Глава 3
Реформы Тайка и появление первых самураев

Даже если удача отвернулась от тебя, ты потерпел поражение и вот-вот расстанешься с жизнью, четко и громко произнеси свое имя, улыбнись и без тени сомнения и страха склони голову. Вот подлинный Путь Воина.

Ямамото Цунэтомо. «Хагакурэ» («Сокрытое под листьями») – наставление для самураев (1716)

Впрочем, проблемы внутри самого японского общества начались еще до того, как предки современных японцев столкнулись с этой новой напастью, а именно в 645 году, когда при дворе японской императрицы Когёку вспыхнул мятеж… в поддержку императорской власти! Заговорщики мечтали избавить Японию от засилья крупных аристократических кланов, победить в стране коррупцию и заложить основы сильного и справедливого государства. Перед глазами у них был пример Китая, который для просвещенных японцев являлся образцом для подражания во всем. Там вся власть принадлежала императору, и порядок и законность на местах поддерживали назначенные им чиновники.

Переворот удался, и в Японии наступила эпоха важных реформ, которую сами японцы назвали Тайка, то есть «Великая перемена». Проводить их начали уже по указанию следующего императора, Котоку, вступившего на престол в 645 году. Тут следует отметить, что в глазах своих подданных японские императоры были не просто светскими правителями, а властителями, правящими по воле богов. Недаром они называли правителей «тэнно», что в переводе с японского означает «повелитель всего сущего, Сын Неба». Слово «император», то есть повелитель, которым обычно пользуются для перевода слова «тэнно», не передает его точного смысла. Вот почему японцы окружали и окружают тэнно соответствующим почитанием, а к указаниям «сверху» как нужно жить относились как к воле божества.

Храм Тодайдзи (в переводе с японского «Великий храм Востока») построен по обету императором Сёму (правил в 724–749 гг.) в тогдашней столице Нара и является крупнейшим буддийским храмом в Японии.

Уже весной следующего, 646 года был оглашен императорский указ, или декрет Тайка, в соответствии с которым в стране создавалось государство нового типа с сильной централизованной властью и мощным аппаратом чиновников. Изменения в политической и экономической системе Японии были значительны, а вот и некоторые из них:

• Отменяется частная собственность на землю. Отныне вся пригодная к возделыванию земля принадлежит императору, который единолично решает, как ее использовать.

• Территория страны делится на провинции, уезды и деревни.

• Должна быть построена новая императорская столица, зримое воплощение империи и средоточие ее государственного аппарата.

• Всем представителям прежней знати разрешается поступать на государственную службу и получать жалованье. Они обязуются хранить верность императору и проявлять беспрекословное послушание.

• Все владельцы земельных наделов обязаны платить императору налоги на землю, а ремесленники – с продажи своих изделий.

• Вводится воинская повинность: каждый третий мужчина должен отслужить три года, охраняя границу.

Японские всадники устремляются в бой. Старинный японский рисунок. Токийский национальный музей

Сами реформы начались с перераспределения земельных наделов. Земля объявлялась собственностью императора (не отдельных родов, как это было прежде), а все население страны – его подданными. Частные земли после их обмера были поделены на равные наделы, которые сдавались свободным крестьянам от имени государства в аренду. При этом каждый крестьянский двор получал участок пахотной земли по числу членов семьи. Кроме крестьянских существовали еще и «привилегированные» наделы – «должностные», «за заслуги» и т. д. Центральная власть предоставляла их членам императорского дома, представителям прежней знати и крупным чиновникам. Эти наделы не подлежали налогообложению и могли передаваться по наследству. Так, постепенно, они стали превращаться в частные феодальные поместья сёэны, которые со временем становились все больше и больше.

Теперь император либо сам командовал войском, либо назначал сёгуном какого-либо военачальника высокого ранга. При этом он назначался на короткий срок, обычно только на время очередной кампании. Боевое оружие являлось собственностью государства и в мирное время хранилось на складах, откуда оно извлекалось только для войны или учений. Поскольку существовала воинская повинность, никакого сословия воинов не существовало, хотя некоторые кланы и обладали особыми привилегиями. Например, члены клана Отомо были потомственными дворцовыми стражами, но это, в общем-то, было и все, что в это время имело отношение к военному делу!

