Однако на этом противостояние Российско-Американской компании с индейцами не закончилось – в августе 1805 года тлинкиты уничтожили русскую крепость Якутат, вырезав там всех русских и алеутов, невзирая на возраст и пол. Известие об этом вызвало брожение среди коренных обитателей Аляски. Так тяжело восстановленный среди них авторитет России снова оказался под угрозой. По мнению Болховитинова, за время войны 1802–1805 годов погибло около полусотни русских «и с ними ещё много островитян», то есть союзных им аборигенов. Сколько людей потеряли тлинкиты, естественно, никто не считал.

В одном из музеев Аляски хранятся захваченные ими трофеи: медная пушка и шпага коменданта Якутата Ларионова. Сын Ларионова провёл в плену у тлинкитов пятнадцать лет. Когда русские осадили Ситку, колоши ночью ускользнули из неё, предварительно умертвив своих детей и стариков, а также собак, чтобы не выдали их лаем.

Завоеватели тоже расправлялись с противниками, но детей всё-таки не трогали. Колоши понимали это по-своему. Один из пленников заявил Баранову: «Я тебя не боюсь, это вы боитесь даже младенцев!» Одного православного миссионера колоши съели, заявив, что в духе христианского учения причастились плотью и кровью.

Тут следует ответить на закономерный вопрос – почему владения огромной и могущественной Российской империи оказались так уязвимы перед нападениями сравнительно небольшого племени диких индейцев? Тому было две причины, тесно связанные между собой. Во-первых, собственно русское население Аляски тогда составляло несколько сотен человек. Ни правительство, ни Российско-Американская компания не озаботились заселением и хозяйственным освоением этой огромной территории. Для сравнения: за четверть века до этого только в Канаду с юга переселилось свыше 50 тысяч лоялистов – британских колонистов, сохранивших верность английскому королю и не признавших независимость США. Во-вторых, у русских поселенцев катастрофически не хватало снаряжения и современного вооружения, в то время как противостоящих им тлинкитов англичане и американцы регулярно снабжали ружьями и даже пушками. Посетивший с инспекционной поездкой Аляску в 1805 году русский дипломат Николай Резанов отмечал, что у индейцев «ружья английские, а у нас охотские, которые никогда никуда за негодностию их не употребляются».

Находясь на Аляске, Резанов в сентябре 1805 года купил у зашедшего в Ново-Архангельск американского капитана Джона Д’Вулфа трёхмачтовую бригантину «Юнона», а весной следующего года со стапелей местной верфи торжественно спустили на воду восьмипушечный тендер «Авось». На этих кораблях в 1806 году Резанов отправился из Ново-Архангельска в испанский форт Сан-Франциско. Он рассчитывал договориться с испанцами, владевшими тогда Калифорнией, о торговых поставках продовольствия для Русской Америки. Нам вся эта история известна по популярной рок-опере «Юнона и Авось», романтический сюжет которой основан на реальных событиях.

Заключённое в 1805 году перемирие между Барановым и верховным вождём тлинкитского клана киксади Катлианом зафиксировало хрупкий статус-кво в регионе. Индейцам не удалось изгнать русских со своей территории, но они сумели отстоять свободу. В свою очередь Российско-Американская компания хоть и вынуждена была считаться с тлинкитами, но смогла сохранить свой морской промысел на их землях. Вооружённые стычки между индейцами и русскими промышленниками неоднократно случались на протяжении всей последующей истории Русской Америки, но всякий раз администрации РАК удавалось их локализовать, не доводя ситуацию до крупномасштабной войны, как в 1802–1805 годах.

18 марта 1867 года русские владения в Америке общей площадью 580107 квадратных километров были проданы США за 7,2 млн долларов – вопреки распространённому в России мифу, именно проданы, а не переданы в аренду на 99 лет.

Договор подписали в Вашингтоне госсекретарь Уильям Сьюард и российский посланник барон Эдуард Стекль. 23 марта о случившемся сообщили петербургские газеты. Последние русские (309 человек) покинули Ново-Архангельск 30 ноября 1868 года. Объяснить свои действия обществу царское правительство не потрудилось. Многие восприняли продажу Аляски с возмущением. «Санкт-Петербургские ведомости» описывали, как в день официальной передачи территории российский флаг «не хотел спускаться», так что пришлось послать матроса влезть на флагшток и отвязать его.

Дополнительную политическую остроту вопросу придало то, что инициатива продажи Аляски всецело приписывалась брату императора великому князю Константину Николаевичу, главному придворному либералу. За продажу Аляски выступал не только Константин Николаевич, но и такие несомненные патриоты, как канцлер Горчаков и генерал-губернатор Восточной Сибири граф Муравьёв-Амурский. И резоны у них были.

