Временная трибуна для президиума митинга была небольшой и даже тесноватой для тех, кого на нее пригласили. На правом ее фланге стоял Патоличев, на левом, замыкая ряд, Король. Николай Семенович пребывал в явно хорошем настроении, для чего у него были веские причины. Он, в самом деле, мог быть доволен завершением строительства и открытием монумента Победы. Ведь по сути весь связанный с этим процесс проходил уже при нем. Патоличев возглавил белорусскую компартию в 1950 г. и имел прямое отношение и к конкурсам, и к решениям, относящимся к реализации утвержденного проекта. В ходе всего этого у него была возможность пообщаться с многими видными архитекторами, притом не только белорусскими, а и московскими, ленинградскими, потому он не мог не понимать, что сооружен объект высокой эстетической ценности. Более того, обелиск возводился в ходе и на фоне работ по активному возрождению разрушенного в годы войны Минска. И новый Минск тоже получался прекрасным, о чем в полный голос уже стали говорить специалисты, притом не только советские. Возможно, в тот момент Патоличев вспоминал слова академика архитектуры Н. Я. Колли, сказанные о белорусской столице двумя годами ранее: «Проектирование и строительство центрального ансамбля города Минска, его Советской улицы является крупнейшим явлением в творческой жизни советских архитекторов… Если в старых городах, в том числе в Ленинграде, влияние ансамбля Невского проспекта с его площадями все-таки в достаточной степени локализовано, то архитектурное влияние ансамбля Советской улицы в Минске распространяется на значительную территорию города и является подлинным костяком всей архитектурно-планировочной системы Минска…». Конечно же, не могли не остаться в памяти Патоличева и оценки одного из членов делегации общества «Франция – СССР», посетившей Минск в 1952 г., Луи Вильфоса. Вернувшись во Францию, тот писал: «Для меня Париж есть и будет во многих отношения царицей столиц… Но, говоря так, я с большим удовольствием повторяю, что белорусская столица является образцовым городом для любого города во Франции подобных же размеров, городом, предоставляющим комфорт и удобства всем, а не только какой-то ограниченной привилегированной группе». Эти слова он запомнил на всю жизнь и через много лет привел их во втором томе своих воспоминаний, которые вышли в Москве уже в 1995 г. под названием «Совестью своей не поступись». В мемуарах Патоличева много свидетельств и тому, что к архитекторам он относился с особым пиететом. С некоторыми из них партийный руководитель поддерживал отношения, похожие на дружеские. Тому же Заборскому помощник Патоличева мог позвонить даже в полночь – тогда начальники всех уровней допоздна засиживались в своих кабинетах, поскольку именно такого распорядка придерживался главный руководитель большой страны Сталин, – и сообщить, что придет первый секретарь ЦК. И тот вскоре появлялся в тогдашней квартире архитектора у парка Челюскинцев. Беседовали о городе, о новых проектах, а потом, чаще всего, выходили на столичные улицы, в ночные часы уже не столь многолюдные, чтобы оценить, как ведется новое строительство.

Не раз минчане могли увидеть их и в других ситуациях. Время от времени Патоличев с Заборским заходили в парк имени Горького. Там была волейбольная площадка, где часто появлялись и архитекторы, многие из которых увлекались этой игрой. Знали они, что не чурался ее и главный партийный руководитель республики. А уж Заборскому в волейболе и равных не было, утверждает профессор Вальмен Аладов, который считает себя учеником Георгия Владимировича. И когда игравшие на площадке видели приближавшихся Николая Семеновича с Георгием Владимировичем, то, как правило, предлагали им «размяться», уступая место у сетки. А те чаще всего и не отказывались, пусть хоть ненадолго. По свидетельству многих помнящих те годы, уважение в отношениях между зодчими и этим главным белорусским руководителем было взаимным. До нынешних времен, когда архитекторы начинают говорить, что «в послевоенное время нам повезло на руководителей республики», то обязательно называют Н. С. Патоличева.

Во время открытия монумента Победы добавлять настроения Николаю Семеновичу могло и ощущение того, что это он еще за много лет до торжества на минской площади, посещая один из тыловых госпиталей, разглядел большие таланты у тяжелораненого бойца и даже принял участие в его судьбе. В годы войны Патоличев работал первым секретарем обкома в Челябинской области, на территории которой расположен город Троицк, где после ранения лечился и жил Заборский. Тогда врачи предложили главе области зайти в палату и познакомиться с солдатом, который рисует эскизы будущего монумента победы. Георгий Владимирович вспоминал: «Ему кто-то сказал, что в госпитале лежит ненормальный белорус, который проектирует памятник победы. Это было начало 42-го года. Он со мной поговорил. А я только на левое ухо слышал… И слышу от него, что это нормальный человек, которому надо создать условия. И мне поставили ширмочку…». Потом были и другие встречи. В автобиографии, написанной 20 февраля 1981 г. и сохранившейся в семейном архиве, Заборский уточнил, что, окрепнув, «по силе своих физических возможностей» он как художник выполнял поручения отдела пропаганды горкома партии Троицка. В частности, оформлял юбилейную выставку Троицкого ветеринарного института в 1943 г., которую тоже «принимал секретарь обкома партии тов. Патоличев Н. С.». Георгий Владимирович вспоминал также, что во время первой встречи уже в Минске Николай Семенович узнал бывшего солдата и сразу задал вопрос: «Будем строить памятник Победы?». И вот – состоялось. И он присутствует на торжестве, притом в ранге руководителя республики.