Продуманность реформ быстро привела к положительным результатам. Наступило время бурного освоения территории страны. По всей Японии прокладывались дороги, строились мосты, закладывались новые города и буддийские монастыри, поскольку именно в это же время в стране начинается и распространение буддийской религии, завезенной опять-таки из Китая. До начала VIII века в Японии не было постоянной столицы – после смерти очередного императора ее переносили в новое место. Сначала, в 710–784 годах, столицей был пышный Хэйдзё (ныне Нара), построенный по образцу китайского города Чаньань, затем, с 794 года, Хэйан («столица мира и спокойствия», ныне Киото). Здесь же, в окрестностях императорского дворца, размещались и всевозможные правительственные учреждения и храмы. Художники, ученые, поэты устремлялись в недавно основанные столицы империи и здесь легко находили себе покровителей и заказчиков, отчего науки и искусства быстро развивались. Основным учебным заведением для детей аристократов стала палата наук, находившаяся в подчинении у Ведомства церемоний. В нее входили четыре отделения: китайской классики, истории и словесности, юриспруденции, математики. Мужчина из знатной семьи должен был наизусть знать и основные труды конфуцианских классиков и сочинения китайских историков. Чтобы принимать участие в дворцовых увеселениях, нужно было уметь самому слагать стихи, играть на нескольких музыкальных инструментах, а иногда еще и уметь расписать в китайском или японском стиле веер или ширму. Впрочем, несмотря на огромное влияние буддизма, хэйанское общество ориентировалось больше на стиль, чем на моральные принципы, а добродетельность в нем стояла лишь на втором плане после соответствующего моде внешнего вида.

Иллюстрация к Гэндзи-моногатари, приписываемая Тоса Мицуоки (1617–1691).

Иллюстрация к Гэндзи-моногатари: потасовка между слугами. Оружия у них нет, но это только пока…

Фигурка ханива, изображающая воина с мечом за поясом.

Впрочем, в истории японских самураев для нас куда важнее не столько успехи, сколько неудачи реформы Тайка. Главной из них был провал земельной реформы, так как со временем все больше и больше участков земли под разными предлогами стало переходить в частное владение. Не слишком удачной оказалась и идея временного призыва на военную службу крестьян. Это было своего рода рекрутская система, когда на военную службу призывались взрослые мужчины, зарегистрированные в подворных списках, что от каждой провинции давало примерно по тысяче воинов. Всего провинций было 60. То есть в итоге получалось огромное количество солдат и офицеров, называемых гунки, и всех этих людей, которые в мирное время вроде бы и не требовались, нужно было кормить, вооружать и обучать военному делу. То есть японская армия того времени получилась явно избыточной в количественном отношении и далеко не такой эффективной, как задумывалось вначале, поскольку ради экономии она состояла главным образом из пехоты, тогда как ей противостояли конные стрелки из лука эмиси!

Портрет императора Сёму. Неизвестный художник. XIII в.

В результате прежняя практика была упразднена в 792 году (так же как и обычай хранить оружие на складах и выдавать его воинам при необходимости!) и заменена новой – кон-дэйсэй. Согласно этому нововведению, призванному снять тяжесть воинской повинности с плеч крестьян, от эффективного труда которых зависела экономика страны, правительство решило брать на службу юношей из состоятельных семей, опытных наездников и стрелков из лука.

Были ли эти новые рекруты предшественниками сословия самураев? Если вспомнить о том, что первоначально боевая тактика самураев была рассчитана именно на конных лучников, а до указанного периода упоминаний о коннице в японской истории не встречается, то можно предположить, что да и что именно в таких вот отрядах, отличающихся от прежних императорских армий, и появились первые самураи. Причем на службу в первую очередь стали принимать выходцев из Канто, славившихся своим искусством стрельбы из лука с седла, и, следовательно, первые самураи были именно оттуда!

Доспех о-ёрой периода Камакура. Святилище Касуга в Нара. Япония.

Следует также подчеркнуть то обстоятельство, о котором речь уже шла, что появление самураев в Японии было следствием не только социально-экономического развития страны, но и самым тесным образом связано с целым рядом естественно-географических причин. Глядя на карту Японии, нетрудно понять, что императорская власть, как бы она ни старалась это делать, фактически не могла контролировать отдаленные районы страны. Правительственные указы, да и посланные по запросам войска, добирались туда месяцами! Между тем жизнь в отдаленных провинциях делали опасной не только набеги конных аборигенов, но и нападения прибрежных пиратов – вако, а также многочисленных разбойников, прятавшихся в густых лесах. Немало хлопот доставляли и крестьянские восстания, особенно частые в голодные годы, вызванные неурожаем. Но аристократы из столицы Хэйан не стремились идти воевать на границу. Изнеженные придворной роскошью, они вовсе не хотели менять беззаботную, наполненную поэзией и чувственными удовольствиями жизнь при дворе императора, на походную палатку и превратности войны в диких местах среди гор и лесов.