250 лет Россия неизменно стремилась быть ключевым геополитическим игроком, что с неизбежностью вело к вражде с державой, больше других претендующей на то же самое. В XIX веке таковой являлась Британия. В ходе Крымской войны возникли опасения, что Аляску могут захватить британцы, а противопоставить этому будет нечего, так лучше уж передать её дружественному государству.

Судя по официальному отчёту Министерства финансов, «за уступленные Североамериканским Штатам российские владения в Северной Америке поступило от означенных Штатов» почти 11 363 млн рублей, из которых 10 973 млн рублей были израсходованы за границей на покупку принадлежностей для трёх железных дорог: Московско-Рязанской, Рязанско-Козловской и Курско-Киевской, а остальные 390 тысяч рублей поступили наличными деньгами. Однако, как установил современный историк И. Б. Миронов, автор специального исследования «Роковая сделка: как продавали Аляску» (2007), американцы надули русское правительство, поскольку просрочили платёж на целых три месяца, и с учётом утерянных банковских процентов недостача составила 341 838 рублей (213 648 долларов), а означенные деньги поступили не на счёт Государственного казначейства, а на личный счёт главного лоббиста этой сделки барона Э. А. Стекля. Вместе с тем историк установил крайне любопытный факт: главными акционерами тех самых железных дорог являлись сам великий князь Константин Николаевич, его старый «подельник» министр финансов Михаил Христофорович Рейтерн и князь Михаил Михайлович Долгоруков, приходившийся родным братом небезызвестной княгине Екатерине Михайловне Долгоруковой (светлейшей княгине Юрьевской), которая была тайной супругой государя-императора Александра II.

В США сделку тоже встретили без энтузиазма. Пресса бичевала «глупость Сьюарда», который «купил у русских сундук со льдом». А в конце XIX века на Аляске открыли золото. Геолог Владимир Обручев утверждал, что только в период до русской революции американцы добыли там драгоценного металла на 200 миллионов долларов.

Переход Аляски под юрисдикцию Соединённых Штатов тлинкиты встретили с возмущением. Они считали, что русские не имели права продавать их земли. Когда потом в конфликты с индейцами вступали американцы, они всегда действовали в свойственной им манере: на любые попытки сопротивления немедленно отвечали карательными рейдами. Тлинкиты очень обрадовались, когда в 1877 году США временно вывели свой воинский контингент с Аляски для борьбы с индейцами племени не-персе в Айдахо. Они простодушно решили, что американцы покинули их земли навсегда. Оставшись без вооружённой защиты, американская администрация Ситки (так теперь назывался Ново-Архангельск) спешно собрала ополчение из местных жителей, главным образом русского происхождения. Только благодаря этому удалось избежать повторения резни 75-летней давности.

Любопытно, что история русско-тлинкитского противостояния не закончилась с продажей Аляски американцам. Формальное перемирие 1805 года между Барановым и Катлианом аборигены не признавали, поскольку оно было заключено без соблюдения соответствующих индейских обрядов. И лишь в октябре 2004 года по инициативе старейшин клана киксади и американских властей на священной поляне тлинкитов состоялась символическая церемония примирения России с индейцами. Россию в ней представляла Ирина Афросина – прапраправнучка первого главного правителя русских колоний в Северной Америке Александра Баранова.

24 апреля 1877 года началась очередная русско-турецкая война. Россия объявила войну Турции. Петербург надеялся на быструю войну, чтобы избежать вмешательства великих европейских держав, опасавшихся усиления России на Балканском полуострове, на Кавказе и захвата русскими проливов Босфор и Дарданеллы, Константинополя-Стамбула. Однако из-за стратегических ошибок русского верховного командования война приняла затяжной характер, и Россия не смогла решить основные стратегические задачи на Балканах и в зоне проливов.

Война была вызвана двумя основными предпосылками. Во-первых, это историческое противостояние России и Турции в трёх регионах – на Кавказе, в Причерноморье (включая зону проливов) и на Балканском полуострове. При этом русская цивилизация решала стратегические задачи по созданию устойчивых естественных границ на Кавказе и Дунае, обеспечению безопасности на южном направлении. А для этого необходимо было занять проливы Босфор и Дарданеллы, чтобы закрыть Чёрное (Русское) море для враждебных держав. У России уже был печальный опыт Восточной войны 1853–1856 гг., когда флоты Англии и Франции блокировали более слабый русский флот и высадили экспедиционную армию в Крыму. Деградация вооружённых сил, экономики, внутренняя нестабильность Османской империи облегчали эту задачу.

С другой стороны, Турция надеялась при поддержке западных держав взять реванш за прежние поражения, удержать за собой владения на Балканах. Османскую империю поддерживали Англия, Австрии и Франция, которые боялись экспансии России на Балканах и на Кавказе, выхода русских к южным морям. Поэтому британцы и французы пытались стравить Россию и Турцию.

