из трёх пехотных и одного кавалерийского полков, отправляемого в Польшу для поддержания партии Чарторижских, которым грозила опасность от приверженцев короля Августа III. До военных действий дело тогда так и не дошло, и Салтыков, проявивший тогда большие дипломатические способности по «умиротворению» бунташных поляков, вернулся с вверенными ему войсками в Россию с отличными рекомендациями от своих вышестоящих начальников.

Позднее он еще не раз «ходил» в Польшу с войсками и каждый раз, действуя очень дипломатично (порой, очень не громко «побряцав оружием»), ухитрялся решать все проблемы миром.

В результате в 1766 г. за свою эффективную службу ему жалуют ор. Св. Анны, а в 1768 г. – чин генерал-поручика.

Затем Салтыков принял участие в русско-турецкой войне 1768—1774 гг.

В 1769 г. вместе с князем Голицыным осаждал и брал Хотин, в частности, отвечал за рекогносцировку. Командующий остался им доволен и Екатерина II жалует ему ор. Св. Александра Невского.

На этом военная деятельность Н. И. Салтыкова благополучно заканчивается и после трехгодичного лечения от тягот военной службы за границей в Берлине и Париже, начинается его невероятно успешная «дворская» карьера.

Поправив пошатнувшееся было здоровье, вернувшийся Николай Иванович в апреле 1773 г. производится в генерал-аншефы, становится вице-президентом Военной коллегии с повелением находиться при наследнике цесаревиче Павле Петровиче вместо отодвинутого в сторону графа Никиты Ивановича Панина.

Поначалу Павел с недоверием принял человека, приставленного матерью наблюдать за ним. Однако этот прирождённый царедворец умел отлично приспособляться к самым затруднительным обстоятельствам. В отличие от большинства близких к Павлу людей, Салтыков пользовался одинаковым расположением, как невероятно властной императрицы, так и её болезненно самолюбивого законного и уже совершеннолетнего наследника, а также, по мере сил поддерживал между ними добрые отношения.

Вместе с великим князем Павлом Петровичем он посетил в 1776 г. Берлин, где состоялось обручение того с племянницей прусского короля принцессой Вюртембергской, а в 1781 и 1782 гг. сопровождал великокняжескую семью в её путешествии по Европе под псевдонимом князей Северных.

В 1781 г. его назначают генерал-адъютантом.

24.11.1782 г. Екатерина II наградила Салтыкова ор. Св. Андрея Первозванного и произвела в подполковники одного из двух самых элитных лейб-гвардейских полков – Семеновского полка (где сама была единственным полковником, как впрочем, и других л. гв. полках), назначив сенатором и членом Совета при своей венценосной персоне.

В марте 1784 г. императрица поручила Николаю Ивановичу воспитание своих внуков великих князей Александра и Константина. Это назначение сильно возвысило его в глазах света, тем более что, по словам Ф. Ф. Вигеля, «старый царедворец, желая в будущем еще более умножить кредит свой, маленьких наследников престола умел окружить малолетными же сыновьями своими, близкими и дальними родственниками».

Отлично изучив к тому времени придворную «науку», ушлый дипломат Салтыков заботился главным образом о том, чтобы приучить своих воспитанников к лавированию между противоречивыми требованиями властолюбиво-царственной бабки и засланного ею в Гатчину самовольного и амбициозного родителя (кстати, засидевщегося в ожидании отцовского престола, урузпированного его матерью). Некоторые биографы возлагают ответственность за уклончивый и скрытный нрав Александра I именно на его наставника Салтыкова. Во всем другом, он, судя по отзывам современников, не был столь же «компетентен».

21.5.1788 г. воспитатель венценосных персон Н. И. Салтыков получил ор. Св. Владимира 1-й ст.

В 1790 г., в дни празднования мира со Швецией, Николай Иванович становиться графом Российской империи, а затем получает 5 тыс. крепостных душ на присоединенных к России польских территориях. За воспитание великих князей ему был подарен дом в Санкт-Петербурге, 100 тыс. руб. и 25 тыс. руб. годового пенсиона. Он заменяет отсутствующего Потемкина на посту вице-президента Военной коллегии. После смерти последнего в 1791 г. его назначают исполняющим обязанности президента Военной коллегии.

Принято считать, что именно Салтыков, весьма посодействовал сближению стремительно стареющей, но все еще охочей до альковных ласк императрицы-«бабушки» Екатерины с очередным красавчиком в ее богатой на видных мужиков «коллекции», Платошей Зубовым, которому выпала сомнительная, но такая выгодно-«доходная» честь последним «вкушать увядшие плоды ее женского сада». В последние годы долгого царствования влияние его достигло при дворе своего зенита. «Вообще, кроме тех дел, в которых он сам с удивительным искусством умудрялся не принимать участия, ничего не происходило при современном ему дворе, в чем он так или иначе не был замешан своими интригами», – свидетельствовал о том времени граф Ф. Г. Головкин.