Книга в книге. «Повесть о Гэндзи»
У каждого времени – свои песни! Подмечено это очень правильно, и роман «Повесть о Гендзи» (яп. Гэндзи-моногатари) – одно из лучших тому подтверждений. Это одно из величайших произведений японской классической литературы, появившееся в эпоху Хэйан. Авторство романа приписывается Мурасаки Сикибу, даме при дворе императрицы Сёси (годы правления – 986–1011). Ну а его влияние на японскую культуру просто огромно. И если роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин» справедливо называют «энциклопедией русской жизни», то… роман Мурасаки Сикибу можно столь же справедливо назвать энциклопедией японского высшего общества той далекой эпохи. Повседневный быт хэйанских аристократов и праздная упадочная атмосфера дворцового квартала переданы с большим мастерством. Роман показывает всю его утонченность и беспринципность, ну а сам его герой со скучающим видом (так что мода на разочарованность в жизни существовала уже тогда, в том числе и среди японцев!) покоряет всех попадающихся ему под руку женщин, начиная с податливых сановных дам и кончая дворцовыми служанками. Большим достижением автора является стиль романа – акценты расставлены так, что они лишь едва-едва заметны, чувства неуловимы, но переданы, каждая мысль словно проходит через сито придворного этикета, и тем не менее все образы зримые и насыщенные, при этом мы видим отношение автора к своим героям, хотя прямо оно нигде не высказывается. Возможно, что это была самая первая манга на свете – в тексте было много иллюстраций, хотя сам оригинал романа до нас не дошел.

«То, что она (Мурасаки Сикибу) создала «Гэндзи», представляется делом удивительным, невозможным в нашем мире. Не иначе как это чудо, сотворенное Буддой в ответ на ее молитвы» – вот как оценивали этот роман сами японцы в XIII веке!

– Дурно воспитанные люди, и мужчины и женщины, как правило, тщатся выставить напоказ все свои знания, даже самые поверхностные, – говорит Ума-но ками. – Право, ничто не может быть неприятнее. Женщина, постигшая все тонкости Трех историй и Пяти книг, в моих глазах скорее проигрывает в привлекательности. Правда, я не могу сказать, что предпочел бы иметь дело с особой, не получившей вовсе никакого образования и ничего не понимающей ни в общественных делах, ни в частных. Женщин не принято обучать наукам, но, обладая даже самой малой долей сообразительности, они могут познать многое. Достаточно лишь видеть и слышать. Находятся и такие, которые в конце концов начинают ловко писать «истинными знаками» и, потеряв всякое чувство меры, перегружают ими свои письма, причем нередко обращенные к женщине же, что вовсе недопустимо. На такое послание глядя, невольно содрогаешься от отвращения: «Право, разве пристало женщине…» Сама-то она, возможно, и не замечает, какое нелепое впечатление производит ею написанное, но стоит прочесть вслух!.. И ведь зачастую так пишут дамы самого высокого ранга.

Не правда ли, этот отрывок из романа и сегодня звучит весьма современно, и разве мы сами не встречали в своей жизни таких женщин и, что еще хуже подобных им мужчин?

Ну а какое это имеет отношение к истории самураев? Да самое непосредственное! Разумеется, все они принадлежали к воинскому сословию, но многие самураи прославились и как литераторы, и как художники. Практически все выходцы из самурайских семей одинаково хорошо владели кистью и мечом, флейтой и луком. Понятно, что, за исключением представителей придворной аристократии, немногие из тех, кто не являлся по рождению самураем, могли добиться высокого положения в обществе. Однако грубый простой меченосец не имел на это шансов вообще, хотя… иной раз, хотя и очень редко, высокого положения в Японии добивался даже выходец из самых низов!