Сам Патоличев о работе в Челябинской области рассказал в своих воспоминаниях «Испытание на зрелость», изданных в 1977 г. К сожалению, в них ничего не говорится о посещении госпиталей и встречах с Заборским. Возможно, потому, что названная книга была посвящена довоенному, а еще больше военному времени и строилась, в первую очередь, на том, как все жили и действовали по принципу «все для фронта, все для победы». Речь в ней шла, главным образом, о производстве боевой техники, вооружений, формировании и обучении воинских частей. Впрочем, нет упоминания о необычном знакомстве партийного функционера с солдатом-архитектором, находившемся в Троицке на излечении, и во втором томе его мемуаров «Совестью своей не поступись». Но нет там и рассказа об открытии в Минске монумента Победы, хотя это было одно из первых сооружений подобного рода в СССР, если не самое первое. Ничего не говорится в них и о возведении в Минске памятника И. В. Сталину, а ведь это тоже происходило при Патоличеве и во многом благодаря Патоличеву. Однако четко проведена мысль, что именно архитекторам, в числе которых названы оба главных автора обелиска Победы – Г. В. Заборский и В. А. Король, а не политикам, руководителям республики и ее столицы, он отдавал главную заслугу в том, что возрожденный Минск получался столь красивым.

На митинге выступает первый секретарь Минского горкома партии И. Д. Варвашеня. Крайний справа – первый секретарь ЦК КПБ Н. С. Патоличев.

Рядом с ним – председатель правительства БССР К. Т. Мазуров. Крайний слева – секретарь ЦК КПБ Т. С. Горбунов. Кадр из документального фильма

Тем не менее Георгия Владимировича Заборского на трибуне не было, в чем можно убедиться и в ходе просмотра упоминавшегося документального фильма. Случилось так, что, когда он торопился на Круглую площадь, его у нынешнего сквера имени Янки Купалы задержал один из, как теперь принято говорить, заказчиков. И деликатный в общении Заборский не смог от него отвязаться, потому и опоздал к открытию митинга, появившись там уже в разгар торжеств. Обеспечивавшие порядок милиционеры в президиум его не пропустили. Говорят, что потом сами обитатели трибуны обнаружили отсутствие одного из главных виновников торжества и восстановили справедливость, но кинокамера того уже не запечатлела. Упущение исправляли сам Н. С. Патоличев и первый секретарь Минского горкома партии И. Д. Варвашеня, который знал Георгия Владимировича еще с довоенного времени, когда работал на станции Минск Западной железной дороги сначала заместителем начальника восьмой дистанции пути, затем начальником пятой жилищно-строительной дистанции. Тогда он дружил со старшим братом Георгия – Владимиром, который был главным бухгалтером на вагоноремонтном заводе, и не раз бывал в доме Заборских. После войны Иван Денисович семь лет возглавлял Минский горком. Именно на эти годы выпали основные работы по строительству первой очереди главного столичного проспекта, а также весь процесс возведения обелиска Победы.

Руководитель столичного партийного комитета на том митинге произносил первую речь. Она была сугубо политической: о тяжелых испытаниях и героизме народа, о руководящей роли Коммунистической партии и залечивании ран войны, о том, что имена погибших «будут вечно жить в наших сердцах». И, конечно же, он подчеркнул, что памятник, который вот-вот предстояло открыть, должен не только напоминать о войне и победе, но и «звать всех на самоотверженный труд во имя дальнейшего неуклонного роста и процветания нашей социалистической Родины». После этого прозвучал гимн Советского Союза. И вот «тов. Варвашеня перерезает красную ленточку. Медленно сползает покрывало. Перед взором собравшихся во всем своем величии предстал 40-метровый монумент. Яркие лучи солнца скользят по отполированному граниту. От бронзовых барельефов ниспадают гранитные ступени. На 4 постаментах из черного гранита возложены массивные металлические венки. Внизу у фасадного барельефа прикреплен 4-метровый меч, увитый лавровым венком, вверху-герб Белорусской ССР. Обелиск увенчан орденом «Победа», который изготовлен из смальтовой мозаики… Высота ордена «Победа» достигает почти 3 метров».