…Между прочим, абсолютно все (вплоть до близких родственников, в частности, по супружеской линии) современники невысокого, худощавого, чуть сгорбленного, длинноносого, с живыми умными глазами, с всегда осклабленным в улыбке лицом, с высокой старомодной напудренной прической, в зеленом военном мундире на распашку, постоянно рефлекторно (смешно!) поддергивающего штаны, слегка прихрамывающего, а потому с палочкой, очень вежливого и крайне лукавого, алчного и притворно набожного Николая Ивановича отмечают в своих мемуарах его совершенно особую уклончивость, исключительную хитрость, неповторимое умение жить и ладить с людьми самых несхожих характеров вплоть до венценосных особ…

Вступив на престол, император Павел I в знак уважения произвёл графа Салтыкова 8.11.1796 г. в чин генерал-фельдмаршала с назначением президентом Военной коллегии, а в 1799 г. поручиком и гофмейстером ор. Св. Иоанна Иерусалимского. Однако реального влияния на дела при своём воспитаннике граф не имел, поскольку как военный не котировался не только у А.В Суворова, но и среди других военных авторитетов той поры: он, повторимся, брал «другим».

Современники утверждали, что, когда «паркетный фельдмаршал» Николай Иванович Салтыков докладывал императору дела высшей государственной важности, то всегда поддерживал господствующее мнение (своего рода «мэйнстрим»), «в делах же, собственно ему порученных, управляем был письмоводителем, а в домашних супругою неограниченно…».

…Кстати сказать, в домашних делах «паркетный фельдмаршал» действительно полностью подчинялся влиянию своей жены (с 1762 г.) Натальи Владимировны, урождённой княжны Долгоруковой (1737—1812), дочери князя Владимира Петровича и княжны Елены Васильевны Хилковой. У них родились три сына: Дмитрий Николаевич (1767—1826), слепой от рождения, действительный камергер, отец коллекционеров Петра и Алексея Салтыковых; Александр Николаевич (1775—1837), тайный советник и Сергей Николаевич (1777—1828), действительный тайный советник…

Александр I в день своей коронации удостоил графа своим портретом, украшенным алмазами.

С началом наполеоновских войн Салтыкову было поручено управление комитетом учрежденного земского войска.

В суровую годину «Грозы 1812 года» с 29 марта он – председатель Государственного совета и Комитета министров. (Выше был только любимый «бабушкин внук», наилукавейший царь Александр I.)

Во время Заграничных походов русской армии в 1813—14 гг., когда Александр I находился при армии, Салтыков фактически выполнял в России функции регента.

После возвращения царя в Санкт-Петербург его возводят 30.8.1814 г. в княжеское достоинство Российской империи с титулом светлости.

Спустя пару лет, не дожив до 80 лет всего лишь полгода, один их самых ушлых царедворцев богатейшего на бурные события екатерининско-павловско-александровского времени Николай Иванович Салтыков скончался.

Н. И. Салтыков – ярчайший пример, как пользуясь очень высоким происхождением и столь же высокими связями, нужно делать стремительную карьеру при дворе: граф, светлейший князь, генерал-фельдмаршал, президент Военной коллегии, председатель Государственного совета и Комитета министров, и наконец воспитатель двух таких разных императоров – Павла I и Александра I…

А в военном деле он действительно соображал еще меньше, чем его более известный в военной среде родственник Иван Петрович Салтыков.

Николай Иванович брал другим…

И это тоже надо уметь…

Салтыков, Петр Семенович

[11 декабря 1698/1700, Никольское-Салтыково, Ярославская губ. – 26 декабря 1772 (6 января 1773) Марфино, Московская губ.] – генерал-фельдмаршал (1759), в ходе Семилетней войны (1756—1763) был главнокомандующим русской армии в 1759—60 г., граф.

Происходил из знаменитого рода Салтыковых. Петр Семенович был сыном Фёклы Яковлевны Волынской и генерал-аншефа С. А. Салтыкова (которого племянница Петра Великого императрица Анна Иоанновна называла не иначе как mon cousin).

В 1714 г. недоросль Салтыков был зачислен рядовым на службу в гвардию и отправлен во Францию для изучения морского дела, однако расположения к этому, по-видимому, не имел и вернувшись в Россию, служить во флоте не стал.

Волею судеб он, все же, окажется в армии и очень легко пойдет вверх по служебной лестнице, чему во многом способствовала его близость к царскому двору.