Поэтому неудивительно, что в таких условиях и губернаторы отдаленных провинций, и тамошняя местная знать отнюдь не хотели, да и не могли полагаться на императорское правительство и лишь изредка присылаемые из столицы войска, а предпочитали собственными силами наводить на своих землях порядок. Для этого они набирали боеспособных мужчин и создавали из них небольшие военные формирования, обычно конные ввиду их высокой мобильности, находившиеся под их личным командованием. Такие военные отряды назывались бусидан, а их члены – буси. Этих проверенных в боях, смелых, презиравших смерть воинов, возглавляемых владельцами крупных поместий, также вполне можно считать первыми самураями – рыцарями Японии, избравшими в жизни путь бусидо («путь воина»). Вступая в такой отряд, воин приносил клятву верности тому, кто являлся его организатором, и таким образом становился его служивым человеком. Недаром буквальный перевод слова самурай происходит от слова сабурау – «служить» и дословно означает «несущий службу». За это он часто получал вознаграждение в виде земельного надела. Вот только у воинов этих отрядов уже фактически не было возможности самим заниматься земледелием, и за них на этих землях трудились крестьяне, платившие налог владельцам сёенов, а уже те, в свою очередь, вознаграждали служивших у них самураев.

Интересно, но у японцев в данном случае все получилось точно так же, как в свое время у англичан. Там северонорвежский термин «кнут» – слуга трансформировался в английское «найт», с аналогичным значением, и именно так и стали называть гордых рыцарей Туманного Альбиона!

Самурай в доспехах о-ёрой верхом на черном коне. Ксилография Китао Сигемаси (1739–1820). Музей искусств Лос-Анджелеса.

Таким образом, в ряде случаев первый самурай мог быть одновременно и воином, и владельцем земельного надела, и чиновником на службе, вот только земля, за которую он оказывал свои услуги, принадлежала не ему лично, а тому, кто эту землю ему дал. То есть это мог быть и тот же губернатор провинции, и просто богатый землевладелец, нуждавшийся в опытных воинах для защиты собственных земель. То есть, по сути дела, это были те же… дворяне, получавшие свой «двор» от вышестоящего лица в качестве платы за свои труды. И пока ты трудился, землю ты имел, да еще к тому же и не просто землю, а землю с крестьянами, которые ее обрабатывали вместо тебя. А вот если твоя служба заканчивалась, то землю у тебя твой господин отбирал, – все точно так же, как и у всех прочих служилых людей и на Западе, и на Востоке, и у нас в далекой от Японии снежной Московии. Ничего иного на определенном уровне развития технологии и военного дела придумать было нельзя! Ведь для того, чтобы в то время успешно воевать, требовалась лошадь, причем не одна. Хорошие лошади стоили очень дорого, и, трудясь в одиночку, заработать на несколько лошадей и вдобавок соответствующее вооружение было практически уже невозможно.

При этом согласно японской традиции все члены одного рода должны были беспрекословно подчиняться его главе, и это требование распространилось также и на самураев. Неудивительно, что эти военные отряды по праву называют еще и военными домами, вот только входили в них не только и не столько родственники, сколько посторонние люди.

Не будет преувеличением утверждать, что именно патриархальная мораль военных домов с их строгой иерархией и дисциплиной стала основой мировоззрения самураев, превыше всего ценивших верность вождям и повиновение их приказам. Согласно японской традиции все члены рода беспрекословно подчинялись его главе, и этот же обычай распространился затем и на военные отряды. Вступая в отряд, каждый новый воин приносил клятву верности не столько вождю, сколько всему роду в его лице. В этом и заключалась причина прославленной верности и преданности японских воинов, их бесстрашия, готовности умереть, повинуясь приказу вождя: ведь интересы рода, интересы семьи всегда были для японца превыше всего. Можно сказать, что именно личная преданность и послушание были источником отчаянной храбрости и бесстрашия самураев, воспетых в многочисленных героических сказаниях о них. Так, в знаменитых «Кондзяку-моногатари» («Стародавних повестях»), создание которых относят к X–XI векам, уходящий на бой воин заверяет своего господина и предводителя: «Служа тебе, готов я расстаться с жизнью; легче пуха она для меня. Доведись мне смерть ожидать с глазу на глаз с мятежниками, не повернусь я спиной к врагу, лишь бы жизнь свою сохранить». Такими самураи были в самом начале^[4], такими им предписывалось быть и впоследствии!

Юкугава Мурэнори рубит мечом переносную лампу. Во время боя в доме Кира слуги последнего бросали в атаковавших их самураев-мстителей все, что попадалось им под руку, включая светильники.