Во-вторых, в середине XIX в. Османская империя находилась в состоянии затяжного социально-экономического, национального и политического кризиса. Прежние реформы и попытка модернизировать страну по западному пути не смогли остановить разложение основ турецкого феодального государства и его распад. Некогда могущественная военная держава представляла собой экономически отсталую аграрную страну, экономика и финансы которой были подчинены западным государствам.

Сельское хозяйство в Анатолии стояло на той же ступени, что и 500 и даже 1000 лет назад. Крупные помещики владели большей и лучшей частью земли, сдавая её в аренду крестьянам. Помещики беззастенчиво грабили полностью зависимых от них арендаторов. В отдельных районах империи сохранялись оброк и барщина. Всё это самым отрицательным образом сказывалось на сельском хозяйстве страны и было тяжёлым бременем для крестьянства. Налоговая система разоряла страну. Основным сельскохозяйственным налогом был ашар (натуральный налог), который, как правило, отдавался властями на откуп. Откупщики собирали десятину, четверть или даже треть урожая, разоряя крестьян. Другие налоги также были разорительны для населения. Налоговый гнёт усиливался процветающим в стране ростовщичеством. В стране была крайняя неразвитость транспортной сети. Длина всех железных дорог империи составляла в 1870-х годах только 1600 км, в Анатолии было всего две небольшие железнодорожные линии. Шоссейных дорог почти не было, грунтовые находились в очень плохом состоянии.

Промышленность была в бедственном состоянии. Её уровень был таким низким, что Османская империя покупала в Европе почти все потребительские товары, кроме продукции сельского хозяйства. Страна не имела предприятий сталелитейной промышленности и машиностроения. В жалком состоянии были немногочисленные предприятия добывающей промышленности. В полном упадке была даже ранее процветающая текстильная отрасль. Резко упало производство изделий из шёлка и шерсти в таких древних традиционных центрах, как Дамаск, Халеб и Бейрут.

Незаконные поборы и взяточничество, которые в XIX столетии поразили буквально все сферы жизни Турции, самым пагубным образом сказывались на экономике страны. Дело дошло до того, что управу на местных чиновников можно было найти только с помощью ещё большей взятки вышестоящему должностному лицу в соответствующем ведомстве. Продавалось и покупалось буквально всё – от важнейших постов в центральном и провинциальном аппарате до рядовых, но доходных должностей в судебном ведомстве и полиции и т. д.

Кроме того, развитию экономики мешали внешние факторы. Западный капитал превращал Турцию в рынок сбыта европейских промышленных товаров и источник дешёвого сельскохозяйственного сырья. На основе режима капитуляций, который западные страны навязали Стамбулу, иностранные товары облагались крайне низкими ввозимыми пошлинами. В таких условиях местное промышленное производство, находившееся в зачаточном состоянии, не могло конкурировать с развитыми западными производствами. Турция постепенно становилась полуколонией Запада. С середины столетия Порта постоянно погашала дефицит государственного бюджета с помощью внешних займов. К 1876 году Турция получила 14 займов, её внешний долг составлял 277 млн лир (более 6 млрд франков). Выплата долга обеспечивалась обычно передачей иностранным банкам ряда статей государственного дохода. В результате османское правительство постепенно утрачивало контроль над финансами страны. В 1870-х годах около половины бюджетных расходов империи шло на погашение долга и выплату процентов. И ситуация постоянно ухудшалась.

К подчинению страны иностранному капиталу вело и безоглядное предоставление концессий западным предпринимателям и банкирам. Так, иностранный капитал получил несколько концессий на строительство железных дорог, на разработку природных ископаемых, учреждение банков. В 1856 году англо-французским капиталом был учреждён Оттоманский банк. Он получил статус государственного банка империи. При этом условия концессионных соглашений были крайне невыгодны для Османской империи. Они разоряли страну, усиливали её зависимость от Запада и обогащали западных промышленников и банкиров. Внешняя торговля страны также попала в зависимость от западного капитала. Значительный дефицит внешнеторгового баланса был постоянным. Турция стала рынком сбыта и источником сырья для иностранного капитала.

Несмотря на столь плачевное состояние экономики, султан и его окружение расточительно распоряжались доходами страны. Огромные суммы тратились на содержание султанского двора, строительство дворцов, покупку за границей современного оружия. Только в годы правления султана Абдул Азиза (1861–1876) на сооружение дворцов было истрачено более 7 млн лир (161 млн франков). Огромные средства уходили на пополнение флота, корабли заказывали за границей. Расточительство султана и Порты дополнялись казнокрадством в военном ведомстве, махинациями поставщиков снаряжения и продовольствия для армии и флота.