Императрица Анна Иоанновна, по матери Салтыкова, охотно продвигала по службе даже дальних родственников. Она была благодарна жене Петра Семёновича за то, что в 1730 г. та приложила руку к провалу замыслов «верховников» отодвинуть от управления страной петровскую племянницу.

…Кстати, Салтыков очень выгодно женился на княжне Прасковье Юрьевне Трубецкой (1704—1767) – сестре генерал-прокурора Н. Ю. Трубецкого. Когда верховники задумали ограничить власть Анны Иоанновны, «сия жена хитрая нашла способ, быв при надзираемой императрице, наедине ей записку о начинающихся намерениях сообщить». В знак благодарности при коронации императрица утвердила её в звании статс-дамы, а 19 января 1732 г. пожаловала с мужем и всей семьей в графское достоинство. У Петра Семеновича и его супруги родились сын и трёх дочерей: Иван Петрович (1730—1805) – генерал-фельдмаршал, московский генерал-губернатор, с которым так ръяно конфликтовал «русский Марс» А. В. Суворов, похоронен подле отца; Анастасия Петровна (1731—1830), была замужем за Пётром Фёдоровичем Квашниным-Самариным (1743—1815), президентом Юстиц-коллегии, действительным тайным советником; Варвара Петровна (1734-?), была замужем с 1754 года за князем Василием Борисовичем Голицыным (1729—1771); Екатерина Петровна (1743—1817), статс-дама, кавалер орд. Св. Екатерины 1-го кл., была замужем за действительным тайным советником и сенатором графом Андреем Петровичем Шуваловым (1742—1789)…

Гвардейский капитан П. С. Салтыков оказался причислен ко двору Анны Иоанновны в чине действительного камергера и в 1732 г. вместе с отцом стал графом.

А уже в 1734 г. будучи зрелым мужчиной и генерал-майором, Петр Семенович впервые оказался на войне, возглавив часть армии под командованием фельдмаршала Миниха в зарубежной кампании, целью которой было свержение с польского трона Станислава Лещинского.

Вступление на престол Елизаветы Петровны повлекло за собой удаление Салтыковых из столицы, кроме Пётра Семёновича, который находясь в день переворота во дворце в качестве дежурного генерал-адъютанта, сумел-таки повести себя так, как надо и остался при дворе.

А его супруга Прасквовья Юрьевна с декабря 1741 г. стала статс-дамой императрицы Елизаветы Петровны, с пожалованием портрета.

В 1742 г. Салтыков (к тому времени получивший звание генерал-поручика) побывал на русско-шведской войне под командованием генералов Ласси и Кейта¸ который вскоре перейдет на службу к прусскому королю-полководцу Фридриху II. За свои боевые заслуги он получил в награду Золотую шпагу с бриллиантами.

После окончания войны со Швецией Салтыков получил назначение командиром Псковской дивизии, дислоцировавшейся на украинских землях и стал генерал-аншефом.

В 1756 г. его переводят в столицу Российской империи, Санкт-Петербург, командиром Шуваловского корпуса.

Семилетнюювойну (1756—1763) Россия начала не очень удачно: Гросс-Егресдорф и Цорндорф – оказались кровавыми, но неэффективными и главнокомандующим в 1759 г. было решено сделать вместо Виллима Виллимовича Фермора природного русака 59-летнего Петра Семеновича Салтыкова.

Именно он смог придать новый толчок развитию этой затяжной войны в пользу союзников – русских и австрийцев. Своими большими познаниями в военной стратегии, последовательностью в своих действиях и немалым боевым опытом он доставил немало неприятностей прусскому королю. Новый командующий имел приказ координировать свои действия с австрийцами и двинул свои войска по направлению к р. Одер, чтобы соединиться с ними.

Салтыков хоть и слыл медлительным, но, будучи человеком отнюдь не робкого десятка, прусского короля-полководца не боялся и терпеливо ждал своего часа, надеясь вынудить Фридриха принять бой в невыгодных для него условиях.

По началу прусский король пытался прикрыться от русских заслоном под началом генерала фон Дона, но тот лишь отступал, не давая сражения. Сменивший его генерал Воберснов тоже не справился с поставленной задачей. Разъяренный Фридрих обозвал его законченным алкоголиком, нерешительным растяпой (скорая гибель под Пальцигом «спасет» Воберснова от королевской расправы) и заменил на своего любимца напористого генерала Карла-Генриха фон Веделя (1712—1763), поставив трудную задачу: не пропустить русских за реку Одер.

