Цитаты из книг автора «Вячеслав Шишков»

стали маслеными и, как у объевшегося зверя, сладко щурились; он громко рыгал. Опять настала ночь.

Прохор вяло глотал горячую пищу. Ибрагим же ел алчно, до одурения

Грязным полотенцем черкес туго забинтовал себе грудь и

Пахло снегом, схваткой, пахло смертью

Близко. Глаза черкеса налились кровью, стали остры, как кинжал. И по клинку отпотевшего зажатого в зубах кинжала текла слюна

костистое, неузнаваемое лицо товарища, что-то хотел сказать – язык не повиновался, хотел заплакать – не было слез. Подбородок его запрыгал. – Матушка... Милая моя матушка!.. Он залез под бурку, молча лежал там, скорчившись. Сморкался

В помутившихся отупелых глазах черкеса то застывала смертельная тоска, то вдруг рождалась непреклонная воля жить. Тогда весь он загорался нервным пламенем

Ибрагиму мучительно хотелось есть. Но есть нечего. Остатки крупы он берег для Прохора, сам сгрызал в день по небольшому сухарю и пил бесконечное количество кирпичного чаю. – На-ка, джигит, кушай. Каша первый сорт. Кушай больше, крепка будышь! – А сам-то? – Сыт... Ешь, нэ жалей... У нас всего много.

филин; он бормотал студеную зимнюю сказку,

Белки его глаз окрасились желтым, щеки втянулись, неестественный оскал зубов придавал лицу выражение крайней растерянности. Да, пожалуй, все кончено. Но ни слова, ни намека Прохору. Черкес знает, что с ним делать. Сначала Прохора, потом и самого себя... Ибрагим любовно и трепетно, с неколебимым религиозным чувством взглянул на рукоятку своего неизменного товарища – кинжала и быстрой, легкой походкой пошел лоснящимся льдом к шитику.