Внешнеполитическое положение империи было также весьма неблагоприятным. После Крымской войны Турция не добилась значительных территориальных уступок и контрибуции от России. При этом Стамбул всё больше терял самостоятельность во внешней политике. Европейские державы постоянно и по любому поводу вмешивались даже во внутренние дела некогда могущественной османской державы. Турция не стала полной колонией и не была разделена между колониальными империями Запада только потому, что соперничество держав мешало прямому захвату ими территорий Османской империи. Стамбул стал ареной постоянной дипломатической борьбы и интриг западных держав за преобладающее экономическое и политическое влияние. Под предлогом помощи в проведении реформ или под видом защиты той или иной группы немусульманского населения Турции ведущие европейские державы через своих послов в Стамбуле вмешивались в дела страны, стремясь закрепить и усилить свои позиции в экономике, финансах, обеспечить доминирование в сфере политики. При этом дело доходило до военно-политического давления на Стамбул. Так, 1860 году в Ливане друзы (арабская этноконфессиональная группа) при попустительстве османских властей вырезали тысячи христиан (преимущественно католиков-маронитов, но также греческих католиков и православных). Угроза французской военной интервенции заставила Порту восстановить порядок. Под давлением европейских держав Порта пошла на назначение в Ливане христианского губернатора, кандидатура которого выдвигалась османским султаном после согласования с европейскими державами.

Внутриполитическое положение страны в 1860–1870-е годы было весьма напряжённым. Уровень жизни различных слоёв населения падал. Усиление налогового гнёта всё более ухудшало положение крестьянства. Недовольство властями проявлялось как в городе, так и деревне. Против роста налогов и дороговизны бунтовали даже солдаты. Таким образом, Турция была «больным человеком» Европы, и дело шло к её разделу между великими державами.

Одновременно продолжало набирать силу национально-освободительное движение нетурецких народов Османской империи, которое и стало главным поводом для войны. В XIV–XVI вв. Османская империя захватила Балканский полуостров. Южные славяне находились в самом тяжёлом положении среди населения империи, они дополнительно испытывали национальный и религиозный гнёт. Султанское правительство и феодалы стремились любой ценой не допустить отделения от империи какой-либо из захваченных ранее территорий, сохранить власть османов над покорёнными народами. Поэтому отвечали на национальные восстания масштабными репрессиями, террором и локальными бойнями.

Однако по мере ослабления Османской империи сопротивление христианских и славянских народов усиливалось. Особенно широкого размаха национально-освободительное движение на Балканах достигло в 1860–1870-е годы. К этому времени только Греция добилась независимости. Черногория, в упорной борьбе де-факто получившая независимость, не имела юридического статуса суверенного государства. Сербия и Румыния считались вассальными государствами и платили Турции дань. Бесправными провинциями Османской империи оставались Болгария, Босния, Герцеговина и другие области полуострова, где турецкие чиновники и феодалы имели неограниченную власть. «Мы – рабы… Мы не можем даже сказать, что голова, которая у нас на плечах, принадлежит нам», – писал болгарский поэт и революционер Христо Ботев.

В 1868–1869 гг. тяжёлую и кровопролитную борьбу против османов вело население Крита, стремившееся присоединить свой остров к Греции. Порта жестоким образом расправилась с критскими повстанцами. Однако из-за внимания европейской общественности, Турция пошла на уступки, введя на острове самоуправление, укрепившее права христиан.

Наиболее сильным и организованным национально-освободительное движение было в Болгарии, которое значительно усилилось в 60–70-е годы. В 1860-е годы революционер и писатель Георгий Раковский отмечал, что путь к освобождению лежит не через месть отдельным турецким насильникам, а через общенародное вооружённое восстание, которое может возглавить отряд болгарских патриотов, организованный на территории соседнего государства. Летом 1868 года в Болгарию отправился отряд, возглавляемый Стефаном Караджой и Хаджи Димитром, чтобы поднять всенародное восстание. Турки подавили очаг восстания, его лидеры погибли.

Во главе национально-освободительного движения встали Васил Левский и Любен Каравелов. Они пришли к мысли, что восстание надо готовить в самой Болгарии. Был создан Болгарский центральный революционный комитет (БРЦК). В Болгарии создают сеть подпольных революционных комитетов, которые занимались обучением его членов военному делу и снабжением оружием. В 1873 году Васил Левский и его товарищи были казнены в Софии. Массовые аресты и казни дезорганизовали революционную организацию. БРЦК раскололся на фракцию Стефана Стамболова и Панайота Хитова, требовавшую немедленного восстания, и фракцию Любена Каравелова, главы БРЦК, склонявшуюся к необходимости дополнительной работы по подготовке. Сторонники восстания получили преобладающую роль в движении. Революционную организацию возглавил Христо Ботев.