Бравый Ведель понял жесткий приказ своего короля слишком прямолинейно и 12 (14) июля 1759 г. Стремясь перекрыть русским путь на Одер, 27-28-тысячная прусская армия (в том числе, 10 тысяч конницы) при поддержке 100 пушек в невыгодных для себя условиях опрометчиво дала бой 39-40-41-тысячным (данные разнятся) войскам Салтыкова (в том числе, 12,5 тысяч кавалерии) с 248 орудиями близ деревни Пальциг на реке Одере.

…Кстати сказать, в западной исторической литературе сражение под Пальцигом известно как битва при Кае (по названию деревни Кай, ныне деревня Кийе в Польше), где находилась исходная позиция войск Веделя…

Салтыков переиграл врага с пугающей легкостью, причем, показал всей Европе, что русские с холодным оружием «на ты»…

Накануне сражения Ведель с 15 эскадронами гусар и драгун предпринял рекогносцировку, причем, провел ее небрежно. Он дал себя убедить в том, что русские не собираются покидать своего лагеря в Лангмейле. План его состоял в том, чтобы напасть на колонну русских на марше, по дороге в Кроссен. При этом, он намеревался раньше русских занять выгодную позицию на высотах у Пальцига, не предприняв ничего для её разведки. А противник опередил его, заняв Пальцигские высоты в 13:00.

Поле будущего сражения находилось между деревней Пальциг и ручьём Эйхмюлен, и было с трёх сторон (север, запад, юг) окружено лесом. Пальциг лежал на западном склоне возвышенности, на востоке плавно спускающейся к ручью Эйхмюлен, на юге круто обрывающейся к лощине Цаухергрунд. Берега ручья сильно заболочены, поэтому ручей можно было перейти лишь в двух местах, вброд у Эйхмюле и по мосту в районе Гроссмюле. Мост с возвышенности у Пальцига не был виден: его заслонял холм под названием Шмидеберг.

В целом, позиция у Пальцига, была весьма выгодна для обороны. Заняв ее, русские обнаружили, что пруссаки уже движутся в их сторону.

<<…Салтыков поставил вперед дивизию Фермора, занявшую позицию от Цаухергрунда до пути к переправе у Эйхмюле, слева от неё – корпус Александра Михайловича Голицына (18 (29).11.1718 Або, Великое герцогство Финляндское – 8 (19).12. 1783 Санкт-Петербург) и лёгкую кавалерию Готтлоба Курта Генриха (Готлиба-Генриха) фон Тотлебена (Тоттлебена, Тодлебена) (21.12.1715, родовое имение Тотлебен неподалёку от Бад Лангензальца в Тюрингии, Священная Римская империя – 20.3.1773, Варшава). За ними встала дивизия Вильбоа, кирасиры Петра Дмитриевича Еропкина (1724—1805, Москва), а в резерве – полк Демику. Артиллерия была разделена на 8 батарей, из них 6 оказались расположены на правом фланге, как наиболее угрожаемом.

В 14.30 построение к бою было завершено.

Переправившись через ручей и заняв Шмидеберг, Ведель обнаружил перед собой русских. В полной уверенности, что он имеет дело лишь с авангардом, а не со всей армией Салтыкова, он приказал атаковать фланги русской позиции: генералы Мантейфель и фон Гюльзен на правом фланге против левого фланга русских, Штутергейм – на левом против правого фланга. Одновременно, отряд Каница был послан в обход, в тыл русским, с тем, чтобы очистить Пальциг от противника.

Атака была начата без артиллерийской поддержки.

Мантейфель и Гюльзен попали сразу под жестокий лобовой огонь русской артиллерии, одна за другой отчаянные атаки пруссаков были отбиты с большими потерями. Максимум чего им удалось достичь – стал прорыв Гюльзена к центру русской позиции, где дело решилось в ожесточённой рукопашной схватке. Мантейфель был тяжело ранен. Не лучше обстояли дела и у Штутергейма, он был разбит в первой же атаке на правый фланг русских. А попытка обойти русскую позицию слева и вовсе потерпела неудачу еще в самом начале. Тогда Каниц, не сумевший совершить этот маневр, постарался ещё раз атаковать русских со стороны Шмидеберга, но опять безуспешно.

Видя, что слева ему уже ничто не угрожает, Салтыков усилил правый фланг. Здесь состоялась одна из последних ожесточённых схваток сражения: кирасирской бригаде Шорлемера удалось прорваться до расположения второго эшелона русских. Правда, тут ее встретили «братья по оружию» – кирасиры Еропкина, а затем еще и подняли на штыки гренадеры – Демику пал сраженный…

К 19 часам бой завершился убедительной победой русских…>>

Это, так сказать, по-армейски «лаконично-доходчивая» версия сражения под Пальцигом.

А вот – ее «развернуто-беллетризированный» (патетико-патриотический) вариант, причем, без навязчиво-поясняющих комментариев…