Так, М.А. Рожкова считает, что «одно и то же нарушение, как правило, затрагивает весь комплекс интеллектуальных прав. Например, объявление нарушителем себя автором чужого литературного произведения влечет не только нарушение права на авторство, принадлежащее настоящему автору, но и исключительных имущественных прав, которые, кстати, могут принадлежать уже и не автору, а иному правообладателю…»^[39].

Обращает на себя внимание мнение Ю.В. Петровой, которая, основываясь на взгляде И. Канта на литературное произведение как на специфичную форму сообщения автором мыслей третьим лицам и на том, что соответственно в случае, если некое лицо опубликовало либо распространило произведение без согласия автора, оно, таким образом, нарушило свободу автора, говоря от его имени, но не имея на то правомочий, заключает, что «в этом плане плагиат произведения возможно рассматривать не только как нарушение интеллектуальных прав автора, но и как нарушение свободы слова»^[40].

Сразу следует отметить, что нет никаких оснований говорить о нарушении свободы слова при плагиате, поскольку плагиат возможен в отношении уже созданного произведения, а значит, мысль автором уже выражена и поэтому не может быть стеснена третьим лицом.

Также, на наш взгляд, нельзя утверждать, что цель плагиатора состоит в использовании произведения (в смысле ст. 1270 ГК РФ) и поэтому плагиат всегда влечет нарушение исключительного права автора. Но справедливо то, что при плагиате могут быть нарушены и имущественные права автора.

В качестве обоснования приведем следующие доводы. Обладателем исключительного права может быть не только автор, и поэтому если автор передал исключительное право на произведение другому лицу, то даже в случае незаконного использования произведения нет оснований говорить о нарушении исключительного права автора, так как у автора его просто нет. Как видим, в таком случае могут быть нарушены только личные неимущественные права автора.

Если имущественные права на произведение принадлежат автору, то и в этом случае нарушение права авторства необязательно сопровождается нарушением его имущественных прав. Во-первых, плагиатор может, законно обладая правом использования произведения, нарушить при этом право авторства. Во-вторых, плагиатор не всегда точно (буквально) воспроизводит в своем произведении фрагмент (часть) произведения другого автора, поэтому даже если он и не обладает необходимым правомочием, то и в этом случае не будет незаконного использования чужого произведения путем воспроизведения.

Исходя из этого верной является позиция, согласно которой плагиатор «в первую очередь посягает на право создателя произведения считаться его автором, а затем и на имущественные права автора»^[41], с одной поправкой: плагиат может сопровождаться нарушением имущественных прав автора, поэтому нарушение этих прав не составляет обязательный признак плагиата.

По этой причине трудно согласиться с дефиницией плагиата как «умышленно совершаемого физическим лицом незаконного использования или распоряжения охраняемыми результатами чужого творческого труда, которое сопровождается доведением до других лиц ложных сведений о себе как о действительном авторе»^[42].

Похожее мнение прежде высказывала Н.Г. Толочкова: «Плагиат представляет собой не только присвоение авторства в отношении произведения в целом, но и любое несанкционированное использование его частей… [курсив мой. – В.В.]»^[43].

Н.Ю. Рычкова также полагает, что «при присвоении авторства, как правило, происходит посягательство не только на право авторства, но и на исключительное право. Заимствование произведения независимо от объема использования, если при этом не указывается имя автора, всегда означает нарушение исключительного права»^[44].

Однако практика жизни показывает, что при плагиате не всегда происходит использование произведения в смысле ст. 1270 ГК РФ, а значит, использование произведения не составляет его обязательный признак. Определения должны соответствовать объективной действительности, поэтому не представляется возможным согласиться с позицией, выраженной в вышеуказанных дефинициях.

Кроме того, если признать справедливым приведенное мнение, то тогда достаточно затруднительно провести четкую границу между понятиями «плагиат» и «пиратство», сущность которого состоит в нарушении именно имущественных прав на охраняемые результаты интеллектуальной деятельности, но без «присвоения» права авторства.

Таким образом, «использование произведения» не составляет обязательный признак понятия «плагиат», но плагиат может сопровождаться нарушением имущественных прав автора.

Итак, при плагиате всегда происходит присвоение права авторства, но также могут быть нарушены и другие личные права автора – право на неприкосновенность, право на обнародование произведения, а также имущественные права автора. Эти признаки, являющиеся только возможными, необходимо отклонить как побочные при характеристике понятия «плагиат».

Как видим, анализируемое определение в итоге сводится к общепризнанному в доктрине: плагиат – это присвоение права авторства («один сделал дело, другой присвоил себе добрую славу его» (словарь Даля)). Такой взгляд на сущность плагиата возник в XVII в., он и сегодня является господствующим в нашей науке.

Кажется, что невозможно сомневаться в верности такого взгляда, однако возьмем на себя смелость сказать, что правовая сущность явления плагиата состоит не в присвоении авторства, ведь нельзя же всерьез согласиться с тем, что право авторства как идеальную категорию можно действительно присвоить.