Первый секретарь Минского горкома партии И. Д. Варвашеня разрезает ленточку во время открытия обелиска Победы. Кадр из документального фильма

Многочисленные делегации от городских районов, предприятий, строек, учебных заведений и учреждений сразу же возложили к обелиску венки и цветы. Затем слово было предоставлено директору Республиканской партийной школы И. П. Кожару. Во время войны Илья Павлович успешно руководил Гомельским партизанским соединением, за что был удостоен званий генерал-майора и Героя Советского Союза. От имени воинов минского гарнизона выступил генерал-лейтенант А. С. Бурдейный. В 1944 г. Алексей Семенович командовал прославленным 2-м гвардейским Тацинским корпусом, боевые машины которого и ворвались в Минск 3 июля. Один из танков его корпуса и теперь стоит на постаменте у столичного Дома офицеров. После этого митинг был объявлен закрытым, снова прозвучал гимн Советского Союза. Торжества переместились в соседний парк, на входе в который со стороны площади Победы теперь стоит прекрасная арка, похожая на триумфальную. Как и монумент Победы, она тоже создана по проекту Г. В. Заборского.

Возложение минчанами цветов к монументу Победы сразу после его открытия. Кадр из документального фильма

Сразу после открытия монумента Победы. Цветы уже со всех сторон обелиска. Кадр из документального фильма

Белорусская комсомольская газета «Чырвоная змена» 6 июля вместе с отчетом о митинге поместила и стихотворение Алеся Астапенко:

 
Будзе жыць у памяці заўжды Манумент мы гэты узнялі,
Каб уславіць нам сыноў і дочак,
Што з франтоў дадому не прыйшлі,
Але з намі ў будучыню крочаць…
 
 
Будзе жыць у памяці заўжды
Хто Радзіму бараніў крывёю,
Калі ў трывожныя гады
Скалыналася зямля ад бою.
 
 
Нездарма над помнікам гарыць,
Палымнее ордэн Перамогі, —
З перамогай мы прайшлі, сябры,
Цяжкія ваенныя дарогі!
 

Из союзных ежедневных изданий на открытие монумента Победы в Минске откликнулась только «Правда». Причем сообщение «Открытие памятника монумента в Минске» состояло всего из семнадцати строк. Оно было размещено под рубрикой «День нашей Родины» с пометкой «Вчера, 4 июля…». Под ней также – вести о народных гуляниях в Москве в Центральном парке, об отдыхе бакинских нефтяников, о празднике песни на Рижском взморье, о том, как провели выходной жители Ашхабада в предгорьях Копет-Дага, как совершали прогулки по Волге обитатели Астрахани, а на московском стадионе «Динамо» москвичи приветствовали «участников финиша многодневной велосипедной гонки по маршруту Москва-Харьков-Киев-Минск-Москва». А еще – заметки из Иркутска о новостройках Восточной Сибири, о газификации Куйбышева – так тогда называлась Самара, о выступлениях московских артистов Большого академического театра и театра имени К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко в Магадане. Рисовалась картина разнообразной событиями жизни большой страны. Торжество в Минске стало одним из штрихов той картины.

Такой же подход демонстрировала и белорусская пресса. «Звязда» поместила отчет под большой рубрикой, которую у журналистов принято называть «шапкой», «Па Совецкай краіне». Тогда слова «совецкі», «комунізм», «піонер» еще писались через «о» – изменения в правила грамматики были внесены позднее. В «Советской Белоруссии» материал об открытии монумента был заверстан на первой странице под призывом комбайнеров Петровской МТС Ростовской области «Развернем соревнование за перевыполнение дневных заданий, за высокий намолот зерна каждым комбайновым агрегатом».

На открытие монумента в белорусской столице вовсе не откликнулись «Известия», «Комсомольская правда». Надо полагать, в рамках Союза событие не было сочтено чем-то необычным. Война только недавно закончилась, памятников возводилось много, еще больше их предстояло возвести. Возможно, не сразу были осознаны и высокая художественная ценность минского монумента, и та значимость, которую подобные творения могут приобрести в народном сознании.

Иначе на появление обелиска отреагировали граждане белорусской республики. Оперная певица, народная артистка СССР Тамара Николаевна Нижникова, присуствовавшая на открытии монумента, потом не раз говорила, что многие плакали, становились на колени. Так же поступали и приходившие на Круглую площадь в последующий дни. Г. В. Заборский тоже писал в своих воспоминаниях, что началось «сплошное паломничество к этому священному месту». Были не только слезы в глазах у многих, были, как утверждают, и молитвы. Так началась жизнь монумента, без которого уже невозможно представить и нашу столицу, и нашу республику. И, кто знает, не те ли людские потоки со временем привели к пониманию необходимости создания мемориала «Брестская крепость-герой», композиции «Родина-мать зовет» на Мамаевом кургане в Волгограде, «Матери-Родины» на Пискаревском кладбище в Ленинграде, мемориала-музея «Малая замля» в Новороссийске… Заборский раньше других смог угадать, что ляжет на душу людей? Почему бы и нет: он хорошо знал историю искусств и роль выдающихся художественных произведений в жизни народов.