Чтобы наша мысль была яснее, приведем пример. Представим себе, что украдена вещь. Разве кто-то говорит при этом о присвоении права собственности на вещь? Нет, так как действие лица было направлено именно на вещь и именно присвоение вещи является результатом хищения. Ровно так же объектом, на который направлено действие плагиатора, является произведение (или его часть), но не право авторства на него.

Попробуем обосновать высказанное предположение, для чего необходимо вернуться к понятию «присвоение», которое часто использовалось как русскими цивилистами (В. Спасович^[45], Д. Липцик^[46] и др.), так и современными учеными при характеристике понятия «плагиат».

Его применение прежде всего вызывает то возражение, что понятие «присвоение» – это экономическая категория, которая кажется применимой к праву собственности, объектом которой являются вещи, но вряд ли приложима к неосязаемым объектам (объектам авторского права и правам на них).

Позитивное право содержит определение понятия «присвоение»: это хищение чужого имущества, вверенного виновному (ст. 160 УК РФ). Согласно разъяснению Пленума Верховного Суда РФ присвоением является «противоправное безвозмездное обращение имущества, вверенного лицу, в свою пользу или пользу других лиц, причинившее ущерб собственнику или иному законному владельцу этого имущества» (и. 8 постановления от 27 декабря 2007 г. № 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»).

Как видим, предметом присвоения предполагается только имущество (вещь). Добавим, что эту верную мысль мы слышали давно: «со стороны физической, имущество, как объект похищения, должно быть вещественным предметом внешнего мира»^[47]. Но право авторства, как и любое субъективное право, – это нематериальный (идеальный) предмет, поэтому понятие «присвоение» к нему применяться не может. Исходя из этого вряд ли можно признать правильным определение плагиата как присвоения авторства, содержащееся в уголовном законодательстве (п. 1 ст. 146 УК РФ).

Норма п. 1 ст. 146 УК РФ запрещает присвоение авторства, но содержание этого понятия не раскрывается в уголовном законодательстве. В п. 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 апреля 2007 г. № 14 «О практике рассмотрения судами уголовных дел о нарушении авторских, смежных, изобретательских и патентных прав, а также о незаконном использовании товарного знака» разъясняется, что присвоение авторства (плагиат) может состоять, в частности:

1) в объявлении себя автором чужого произведения;

2) в выпуске чужого произведения (в полном объеме или частично) под своим именем;

3) в издании под своим именем произведения, созданного в соавторстве с другими лицами, без указания их имени.

Заметим, что это разъяснение по существу повторяет подход, содержащийся в информационном письме Генеральной прокуратуры РФ от 30 марта 2001 г. № 36-15-01 «О практике применения законодательства по защите интеллектуальной собственности, состоянии прокурорского надзора и мерах по усилению борьбы с пиратством в аудиовизуальной сфере», согласно которому присвоение авторства (плагиат) может выражаться в следующем:

1) в провозглашении лицом себя автором чужого произведения при выпуске его полностью или частично под своим именем (псевдонимом);

2) в выпуске произведения, созданного совместно с другими авторами, без указания фамилий соавторов;

3) в использовании в своих трудах чужого произведения без ссылки на автора;

4) в принуждении к соавторству, т. е. в воздействии на автора разнообразными способами, направленными на получение у него согласия включить лицо или других лиц в число соавторов уже готового произведения.

Бесспорно, приведенный перечень способов присвоения авторства важен для правоприменительной практики, но нельзя не признать, что «перечень, даже исчерпывающий, неспособен заменить общего научного понятия, а самая наука начинается лишь там, где появляются обобщения»^[48].

Есть и другая причина, по которой понятие «присвоение», содержащееся в уголовном законодательстве, не может быть использовано в авторском праве: плагиат направлен против прав автора на произведение, и поэтому это понятие должно определяться понятиями авторского права и содержаться в гражданском законодательстве. Именно из-за отсутствия понятия «плагиат» в ГК РФ суды при рассмотрении споров о плагиате вынуждены использовать его определение, содержащееся в толковых словарях и энциклопедиях (решение Промышленного районного суда г. Смоленска от 15 октября 2013 г. по делу № 2-1991/2013).

Так, Г.Ф. Шершеневич, рассматривая вопрос об объекте контрафакции, отмечал, что «гражданский закон является в этом отношении руководителем уголовного правосудия»^[49].

Схожей позиции придерживаются ряд современных исследователей плагиата. Так, А.П. Анисимов и М.Ю. Козлова полагают, что «слово «присвоение», во-первых, в большей степени относится к терминологии уголовного права, во-вторых – скорее к вещам, чем к интеллектуальным правам, поэтому использовать его представляется не вполне обоснованным»^[50]. О.В. Бобкова, С.А. Давыдов, И.А. Ковалева считают неоправданным раскрытие понятия «плагиат» в уголовном законе, и как следствие им «представляется ошибочной и позиция ученых, которые, определяя правовую сущность плагиата, оперируют термином «присвоение авторства» с оглядкой на УК РФ»^[51].